Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном

• Название: Лучшее, что может случиться с круассаном
• Автор: Пабло Туссет
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94278-557-0

Эта загадочная история, приключившаяся с тридцатилетним лоботрясом, сыном богатых родителей, прожигающим жизнь в пьянстве и в то же время с увлечением занимающимся современной метафизикой, – первый роман молодого испанского писателя Пабло Туссета (р. 1965).

Фильмы Луиса Бунюэля и фантасмагоричные полотна Сальвадора Дали – вот какие ассоциации вызывают образы, возникающие на страницах романа, где Интернет прекрасно уживается со средневековыми английскими трактатами, а весьма откровенные описания сексуальных утех соседствуют с метафизическими философствованиями и картинами современной Барселоны.

---

Из транса меня вывело невыносимое ощущение удушья, и я замахал руками, стараясь освободиться от чего-то, что сжимало мне ноздри, как пинцет. Полностью проснувшись, я увидел Дюймовочку, хохочущую за окном машины.

– Куда ты провалился? Я думала, ты в туалете.

– Дюймовочка, черт тебя побери, не делай больше так, ладно?

– Чего?

– Не зажимай мне нос, когда я сплю. Терпеть этого не могу.

– Хорошо, только не сердись.

– Ладно, только так больше не делай. Я славно уснул, а ты перекрываешь мне кислород. Знаешь, какой это облом?

Я развернул машину, и Дюймовочка, нахмурившись, забралась на пассажирское сиденье. Теперь она строила из себя обиженную, чтобы загладить неловкость.

– Что, поехали? – спросила она.

– Сколько времени?

– Второй час.

– Второй? Сколько же ты трепалась со своими дружками?

– Да не знаю. Я думала, что ты пошел в туалет и скоро вернешься.

– Я сказал, что буду ждать в машине, просто дело в том, что, когда тебе чего-то не хочется, ты притворяешься, что не слышишь.

Она ничего не ответила. Вид у нее по-прежнему был насупленный. Я попробовал заговорить примиряющим тоном.

– Давай, включи кондиционер.

– Включай сам, дон Совершенство. Не знаю, где он.

– Черт, Дюймовочка, не будь такой злюкой. Видишь картинку? Красная – обогрев, синяя – кондиционер.

– Вот ты и нажимай. Хотела бы посмотреть, как ты ищешь эти кнопки, когда мы мчались по шоссе, как ракета.

– Ты сама сейчас взорвешься, как ракета. Валяй, поставь музыку. Сама найдешь кнопку, Лился моя Белоснежная, или мне поискать?

Дюймовочка развернулась и стукнула меня по плечу: вот тебе.

Хороший знак.

Я тронулся с места, и, сделав разворот, мы медленно покатили по Национальному шоссе. Дюймовочка просмотрела содержимое коробки с дисками и вытащила сборник хитов Дины Вашингтон. «Mad about the boy»[20] окончательно растопил лед, и мы разговорились.

– Кто это были такие?

– Тони и Хисела? С ней мы вместе учились. Ты их не знаешь.

Не переходя за сто двадцать, мы ехали в сторону Барселоны, Дюймовочка подробно рассказывала мне про свои отношения с Хиселой, я слушал без особого интереса, а Дина Вашингтон делала все возможное, чтобы создавать шикарный фок. Подъезжая к дому, я свернул на Никарагуа и на минутку остановился в двойном ряду напротив офиса банка на Травесере. Настал новый деловой день; я не знал, имеет ли какие-либо ограничения карточка моего Неподражаемого Брата, но если несколько часов назад она, не пикнув, выдала мне сто банкнот, то и сейчас ничто не мешало выудить еще сто.

Все прошло хорошо. Дюймовочка вытаращила глаза, увидев столько бумажек.

– Зачем тебе сразу столько денег?

– Вижу, что история паренька из Омахи ничему тебя не научила, Лилея.

– Если ты не перестанешь называть меня Лилеей, я огрею тебя сумкой.

Мы снова забрались в Черную Бестию и сделали огромный крюк, который приходится делать на машине, чтобы проехать пятьсот метров, отделяющих нас от бара Луиджи. Припарковаться пришлось в тройном ряду, на свободном месте, которое оставили бесчисленные такси и жандармский фургончик (иногда Леонсио и Тристон заявляются на фургончике). Роберто из-за стойки увидел, как мы паркуемся, и у него вырвалось «ё-моё!», слышное даже снаружи бара. Он тут же, не снимая фартука, вышел на улицу и направился к Бестии, глядя на нас выпученными глазами, когда мы встретились посреди улицы. Мы с Дюймовочкой продолжили свое шествие к бару, но визгливый возглас Роберто привлек внимание клиентов за стойкой. Пять или шесть таксистов, Леонсио и Тристон, пьяные завсегдатаи и некий человек художественной наружности, еще не до конца отпустивший шевелюру, образовали в дверях живой заслон, глядя, как Роберто описывает круги вокруг машины. Нам с Дюймовочкой удалось преодолеть стену любопытствующих, и Луиджи бросил на нас косой взгляд – на этот раз относящийся скорей ко мне, чем к Дюймовочке, – но воздержался от комментариев по поводу моего внешнего вида, решив прежде вызнать, за каким чертом я так вырядился. Вскоре за тем появился и Роберто с блуждающим, отсутствующим взглядом.

