Огюстен Барроуз - Магазин на диване

• Название: Магазин на диване
• Автор: Огюстен Барроуз
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

Блестящий карикатурный роман, представляющий собой безжалостную сатиру на «магазины на диване», – дебютное произведение американского писателя Огюстена Барроуза.

«Магазин на диване» был самым популярным американским каналом розничной торговли – пока с каждым из его обаятельных ведущих не случилась катастрофа. Хотите узнать, как довольная жизнью звезда экрана Пегги Джин Смайт превратилась в алкоголичку и наркоманку, преследуемую маньяком? Как Макс Эндрюс случайно показал стриптиз в прямом эфире и лишился работы? Как Ли Бушмор рассказала миллионам телезрителей о своем романе с продюсером программы? Все это вы найдете в «Магазине на диване»!

---

– Элиот, ты что же, приемный ребенок?

Он кивнул.

– Да, меня взяли из приюта в месячном возрасте.

Как же он раньше ей не сказал?

– Почему ты мне не говорил? Он пожал плечами.

– Не думал, что это важно. Я ведь даже особенно не задумываюсь по этому поводу. У меня нет комплексов по поводу того, что я приемный. – Он проглотил последний кусок пиццы.

Наверное, он прав.

– А зачем она тебе позвонила?

– Ну, она сказала, что ей всегда было интересно, что же со мной произошло, и что она до сих пор чувствует себя виноватой оттого, что отдала меня, что она потратила много лет на поиски. Странно как-то. Она ведь мне никто.

– Она тебе что-нибудь про себя рассказала? У тебя есть братья, сестры? Кто твой отец?

– Черт! – воскликнул он и запрыгал на одной ноге. – Бебе, бога ради, зачем тебе рулетка? И почему ты положила ее на пол?

Бебе закатила глаза.

– Элиот, я же объясняла – это капиталовложение. Рулетка из знаменитого отеля «Сэндз» в Лас-Вегасе. В один прекрасный день она будет стоить целое состояние. Я просто не нашла пока, куда ее пристроить.

Он потер большой палец и нахмурился.

– Ладно, расскажи мне еще о своей матери. У тебя есть братья или сестры?

– О братьях и сестрах она не говорила, но рассказала про отца. – Он нажал на большой палец ноги, и на кончике ногтя появилась маленькая капелька крови.

Бебе смотрела на него, ожидая продолжения истории.

– Когда я родился, они жили в Бруклине. Он был из полиции Нью-Йорка. Только представь: я – сын полицейского! – Хромая, он прошел в ванную и открыл аптечку. – У тебя нет пластыря?

Бебе онемела. Все ее тело пробрала дрожь; руки покрылись мурашками.

–. Элиот, а как зовут твою настоящую мать?

– Все, нашел, – крикнул он, заходя в комнату с коробочкой в руках. Он протянул ей коробку – Вот, можешь открыть? У тебя длинные ногти.

– Как зовут твою мать, Элиот? – повторила Бебе.

– Розалинд, – ответил он, подошел к стулу и взял джинсы.

Бебе показалось, что она сейчас лишится сознания. Зажмурившись, она зажала уши руками, как будто боялась, что голова не удержится на плечах. И тут ее прорвало. Она начала вздрагивать, как при рыданиях, но глаза оставались сухими. Вскоре подоспели и слезы.

Она рыдала, закрыв лицо руками. Элиот подбежал к кровати.

– Бебе, что с тобой? Что случилось, что? – Он был в панике. Он никогда не видел Бебе в таком состоянии.

Сдерживая рыдания, она спросила:

– Неужели ты не понимаешь?

Но слезы нахлынули с новой силой.

Он положил руку ей на плечо, но она ее оттолкнула.

– Бебе, что происходит? Что я такого сказал? – Он ругал себя за то, что сорвался из-за рулетки.

– Элиот. – Она подняла глаза. – Роуз – сокращенное имя для Розалинд. Так зовут мою мать, – произнесла она.

Он поднял брови:

– И что?

– Мои родители жили в Бруклине до моего рождения. Мой отец был полицейским. – Она глотнула воздуха. – Своего первого ребенка, мальчика, они отдали на усыновление.

У него отвисла челюсть. Он даже моргать перестал.

– Элиот, ты мой брат.

16

– Да, мистер Смайт, да, да, о боже! – кричала Никки. Джон дубасил ее сзади, и с его лба ей на спину падали капли пота. – О, я такая непослушная девочка, накажите меня! Жестче, жестче!

Джон ударил сильнее, громко зарычав, как животное, и крепко впившись пальцами ей в ягодицы.

– О, Никки, я сейчас кончу, я сейчас кончу! – воскликнул он, закатывая глаза.

Она резко отстранилась, и он выскользнул из нее. Она перевернулась на спину.

– В лицо, мистер Смайт, кончайте в лицо – но только не на волосы!

Когда он кончил, Никки попросила салфетку. Джон принес коробку с розовыми салфетками из ванной.

– И долго ваша жена пробудет в больнице? – спросила она.

Он зловеще улыбнулся.

– Тридцать дней и тридцать ночей.

Никки забралась под простыню.

– Давайте поспим.

Он лег в постель рядом с ней и обхватил ее маленькое безупречное тело своими большими руками. Она закрыла глаза.

– М-м-м, какой вы теплый.

– Это из-за волос, – пояснил он. – Они согревают.

