Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

• Название: И стали они жить-поживать
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Пошла как-то раз красна девица Серафима-царевна погулять по дворцовому саду с себе подобными. Налетело откуда ни возьмись редкое вымирающее животное Горыныч-Змей, подхватило сердешную и унесло, не оставив обратного адреса. Вскочил тут супруг ее безутешный Иван-царевич на говорящий ковер-самолет с не менее говорящим именем Масдай, и кинулся в погоню, поклявшись и пальцем не шевельнуть в защиту, если супруга его юная успеет наложить на злосчастную рептилию руки раньше, чем он… Но, увы, не все бывает так просто, как описывают старые истории, и банальное дело о киднеппинге с применением подручных зоологических средств – следите за руками! – превращается… превращается… превращается…

---

– Где? – уже спокойнее вгляделась в них октябришна. – По-моему, это не они…

– А что тогда? – не унималась Серафима.

– Я сейчас разведаю!

И не успели девушки и слова сказать, как Саёк с мечом наголо понесся к засаде.

– Стой!!!..

– Все в порядке! – обернулся он, победно улыбаясь, к своим подзащитным. – Это просто колоды!

– Какие колоды? – не поняла царевна.

– С пчелами! Это местные ульи такие!

– Колоды?.. – вместо того, чтобы обрадоваться благополучному разрешению опасной ситуации, Находка вдохнула, побледнела и забыла выдохнуть.

– Да, Находка, не бойся! Это всего лишь пчелы убыр! А пчелы в это время года уже давно спят, это даже я знаю! – веселый Саёк панибратски постучал по круглому боку колоды. Изнутри мгновенно выросло в громкости и неприязни и без того не слишком дружелюбное гудение.

– Не трогай их! Отойди немедленно! – нашелся сразу же голос у Находки. – Не подходи близко!!!

– Да почему, Находка? Они в такую холодину – для них – носа наружу не кажут! – поддержала оруженосца Серафима.

– Потому что это не пчелы! Это шерстни!

– Шершни, что ли? – переспросил Саёк.

– Да не шершни, а шерстни! Это шершни в шерсти, и они даже зимой летают!

– А чем же они питаются? – от удивления царевна забыла о новой угрозе и ударилась в энтомологию.

– Мышей из норок в сугробах выкапывают, белок в дуплах находят, птичек… – начала перечислять октябришна, нервно поглядывая на колоды. – А летом они хозяйке мед приносят.

– Шерш… То есть, шерстни – мед? – изумился Саёк.

– Ну, да. У пчел отбирают и ей приносят, – мрачно подтвердила октябришна. – Убыр их, наверно, для охраны держит. Они только ее, поди, не кусают, потому что она им колоды поставила и кормит – хозяйка, значит, а остальных глазом не моргнут – заживо сожрут. Это нам сейчас повезло, что мы когда уже темнело пришли – они спать легли. А если бы хоть чуточку посветлее…

Ее болезненно передернуло от нарисованной и без того в последнее время хронически воспаленным воображением картины.

Серафима снова прислушалась.

Снаружи злобно возились, ворчали и скрипели сырой корой набежавшие со всего леса древогубцы, но частокол стоял нетронутый.

Обратили на это внимание и ее спутники.

– Чего они ждут? – потребовала ответа у Находки Серафима.

– Я… ваш-ш… Сер-р-ргий… Н-не зн-н-н… – октябришна страдальчески заморгала, беспомощно наморщила лоб, но вдруг вытаращила глаза и стукнула по лбу рукой. – Знаю, ваше царственное величество, знаю. Вспомнила. Бабушка когда-то рассказывала мне, откуда берутся древогубцы. Когда она сама была маленькой, ей рассказывала одна старушка, брат соседки которой ходил к убыр, когда был еще молодой. Только после этого он недолго прожил – из лесу вернулся, три дня пролежал пластом, и помер. А ходил он к убыр затем, чтобы она…

– И откуда они берутся? – нетерпеливо и не слишком вежливо оборвала Серафима зарождающийся рассказ Находки, который в другое время и при иных обстоятельствах с интересом бы послушала.

– Их выращивают убыр, – все поняла и не обиделась октябришна. – У себя на подворье. Чтобы в лесу их раньше времени гондыр не разорвал, пока они маленькие. Холит их, лелеет, как детушек малых. А потом, когда они вырастут, выпускает их в лес.

– Зачем это ей? – недоуменно нахмурилась царевна.

– Чтобы гондыру навредить, ваш… Сергий. Они с ним терпеть друг друга не могут, и постоянно воюют. То она ему древогубцев подпустит. То он ей… что-нибудь сделает, наверное… тоже… не знаю, чего… но не без этого, поди… Кто их тут, в глуши, знает… Ну, и вот – они поэтому ее частокол-то и не грызут, что она их вырастила и на волю выпустила. Вроде, хозяйка, значит. Они нас сюда загнали, заперли, а когда убыр вернется, то все ей расскажут, не иначе, чтобы она сама присудила…

До октябришны вдруг дошло, что она сейчас сказала, и ей стало плохо.

– Ой, дела-то… Ой, дела… Ой, спаси нас – убереги, батюшка Октябрь… Ой, последние наши минутки пришли… – опустилась на землю, горестно уткнула лицо в ладони и тихонько запричитала она.

