Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

• Название: И стали они жить-поживать
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Пошла как-то раз красна девица Серафима-царевна погулять по дворцовому саду с себе подобными. Налетело откуда ни возьмись редкое вымирающее животное Горыныч-Змей, подхватило сердешную и унесло, не оставив обратного адреса. Вскочил тут супруг ее безутешный Иван-царевич на говорящий ковер-самолет с не менее говорящим именем Масдай, и кинулся в погоню, поклявшись и пальцем не шевельнуть в защиту, если супруга его юная успеет наложить на злосчастную рептилию руки раньше, чем он… Но, увы, не все бывает так просто, как описывают старые истории, и банальное дело о киднеппинге с применением подручных зоологических средств — следите за руками! — превращается… превращается… превращается…

---

— М-да… Я бы, вообще-то, с удовольствием это над ним проделал, но его перестали бы узнавать солдаты…

— Нет-нет. Я всего лишь придумала ему новую форму. Как вам нравится?

— Зеленый воротник колесом? Розовые пуговицы?

— С улыбающимися черепами, если он не будет возражать, — дополнила экспромтом царевна.

— А кто его будет спрашивать? — удивился царь. — Завтра утром вы увидите его таким, какой он на вашей картинке.

И он еще раз пристально посмотрел на рисунок, поворачивая его и так, и эдак.

— А вы уверены насчет носа и всего прочего?

— Д-да. Вполне.

— Ну, смотрите. Если ваше величество передумает…

— Я вам сообщу. А пока давайте продолжим с дизайном замка. Значит, сейчас вы щелкаете пальцами, и то крыло, которое мы с вами только что обговорили, примет вид, как на изображении?

Костей опустил глаза, туманно повел плечом и неохотно признался:

— Не совсем. Нет. Не все так сразу. Я отдам распоряжение Зюгме — и завтра над исполнением вашего проекта будет работать целая артель каменщиков, штукатуров и маляров. Десять артелей, если понадобится.

— Ваше величество? — капризно надула губки Серафима и обижено заморгала округлившимися глазками (одному зеркалу в ее комнате было известно, сколько часов она билась над этим приемом на грани вывиха губ и хронического косоглазия). — Я правильно вас поняла? Вы, с вашим умопомрачительным магическим даром, отказываете мне в таком пустяке?

— Нет, не отказываю — я же сказал вам, что этим займется Зюгма…

— Моим садом он уже занимался, — сухо напомнила царевна.

— Вы сможете контролировать и рабочих, и его. Лично.

— С вашими этими… мертвяками… за моей спиной?

— Что? — Костей повернулся к ней и нахмурился. — Откуда вы знаете?

— Его светлейшество первый советник был так любезен, что просветил меня на этот счет, — скривила Серафима губы в гримасе отвращения — неизвестно, правда, в чей адрес.

— Мы еще побеседуем с его… светлейшеством… об этом, — мрачно пообещал Костей, и продолжил:

— Видите ли, ваше величество, за последние два-три дня я был настолько поглощен вами и вашими делами, что на свои дела времени вообще не оставалось. И поэтому сейчас для меня проще привлечь к ремонту сотню мастеровых, чем изменять мой замок при помощи магии. Простите, но я помню, сколько у нас ушло времени на одну вашу комнату…

— А у меня их там еще две, очень мило, что вы об этом напомнили! — оживилась Серафима. — Я подготовлю пару-тройку дюжин проектов, и мы на практике проверим, который…

— Потом? — жалобно взглянул на нее царь. — Можно, мы займемся этим потом? У меня так много дел…

"Если кто-то попал в ловушку один раз, то почему бы ему не свалиться в ту же самую яму повторно?" — решила царевна и закинула наживку:

— Все дела и дела… — разочаровано повела она плечами. — А я только было подумала, что ваша магия всесильна…

— Всесильна, — поспешил подтвердить царь. — Но всему есть пределы. Если вы имеете хоть малейшее представление о том, как магия действует…

— Нет, — заинтересовано встрепенулась Серафима. — Не имею. Не могли бы вы рассказать мне, ваше величество? Я, конечно, всего лишь простая царица, и не пойму и сотой доли того, что вы мне поведаете, но это, наверное, так увлекательно, так захватывающе, так… мужественно — быть магом!

Костей набрал полную грудь (два стакана) воздуха и гордо поднял голову:

— Всегда приятно встретить человека, способного оценить гения по достоинству. Пойдемте, ваше величество — я покажу вам наши лаборатории. Это должно произвести на вас неизгладимое впечатление.

"Если кто-то попал в ловушку один раз, то второй раз он туда уж точно свалится, если у него мозгов не больше, чем у быка, и думает он о том же", — мысленно ухмыльнулась Серафима и с готовностью поднялась с места.

— Пойдемте, пойдемте скорее. Мне так не хотелось бы отвлекать вас от ваших неотложных магических дел, я понимаю — ноблесс оближ!

— Что?.. — Костей, уже начинавший было приподниматься со стула, завис. — Я не расслышал… Кто что должен облизать?

