Константин Рольник - Расстановка

• Название: Расстановка
• Автор: Константин Рольник
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Союз Повстанцев на далекой планете Мезля борется с реакционной тиранией. Подпольщики вымышленной страны «Рабсийская Федерация» сражаются против ограбления, религиозного ослепления и политического угнетения граждан.

---

После концерта, под гром аплодисментов, Зернов сел на на банкетку, вплотную с Васей Скороходовым. Успел перекинуться парой реплик с этим студентом, щуплым и русоволосым, пока Юрлов благодарил зрителей за интерес к своим картинам. Как показалось сидевшей невдалеке Кристине Ароничевой, успевшей к тому времени забыть о боли в глазу, музыкант и студент обсуждали одну из картин — по крайней мере, маэстро указал на нее пальцем. Да и о чем еще могли они вести разговор на выставке? Предположения Ароничевой подтвердились: когда Юрлов, раскланявшись, сошел со сцены, музыкант подошел к нему и увлек к этой именно картине (багряные стрелы света сквозь черно — фиолетовую тучу, действительно своеобразно). Впрочем, вскоре к беседующим подошел долговязый Перелесов в сине-зеленом поношенном свитере, и схватив музыканта за рукав джинсовки, начал о чем-то толковать с ним, то и дело воздевая руки к потолку. При этом Юрлов спешно ретировался. Зато к беседующим подошел носатый политтехнолог, коему Зернов улыбнулся открыто и дружески.

План «Генезис» (Продолжение: Рэд)

Рэд не ошибся в своих прогнозах — день в Урбальских горах выдался ясным, солнечным, даже жарким. Каменистые вершины огромных гор были видны отчетливо. Хребет казался трехслойным — ломаная линия между скалами и небом, еще одна, волнистая — меж серовато-белой кремнистой грядой и ближними горками, поросшими синеватыми елями, а еще ниже — вновь волнистая линия, отделявшая лесистые горки от совсем уж близких холмов, на коих росли деревья лиственные. От холмов к заимке тянулся изумрудный луг. Раздавалось стрекотание кузнечиков и тяжелое гудение шмелей. Птицы, утомленные полуденным зноем, уже не пели — их час прошел.

Два часа назад заговорщик проводил связника, и на сей раз их прощание не было поспешным. Было сказано все, чего друзья не досказали друг другу при прошлом расставании. Вновь забравшись на чердак, Рэд наблюдал из слухового окна, как Стриж, с удочкой и в брезентовой штормовке, удалялся все дальше от заимки, пока фигурка его не стала совсем крошечной.

— Как знать? — подумал заговорщик — Доведется ли нам еще встретиться? Как же я надеюсь на это!

Из кухни, снизу, Рэд принес на чердак остатки обеда, втащил туда же табурет и маленький деревянный столик, самодельный, из необструганных грубых досок. Накрыл стол клеенкой, поставил на него тарелку с лепешками и строганиной, жестяную кружку и большую банку с травяным чаем.

Подкрепившись, он вновь извлек из тайника микрокомпьютер, нацепил монитор, и приступил ко второй, самой ответственной части аналитической работы. Перед его глазами предстали развернутые досье на кандидатов, набранных вербовщиками Урбограда, а пред мысленным взором проходили судьбы этих людей. Сухих документальных подробностей совершенно недостаточно. Конечно, важно имя и фамилия человека, его возраст, место рождения и национальность, важно из какой он семьи, где живет. Необходимо знать уровень его образования, чтобы лучше определить подпольную работу, к которой он склонен и возможности, коими он обладает. Где он учился? Продолжает ли сейчас повышать свой уровень? А если потребуется общаться с иностранными товарищами — сможет ли он, знает ли хоть один иностранный язык? И, конечно, в первую очередь — где он работает, доволен ли своей работой, да и зарплатой? Ведь взгляды и устремления человека во многом зависят от этого.

Рэд отхлебнул чай из кружки, и вспомнил, как мирно текла его собственная жизнь до того, как Дельцин развалил Савейский Союз, а продажные журналисты оболгали и очернили все ценности, в духе которых Рэда воспитывали. Он будто на киноэкране увидел самое яркое событие, какое довелось ему пережить: мятущиеся толпы в Моксве, горящий парламент (здание напоминало белый корабль, торпедированный, неотвратимо погружающийся в толщу морских вод)… Потом — пахнущий болью, йодом и бедой подпольный госпиталь на квартире сочувствующего врача, работа обозревателя в журнале «Просвещение», издававшемся нелегально… Тренировки в лагере «Инвер», участие в особых операциях… Снова работа в подпольном журнале, на этот раз — переводчиком. Общение с раскованными иностранцами, подчас не понимающими специфики Рабсии как страны тиранической. Создание диверсионной группы в Ильгинском районе и подполья в Среброусте, набор редакционных кадров для подпольной газеты в Усть-Такаве, сбор сведений о рудном городке Магнитодольске, руководство перекрытиями дорог и областной организацией непокорного профсоюза «Оборона»… Жизнь, как в калейдоскопе, промелькнула перед глазами Рэда, внезапно извлеченная им из бездонных глубин памяти…