Царевна обеспокоено поджала губы и огляделась.

Если бы ее кто-нибудь спросил, что она рассчитывала здесь увидеть, то она бы не просто затруднилась с ответом – она бы вовсе не нашла его.

Топор-саморуб?

Костер и факелы?

Ступу с помелом на старте?

Мешок дуста?

Неизвестно.

Но дожидаться возвращения убыр в такой обстановке даже ей казалось самоубийственным.

Ее родная троюродная бабушка была бабой-ягой, не самой вредной и мстительной, по всеобщему признанию[86], но если бы она вернулась домой и увидела, что кто-то заявился туда без приглашения и устроил там такой кавардак, а теперь с гордостью стоит на месте и дожидается ее реакции…

Долго бы ее дожидаться не пришлось.

И, скорее всего, это было бы последнее, чего вообще дождался бы возмутитель спокойствия в своей жизни, попадись он под горячую руку…

Возня за частоколом скоро прекратилась, но редкие поскрипывания, причмокивания и натужное трение коры о кору однозначно сообщали всем заинтересованным лицам, что осада не снята, а лишь перешла в затяжную стадию.

Забравшись на навес над поленницей, сложенной в сторонке у частокола, царевна собственными, и без того не сомневающимися глазами убедилась, что это именно так, и никак иначе. Даже в темноте, затягивающей исподволь, но надежно землю, можно было ясно различить пару десятков массивных матерых древогубцев, застывших на своих местах и неотличимых от обычных, добродушных и малоподвижных пней, если бы не меланхоличное пожевывание и причмокивание отвратительных красных каучуковых губ.

Удрученная и задумчивая еще больше, чем прежде, Серафима вернулась к воротам, где ее смирно и стойко ожидали под дождем ее придворные.

– Ну, что-нибудь?.. – Саёк, не закончив вопроса, увидел ответ на ее лице и сник.

– А у вас тут внизу как?

– Тихо, ва… Сергий, – шепотом отозвалась Находка. – Затаились…

– Может, ушли? – оруженосец прислушался с надеждой, но царевна покачала головой.

– Нет. Ждут.

– Ждут… – тоскливо вздохнул он, но взял себя в руки, приосанился и сурово объявил: – Тогда я предлагаю план.

– Предлагай, – просто ответила Серафима.

– Мы откроем ворота, я выскочу и побегу. Они пойдут за мной, и вы сможете убежать. Вот…

– Замечательный план, – одобрила царевна но, не замечая протестующего взгляда октябришны и торжествующего – Сайка, тут же продолжила: – Если бы не два недостатка. По ночному лесу ты далеко не убежишь – это раз. И, к тому же, что делать нам, если за тобой побегут не все пеньки – это два.

Оруженосец понурился и виновато пожал плечами:

– Об этом я не подумал…

– Это ничего, – успокоила его царевна. – Тогда будем жить по моему плану. Чем мокнуть и мерзнуть неизвестно сколько под дождем, мы войдем в избу, обогреемся, обсушимся, приготовим ужин и в спокойной комфортной обстановке подумаем, как быть дальше.

– Но когда вернется убыр Макмыр…

– Мы поговорим с ней и постараемся все объяснить. Насколько я знаю, у этой публики в домах беспорядок и грязища – страшные, и если мы у ней приберемся[87], то, может, она подобреет и нас хотя бы выслушает.

– А если нет?..

– Вот тогда и будем думать дальше, – подмигнула она октябришне. – Не боись – прорвемся.

– Находка, – потянул вдруг за рукав рыжеволосую девушку Саёк. – А послушай, Находка. Я тут думал, думал…

– Что? – рассеянно повернулась она к нему.

– Ну, если эти шерш… шерстни, то есть – это дневная охрана убыр, то ночью-то она, получается, беззащитная остается?

– Ночью?.. Ночью?..

И тут тьма грузно опустилась на промокшую и продрогшую землю, прильнула к ней, припала, как к подушке, рассчитывая спокойно проспать так ночь…

Но, похоже, прогадала.

Душераздирающий писк, сливающийся с пронзительным визгом и воем прорезали успокоившуюся было тишину, и на отряд Серафимы непонятно откуда обрушился град зубов, когтей и кожаных крыльев.

– Ай!!!..

– Ой!..

– Ах, чтоб тебя!..

– Они кусаются!..

– Они присасываются!!! Это кровопийцы!.. Помогите!!!..

– Все в дом!!! Живо!!! – заорала Серафима так, что вздрогнули древогубцы на улице и, отрывая на ходу пристроившуюся было попить лесогорской кровушки летучую мышь-вампира, бросилась на крыльцо, пинком отшвырнула подпирающее дверь полено и, едва дождавшись, пока ее придворные заскочат в сени, захлопнула за ними дверь.

К несчастью, внутрь успели проскочить не только Саёк и Находка.

В полной тьме на ощупь отдирать от себя маленьких проворных злобных кровососов и сворачивать им шеи – занятие, которым второй раз позаниматься желающие вряд ли бы нашлись.

Тяжело дыша и истекая кровью из неглубоких, но многочисленных ран, друзья на ощупь нашли дверь, ведущую в комнату, так же на ощупь засветили лучину, потом еще несколько, потом нашли на печке масляную лампу да зажгли и ее.