Никки погладила волосы на его руке.

– А мой отец совсем безволосый, как морской котик. Так противно.

Он поцеловал ее в мочку уха.

– Ты же никогда не занималась ничем таким со своим отцом, а, Никки? – спросил он.

– Всего разок, – ответила она. – Мне было четырнадцать.

Джон удивленно раскрыл глаза.

– Твой отец изнасиловал тебя, когда тебе было четырнадцать?

Никки рассмеялась.

– Вряд ли это можно назвать насилием. Мне было любопытно, вот я и залезла к нему в душ как-то утром.

Он сунул ей в ухо язык.

– Ты такая плохая девочка, Никки.

Она хихикнула.

– Щекотно. – И философски добавила, глядя на палку для шторы: – Я из поколения «Фэшн Кафе», понимаете? Я считаю, что если мне что-то приятно и никому от этого не плохо, значит, надо это делать!

«Да она просто прелесть», – подумал Джон.

– Все мы рано или поздно умрем, так почему бы не жить в свое удовольствие? – Она повернулась к нему. – Кстати, у вас нет, случайно, наручников? Я знаю один классный фокус.

Он прижался ртом к ее маленькой груди, посасывая сосок, пока тот не затвердел.

– Мне на самом деле не семнадцать лет, – призналась она.

Он застонал.

– Мне шестнадцать. Почти.

Он застонал еще громче. Его губы жадно двигались по ее шее.

– Да хоть двенадцать, мне все равно. Ради тридцати дней с тобой я готов до конца жизни гнить в камере смертников.

Джон провел пальцами по упругому плоскому животу Никки.

– Будь я проклят: ни одной растяжки. Пегги Джин вся ими покрыта. Отвратительно.

Никки напряглась.

– Клянусь, у меня никогда в жизни не будет растяжек. Я лучше покончу с собой. Если я когда-нибудь захочу ребенка, то найму какую-нибудь суррогатную корову.

Джон подцепил языком колечко в ее пупке.

– Дети только и знают, что путаться под ногами.

Она потрогала его член.

– Ого, мистер Смайт, что это у нас там? Вы уже готовы?

– Эй, пап! – раздался голос Рикки и топот на лестнице.

– Черт, – прошипел Джек. – Скорей, Никки, спрячься в шкаф или под кровать.

Но было слишком поздно. Рикки распахнул дверь.

– Пап, можем мы заказать пиццу, раз мама… о, привет, Никки, как дела?

Она пожала плечами.

– Да вроде нормально все.

Рикки перевел взгляд на отца.

– Так вот, раз мама загремела в дурку и все такое, можно нам заказать пиццу?

Джон в изумлении уставился на сына.

– Да, конечно, заказывайте.

Рикки просиял.

– Круто. – И он побежал по коридору в свою комнату.

После того как Джон и Никки оделись и Никки переложила одежду из стиральной машины в сушилку, они с ребятами съели три большие пиццы на пятерых.

– Ты разве не должна позвонить отцу и сообщить, где ты? – спросил Джон.

Никки сунула кусок пиццы с пепперони в рот.

– О нет, я делаю все, что захочу. Он меня, кажется, боится.

Джон с Никки сидели вместе на диване, она перекинула свою ногу через его колено. Мальчики сидели на полу, прямо напротив телевизора. Дети пили диетическую колу, а Джон с Никки потягивали водку «Абсолют» из одного стаканчика. Джон обнаружил бутылку в холодильнике, в отделении для овощей, когда искал огурец.

Когда на экране Патрик Бейтман начал орудовать пневматическим молотком, трое мальчиков рассмеялись. Но Никки поставила бумажную тарелку на колени и прикрыла глаза.

– Господи, какая гадость, смотреть невозможно, – она глянула сквозь пальцы.

Пока дети внимательно следили за омерзительной сценой из «Американского психопата – 2», Джон думал, что впервые у него такой приятный семейный ужин. Обычно семья сидела на жестких стульях и его жена расспрашивала мальчиков об уроках или воскресной школе. А сам Джон все время мечтал о какой-нибудь девочке, увиденной в «Севентин» или «Джейн». Пегги Джин настаивала, чтобы мальчики выпивали по восемь унций однопроцентного молока. И когда кто-нибудь из мальчиков выходил из-за стола, она поворачивалась к нему и спрашивала: «Дорогой, как прошел твой день?»

Но сидя здесь с Никки и сыновьями, Джон наслаждался каждым мгновением. Еще сегодня, несколько часов назад, он переживал, как будет управляться с домашними делами и работать одновременно. Но Никки ясно дала ему понять, что позаботится о доме и прочем, если он позаботится о ней. И мальчики, похоже, были только счастливы заказать пиццу или поехать в «Макдоналдс». Джон не замечал, чтобы их особенно травмировало то, что их мать поместили в психушку. Кажется, они не имели ничего против Никки: как будто она всегда была здесь.

Более того, когда Никки предложила посмотреть «Американского психопата» по платному каналу, все трое завизжали от радости.

– Ты прелесть, – заявил Робби.

Когда в одиннадцать вечера фильм закончился, Джон сказал сыновьям:

– Теперь, ребята, вам, наверное, пора ложиться. – Вдоволь наевшись пиццы и насмотревшись кровавой резни, они согласились без слова и, прежде чем подняться в комнаты, пожелали всем спокойной ночи.