Лучи Слунса пробивались сквозь щели в досках крыши. Рэд заметил, что ярко-желтое пятно от них, постепенно, час за часом двигаясь вдоль стены, уже достигло его столика. Яркий свет слепил левый глаз подпольщика, не закрытый монитором «Пелены». Заговорщик отодвинулся чуть в сторону, передвинул и столик. Выглянув в круглое оконце, он с особенной остротой ощутил, какой зной сейчас на улице — воздух над лугом дрожал, очертания ближних холмов сквозь жаркое марево казались зыбкими. Сощурив серые глаза, подпольщик отошел от окна, вновь присел на обшарпанный табурет. Согнулся над столом и положил руку под щеку, приняв позу роденовского мыслителя. Внутренне собрался, приготовился к напряженной умственной работе.

Итак, у каждого есть в биографии какие-то переломные, особенно повлиявшие на него моменты. Конечно, у тех, кого набрали урбоградские вербовщики, жизнь была не столь бурной, как у Рэда. Но все же, какая-то страшная несправедливость, по-своему воспринятая через призму личного опыта, толкнула человека в ряды повстанцев. И у всякого из них этих кандидатов хватило ума и логики, чтобы понять: не случай, не судьба, не личная неудачливость виноваты в его бедах, а исключительно общественный строй, диктаторский режим Медвежутина, заправилы нашего общества — монополисты, чиновники, церковь… Когда, почему это верное понимание пришло к каждому из набранных людей? В это надо вдуматься. И не просто запоминать сухую информацию, а пластично, по-актерски вжиться в каждого — так, чтобы судьба его прошла перед твоими глазами.

Вот, к примеру… — Рэд пролистнул досье — этот рабочий по фамилии Фальков, с розоватым неприметным лицом. С его мотивами, кажется, все ясно… Работал на химкомбинате, интересовался экологией. И угораздило его дать журналистке интервью: как нарушается на заводе техника безопасности, какой катастрофой грозит изношенное оборудование. Журналистке — жаренный материал, рабочему — повестка об увольнении. Теперь — ночной сторож, получает гроши, устроиться в мало-мальски приличную фирму не может. Как же, директор комбината — важный функционер «Единой Рабсии», он своим дружкам — директорам наверняка о Фалькове шепнул пару слов, так что нигде его теперь не примут. Ясно, что он решил примкнуть к нам. А чем он может помочь? С его неприметной внешностью, с днем, свободным от работы? Очень подойдет на роль связника, приносящего приказы от куратора подпольной группы к рядовым работникам… А что толкнуло в наши ряды эту милую блондинку? Перед взором Рэда предстало улыбающееся лицо Юли Истоминой. Так, филолог по специальности. Из интеллигентной семьи, увлекалась идеями феминизма. Дорожит своим человеческим достоинством. Вынуждена была устроиться секретаршей, закончив курсы по пользованию оргтехникой. Да, место секретарши — не самое лучшее для сохранения достоинства! Особенно когда толстопузый босс не дает проходу… В общем-то, та же история, что и с Фальковым. Отказала боссу, уволена без возможности найти новую работу. От идей о равноправии женщин перешла к идеям о социальном равенстве. Умная девушка — прекрасно поняла, что чего-то добиться можно лишь тогда, когда все угнетенные, по половому ли признаку, или по социальному — объединятся и потребуют справедливости. Хм… Выходит, она знает оргтехнику? Вот бы ее — в будущую подпольную типографию! А этот художник, с испитым лицом и сизым носом, куда лезет? Его-то что к нам привело? — Рэд недоуменно взглянул на фото Альберта Юрлова, скользнув взглядом по косичке и серебряному кольцу в ухе. — Хм… Действительно, вопиющий случай! Лучшего друга убили у него, когда набранные церковью ультраправые погромщики — их именовали в Рабсии «свинхедами» — разгромили атеистическую выставку «Осторожно, рабославие». Медвежутин открыто осуждал свинхедов, но тайно они поощрялись властями как «патриоты» Атеистическая выставка была в столице, с тех пор погромщики убили многих и многих. Однако не каждый способен задуматься о том, что в смерти друга виновата социальная реакция и правящий режим, который ее проводит. К примеру, вот этот… Юрлов… Списал все на судьбу, начал пить… Из этой пропасти его вытащили наши товарищи, указав на виновников бед и отвратив от губительной рюмки… А ведь пропадал человек! Художник… Что, если в рамки его картин заложить нелегальную литературу? Лучшего способа ее передачи и не придумаешь…