— Облизать? — изумилась царевна. — Кто что должен…

И тут ее осенило.

Если предоставлялась возможность совместить приятное с полезным, то почему бы ей не воспользоваться?

— Ах, вы об этом! — игриво махнула она ручкой. — Экий вы шутник! Ха-ха! Я сказала — "ноблесс оближ". Это значит "положение обязывает" по-шантоньски.

— А при чем тут Шантонь? — Костей продолжил подъем и перемещение, но вопросов у него меньше не стало.

— Видите ли, ваше величество, требования этикета таковы…

— Это опять он! — злобно блеснул единственный глаз царя.

— Да, — сухо констатировала Серафима. — Это — часть правил. Все благородные люди нашего круга должны употреблять в своей речи иноземные слова.

Костей хотел буйно возразить, пока не поздно — от воспоминаний об уроках этикета за столом он еще не перестал просыпаться ночью в холодном поту, но ссылка на некий "наш круг" избранных остановила его.

И поэтому он просто спросил:

— Зачем?

— Чтобы показать всем, что они благородные. А иначе как другие, неблагородные, об этом узнают? А еще это делается, чтобы другие благородные люди нашего круга видели, что вы тоже к этому кругу принадлежите.

— Это как пароль?

— И отзыв.

— И что… благородные люди нашего круга… должны говорить? Напомните мне, я что-то подзабыл… немного…

— С удовольствием, — расплылась в хитрой улыбке царевна. — Запоминайте. В нашей речи встречается великое множество случаев, когда вместо простого и понятного неинтересного слова родного языка можно с блеском употребить такое заковыристое иноземное, что сами иноземцы будут десять лет думать, и то не догадаются, что мы хотели сказать…

К тому времени, когда они подошли к Пауку, Костей уже потихоньку начинал жалеть о том, что вообще когда-то захотел стать повелителем мира.

— …Нервюра — это очень нервная женщина. Например, я. В балагане на канате кувыркаются не скоморохи, а экслибристы. На стенах наших залов у нас будет роспись — по-художественному это называется "стенография". Если вам нездоровится, то вместо того, чтобы, как простолюдины, вульгарно сказать что вы съели что-нибудь не то, человек нашего круга скажет, что у него кишечное расстройство желудка. А если зашла речь о том, что кто-то утонул, мы скажем, что произошла утопия личности. Также никогда не говорите, что вы что-то забыли — благородный человек произнесет "склероз памяти", а не "забывчивость". И "я наблюдал виртуальные оптические явления", а не "мне показалось"…

На Костея больно было смотреть.

При последнем пассаже он страдальчески сморщился в полной уверенности, что с минуты на минуту у него произойдет склероз расстройства виртуальной личности, но только и смог произнести, что:

— Какой кошмар…

Лукавая царевна оживилась как костер, в который плеснули керосина.

— А для этого тоже есть замечательное шантоньское выражение, простенькое, но ходовое, советую его запомнить: "кель кошмар". Ну, повторяйте за мной, ваше величество, посмотрим, как вы усвоили новый активный вокабуляр. "Склероз памяти". "Экслибристы". "Виртуальные оптические явления"…

— Кель кошмар…

От дальнейшей интеллектуальной экзекуции царя спасла только дверь Паука.

Его замученное величество, чтобы избежать новой лекции о старом ханже Этикете, быстро припомнил, что женщину надо пропускать вперед. И Серафима, довольная не столько успехом своего ученика, сколько его ужасом перед последствиями неудачи, гордо двинулась вверх, к высотам современной магии.

Сзади тихо донеслось, непроизвольное и тоскливое, "Ой, ноблесс, ноблесс — не оближь меня…".

Радость ее, однако, была недолгой, как полет Снегурочки над костром, и испарилась она с таким же печальным пшиком при неизменной, но не покидающей ее все эти три дня мысли о том, что за все время, проведенное в плену, ей не удалось сделать ничего полезного. Отравленная жизнь Костея, Зюгмы и, кажется, теперь еще и генерала, в расчет не бралась. Все это было, конечно, забавно, и так им и надо, но к достижению самого главного не было пока сделано ни единого шага.

Если бы сейчас нашелся рядом кто-нибудь дотошный и способный читать мысли, и спросил ее, что она считает самым главным, Серафима, скорее всего, затруднилась бы с ответом.

Для нее сейчас главным было все.

Во-первых, сбежать отсюда. Во-вторых, разузнать подробности плана Костея по захвату Лукоморья. В-третьих, предупредить о нависшей опасности оставшихся в тревожном неведении лукоморских родичей. В-четвертых, выведать, что за такой загадочный камень висит на шее Костея. В-пятых, понять, что связывало с ним Змиуланию. В-шестых…

Но прежде, чем успели кончиться цифры Серафиминого списка безнадежно невыполнимых дел, лестница, упорно игнорировавшая прежде все встречавшиеся на пути двери, уперлась в самую заметную и большую из них.