– Пресвятая Дева! Это же «лотус-эспри» – машина Джеймса Бонда!

Это заставило всех окончательно проникнуться важностью появления такого необычного механизма, и вся орава накинулась на нас, требуя объяснений. Когда я в первый раз увидел Багиру, она сразу показалась мне достойной человека с лицензией на убийство, но я не знал, что это действительно одна из машин Джеймса Бонда.

Я почувствовал, что моя обязанность – свести инцидент к минимуму.

– Я думал, что у Джеймса Бонда «астон-мартин»…

Но Роберто был вне себя от волнения.

– Не-е-е-т! Это когда его еще играл Шон Коннери! А Роджер Мур водил «лотус-эспри». Вы что, не видели «Шпион, который меня любил»? Помнишь, там он еще бросается в море на белой спортивной машине, которая превращается в подводную лодку? Вот-вот. Но это последняя модель V8GT девяносто седьмого года. А ты смотрел «Основной инстинкт»?

– Нет, но я смотрел «Моченые фрикадельки».

Посетители бара унт поразвесили, слушая обрывочную информацию Роберто, поражаясь его обширной эрудиции в области автомобилизма, хотя вся эта эрудиция была почерпнута исключительно в кинозалах. Подобного рода сведения просто распирали Роберто.

– И еще ее снимали в «Красотке»… Это же классика, супермашина, бриллиант… Пятьсот пятьдесят лошадиных сил, мотор с двумя турбинами, тридцать два клапана, разгоняется с места до ста километров за четыре и девять десятых секунды, скорость – до двухсот семидесяти двух километров в час, электронное управление…

Таксисты начали поглядывать на меня со смиренными лицами обладателей дизельных «Толедо», раскрашенных, как машинки из мультика, и я решил поскорее заткнуть Роберто рот. Вытащив ключи, я помахал ими у него перед носом.

– Хочешь прокатиться?

Роберто уставился на ключи, как сомнамбула. Сначала я решил, что это от удивления, но мало-помалу лицо у него как-то съежилось, вид стал пришибленный, и с бесконечной печалью онаниста в голосе он пробормотал:

– Такая штука… у меня прав нету.

Реакция последовала секунды через две. Как только Луиджи выдохнул свое хриплое астматическое «ха», вся компания взорвалась смехом. Один из таксистов, не в силах сдержаться, схватил Роберто за голову и влепил ему сочный поцелуй в лоб, что только удвоило всеобщее веселье вокруг бедного клоуна, который, понурив голову и вытирая руки о фартук, вернулся за стойку. Воспользовавшись суматохой, мы протиснулись вглубь бара и заняли столик. Прежде чем сесть, я спросил Дюймовочку, что ей заказать. «Виски со льдом. Сегодня тянет напиться, хорошо бы только, чтобы голова с утра не трещала». Я спросил у Луиджи «Вишофф» для себя и виски для Дюймовочки. Не знаю, чувствует ли Васкес Монтальбан какую-либо ответственность, но подозреваю, что именно по его вине всякая мелкая сошка просит солодовый виски, когда хочет показаться изысканной. В общем… Луиджи принес мой «Вишофф», свою «Куба либре» и олимпийский нектар для Дюймовочки и присел с нами, готовясь подвергнуть меня второму допросу за ночь.

– Ладно, а теперь не будешь ли ты так любезен объяснить мне, какого черта все это значит: эта машина и твой бордельный постмодернистский видок.

Я легонько стукнул Дюймовочку по коленке под столом, чтобы она мне не мешала. Она свирепо посмотрела на меня, словно говоря: «Посмотрим, как-то ты теперь выкрутишься», но промолчала.

– Празднуем нашу годовщину, – ответил я.

– Годовщину?… Годовщину чего?

– Сегодня двадцать лет, как мы познакомились. – Это была почти правда: мы с Дюймовочкой познакомились в Иоаннову ночь, если и не двадцать, то десять с длинным-предлинным хвостиком лет назад. – И мы решили отпраздновать это, воспользовавшись предложением радиопрограммы, которая оплачивает все расходы романтической ночи при условии, что на следующий день ты выйдешь в эфир и расскажешь обо всем, что натворил. Нам дали напрокат машину на выбор, оплатили ужин и выпивку в любом месте и зарезервировали номер в гостинице «Хуан Карлос I».

– Не пудри мне…

– Так что если завтра вечером включишь «Радио „Любовь"», то услышишь, как мы рассказываем о твоем баре. Программа начинается в полночь и называется «Какая ночь в такой день». Хочу рассказать, какой шум поднялся из-за «лотуса», публике это понравится. Хочешь, скажу что-нибудь конкретное о твоем баре: допустим, какие дивные у тебя закуски? Пользуйся: бесплатная реклама.

– А пошел ты… Думаешь, так я и поверил?

– Ах, не веришь? Тогда посмотри: на улице стоит доказательство, способное разогнаться до ста километров за четыре и девять десятых секунды. Откуда, по-твоему, мы его взяли? Знаешь, сколько стоит прокат такой развалюхи на одну ночь?

– Без разницы. Не верю, и все тут.

– Мы могли бы поехать к Оливеру Харди распить бутылочку «Дом Периньон», но вместо этого притащились сюда поделиться с тобой своей радостью, а теперь ты говоришь, что я вру.