Сергей Кремлев - Россия и Япония: стравить!

• Название: Россия и Япония: стравить!
• Автор: Сергей Кремлев
• Издательство: Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-87849-189-3

На Дальнем Востоке издавна завязывались в тугой узел интересы сразу многих народов и держав...

Россия, Япония, Китай, Корея, США и страны Запада... Взаимосвязь их судеб, «дальневосточный» «клубок» проблем мировой истории XIX-го века — тема нового исследования Сергея Кремлёва (Сергея Брезкуна), автор книг «Россия и Германия: стравить!», «Россия и Германия: вместе или порознь?» и др. Особое внимание в книге обращено на отношения России и Японии, начальная история которых уходит во времена Екатерины Великой...

Идеолог викторианской Британии Гомер Ли считал, что тот день, когда Германия, Россия и Япония объединятся, будет, будет днем гибели англосаксонской гегемонии.

Да, с Японией нам можно и нужно было дружить. Однако на излете своей истории царская Россия с Японией воевала. Почему? Не потому ли, что враги России ссорили русских с японцами на Востоке так же, как они ссорили нас с немцами на Западе? Ссорили, смертельно боясь их общего союза...

Рассказ о движении русских к Амуру, о «Небесной» Китайской империи и древнем народе Корё, о средневековой Японии сегуна Токугавы и Японии эпохи Мэйдзи, о происках графа «Полусахалинского» Витте и роли США в русско-японском конфликте, а также о многом другом в новой книге Сергея Кремлёва.

---

И Золотая Элита начала готовить розыгрыш уже «чехословацкой» карты (о чем я упоминал в книге «Россия и Германия: путь к пакту»), еще не зная, что ей придется вытаскивать из рукава и карту русского адмирала.

Ну, а об этом последнем выше было сказано — как мне представляется — вполне достаточно.

МОЙ РАССКАЗ об американской линии в русской контрреволюции, об ее преимущественно «колчаковском» окрасе, подходит к концу. И я, и читатель знаем теперь немало о том, что происходило с Колчаком до того, как он стал «Колчаком», о том, что ускользнуло от внимания тех усердных собирателей фактов, которые называют себя еще и «историками». И я предлагаю еще раз вернуться к началу «колчакиады» и проследить еще раз цепь событий, ее составивших...

Да, Колчак внешне всегда производил впечатление человека долга. Но прямо, связанный с корниловцами, он накануне путча уезжает. Хотя путчисты на него рассчитывали. Выходит, он едет как эмиссар Корнилова, чтобы в Англии ждать своего часа.

Однако корниловщина срывается. Но он-то — уже в Лондоне.

Что делать?

В России генералов и адмиралов хватает. Да и Корнилов — под арестом в Быхове. Надежды Золотой Элиты теперь связаны с казаками, с Калединым. Тем не менее отказываться от Колчака пока рано. Да и прикрытие его контактов с Антантой выбрано хорошее. И он едет теперь в США — по-прежнему как эмиссар контрреволюции.

Приходит Октябрь...

Корнилов и его ближайшие сторонники все еще в Быховской тюрьме под «охраной» Текинского конвоя, но 19 ноября 1917 года их освобождает полковник Кусонский. И Корнилов с текинцами направляется в Новочеркасск — собирать белые силы, а после краха Каледина выходит в «Ледяной» поход на Кубань. Колчаку пока нет необходимости так вот, с бухты-барахты, возвращаться. Тем более что в России выдвигаются на первый план иные силы — Корнилов в апреле 1918 года погибает, и его сменяет Деникин.

К тому же на Дальнем Востоке, в Китае, в Северной Маньчжурии, сплетается немало интересов и возможностей, поскольку у князя Кудашева, сидящего пока что в Пекине в качестве русского посла, имеются средства, которые Китай выплачивал России в счет «боксерских» репараций. Да и КВЖД пока в руках у местных русских, у Хорвата...

Хорват претендует на «Верховность», но стар, жаден и в военных кругах авторитета не имеет и иметь не может.

Приходит весна 1918 года и с ней — мятеж белочехов, на которых очень рассчитывали. Возникают Самарский комуч, Уфимская директория. И все закрутилось вроде бы неплохо... Колчак не так уж и нужен, тем более что он в сознании белых масс не присутствует. Но он все более свой для «верхушки» интервенционистских сил.

От Дальнего Востока до Забайкалья продвигаются серьезные силы японцев, и они вместе с чехами не дают угаснуть сибирской контрреволюции. Однако Америке нужны там свои люди, способные обеспечить их интересы русскими штыками, потому что у чехов все более пропадает энтузиазм, а японцы для янки стараться не будут. Для этого надо сформировать условия — на что уходят лето и осень 1918-го... В конце октября Колчака через Нокса запускают в дело: 4 ноября делают министром рушащейся Директории, а 18 ноября «под Колчака» совершают переворот. Начинается колчаковщина.

Однако планы Америки сорвала свободная Советская Россия.

Зато Америка с начала 1919 года получает возможность диктовать свою волю Западу.

В России Америка делала ставку на Колчака. И если бы «дело» с ним «выгорело», то Штаты вообще становились бы полными хозяевами мира. Ведь тогда можно было бы разобраться и с крепнущей и наглеющей Японией. Недаром же, создав Колчака и поставив на Колчака, Штаты делегировали к нему после первых успехов посла США в Японии Морриса. После всесторонней инспекции Моррис должен был представить «исчерпывающий план экономической реконструкции Сибири» и «ориентировочный план для Европейской России». И вряд ли в этом плане было достойное место для Японии.

Однако Колчак пал.

И не случайно, конечно, а лишний раз разоблачительно то, что одновременно с его падением изменилось и отношение Америки к интервенции. К январю 1920 года стало окончательно ясно, что Колчак и его режим — это «отработанный пар». И в начале января этого года США направили Японии ноту, где указывалось, что дальнейшее пребывание иностранных войск на русской земле не только не помогает, а мешает русскому народу разумно устроить свою жизнь.

Объяснялось все, конечно, не любовью к русскому народу, а тем, что в России главная карта Америки оказалось битой, а в самих Соединенных Штатах уже мало кто хотел поддерживать интервенцию. Неофициальный представитель РСФСР в США Мартенс еще в ноябре 1919 года сообщал наркому иностранных дел Чичерину: «Настроение в правительственных сферах подавленное, они чувствуют, что интервенция лопнула. А «общество» заметно склоняется к тому, чтобы Россию оставили в покое. «Ничто не имеет такого успеха, как успех» — так резюмирует средний американец свое мнение о переломе в отношениях к Советской России».

То есть в американской ноте Японии сказалось желание Америки убедить японцев в том, что русский, мол, «виноград» зелен. Не имея возможности есть его самой, Америка начала отговаривать от него и своего азиатского конкурента.

Однако Япония была страной Востока и «гуляла» сама по себе. Штаты уже не могли воевать в Сибири штыками колчаковцев, а японцы не отказывались там воевать и самолично, если от этого была им выгода.

А выгода была.

К началу 1920 года интервенты из европейской части России ушли, и там уже прочно установилась Советская власть. Русский же Дальний Восток все еще представлял собой самую настоящую политическую... Как бы тут выразиться поточнее? Сказать, что это была политическая «окрошка», нельзя... Это была именно неудобоваримая мешанина из интервенционистских (в основном — японских) войск, мимолетных «правительств» самых разных авантюристов, остатков колчаковцев, семеновцев, мутной партизанщины и очагов Советской власти.

Во Владивостоке как-то сосуществовали и японцы, и янки, и Приморское временное правительство большевика Сергея Лазо, и белогвардейцы... Кончилось это во вторую годовщину нападения на контору фирмы «Исидо» — в ночь с 4 на 5 апреля 1920 года. Японцы напали на советские войска, захватили Лазо и ввели во Владивостоке военное положение. Немногочисленные советские части отступили в сопки. Лазо японцы передали белогвардейцам, а уже те сожгли его в паровозной топке.

Японцы очень не хотели уходить из таких богатых сырьем мест, как Сибирь и Приморье. В Хабаровске командующий японскими войсками генерал Сиродзу поместил 3 апреля в местной газете статью, где писал: «В стране водворился долгожданный мир и порядок, за сохранение и поддержание которого японцы боролись...

Жалко покидать население Дальнего Востока, с которым мы познакомились так близко, так кровно, питая к нему самую теплую дружбу. Желаем полного успеха в строительстве и сохранения мира и порядка».

А через день войска Сиродзу открыли орудийный огонь по государственным учреждениям и штабу революционных войск. Все началось сначала.

И этот огонь японцы вели еще более двух лет. Потому что им это было выгодно экономически. Всякие атаманы типа Семенова не могли уничтожить Советскую власть, но оттянуть ее приход в Приморье могли. И все это время японцы имели возможность безнаказанно грабить наш Дальний Восток.

Что же до европейцев, то 16 января 1920 года Верховный совет Антанты принял решение о снятии блокады с РСФСР и отозвании своих войск из Сибири.

24 февраля 1920 года Советское правительство обратилось к Японии с предложением о мирных переговорах. Но японцы не хотели уходить. Уже известный нам делец Аничков находился в это время во Владивостоке и принял на постой молодого японского генерала, сменившего у того же Аничкова другого квартиранта — японского генерала в преклонных годах.

На ужине по случаю «новоселья» японец в качестве ответного тоста в его честь попросил разрешения спеть песню и запел о том, что в когда-то принадлежавшем Японии Никольске-Уссурийском пели веселые гейши, а теперь он сам поет песню о том, что есть на свете многоводная река с прозрачной холодной водой, которой так же много, как много на этом столе прекрасного вина. И он, генерал, уверен, что настанет время, когда сидящие за столом опять встретятся в прекрасном городе за Байкалом, что стоит на той реке, и будут пить ее холодную воду.

Река называлась Ангарой, а город на ней — Иркутском. Вот о чем пели японские генералы во Владивостоке весной 1920 года (а «русские патриоты» типа Аничкова заявляли, что будут рады приветствовать японцев в Иркутске после того, как те выгонят оттуда «проклятых большевиков»). Под такие песни 31 марта 1920 года Япония в ответ на мирные предложения Москвы ответила отказом под предлогом того, что... опасается за жизнь и имущество своих подданных, а также за мир в... Маньчжурии и Корее...