Хэммонд Иннес - Большие следы

• Название: Большие следы
• Автор: Хэммонд Иннес
• Издательство: "Вокруг света"
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

«Вокруг света» не впервые знакомит своих читателей с произведениями известного английского писателя Хэммонда Иннеса. В 1977 году журнал опубликовал его роман «Белый юг», затем в приложении «Искатель» вышел второй его роман — «Крушение „Мери Диар“», в свое время на страницах «Вокруг света» появились «Шанс на выигрыш» и «Львиное озеро».

В письме в редакцию Хэммонд Иннес заметил: «Так уж получилось, что вы впервые представили меня советским читателям, когда мне исполнилось шестьдесят пять лет. „Шанс на выигрыш“ в вашем журнале стал подарком к другому моему юбилею. Я очень рад, что и „Большие следы“ выйдут в вашей стране как раз в те дни, когда я готовлюсь встретить свое семидесятипятилетие…»

На этот раз писатель обращается к острым проблемам охраны дикой природы Африки. Действие романа «Большие следы» развивается в вымышленной стране — Восточноафриканской Федерации.

Роман печатается с сокращениями.

Рисунки Е. Марковича.

---

Он проводил нас до ручья. Скалистая гора на краю равнины была едва видна. Она мерцала в знойном мареве.

— Запомните: если на выходе с территории усадьбы вас заметят, если окликнет кто-нибудь из солдат, не приходите. И для ваших соседей по комнате надо придумать убедительное объяснение вашему отсутствию. — Он взглянул на небо. — Лучше захватите непромокаемую одежду, скоро опять польет. Будь осторожна, То-то, — добавил он, потрепав дочь по плечу.

— Ndio, Тембо. — Она засмеялась, как мне показалось, от радостного волнения.

Ван Делден повернулся и помахал рукой.

— Значит, встречаемся около двух часов ночи.

И он легкой походкой зашагал по люгге. На нас он не оглянулся.

Я валялся на койке, но не мог уснуть из-за шума: делегаты болтали и спорили, возобновляя старые знакомства, завязывая новые.

В начале пятого над усадьбой низко пролетел легкий самолетик, а спустя полчаса министр уже фотографировался рука об руку с председателем конференции, сэром Эдмундом Уиллоби-Блэйром. Рядом с огромным белокурым председателем Кима ни казался совсем крошечным, но нехватку роста он восполнял энергией; движения его были проворны и полны жизни, на широкой и плоской физиономии то и дело вспыхивала веселая улыбка.

Пока длилась эта сцена, солнечный свет померк, утонув в урагане, который громыхал вокруг нас больше часа. Когда дождь наконец перестал, наступил вечер, и мы захлюпали по грязи на ужин.

Вдруг какой-то француз у веранды крикнул:

— Смотрите-ка, слон!

Все повалили на улицу, в ночную тьму. Прожекторы еще не включили, но сквозь рваные облака проглядывал молодой месяц, мерцали немногочисленные звезды, и на какое-то мгновение все увидели на дальнем берегу пруда неподвижную серую массу. Ее накрыла тень от облака, и, когда вновь выглянула луна, слон уже исчез. Каранджа кричал, чтобы включили прожекторы, но было поздно. Здоровяк-американец с бостонским выговором, стоявший совсем рядом со мной, возбужденно воскликнул:

— Слон! Я видел его своими глазами! — И добавил, обращаясь к окружившей его группе людей: — Вот вам и доказательство тому, о чем я говорил: дела не так плохи, как хотел бы внушить нам этот малый Уинтроп.

Чья-то рука коснулась моей, и я повернулся. Это была Мери.

— В половине первого, — сказала она. — Хорошо? И возьмите только ручную камеру, никаких громоздких вещей.

Остаток вечера я продремал на веранде в единственном кресле. Рядом стояла зачехленная камера. Я без труда убедил Кена, что нам лучше разделиться. Он будет снимать открытие конференции, а я тем временем попробую отснять несколько кадров рассвета, пригласив в проводники какого-нибудь знатока здешних мест. Видимо, Кен догадался, что «знаток» этот — Мери Делден, но он был не из тех, кто пускается в расспросы.

В девять прожекторы потушили, и час спустя домик затих — лишь несколько лампочек еще поблескивало в темноте; луну заволокло тучами, ветра не было. Должно быть, я уснул, потому что помню только, как рядом со мной возник силуэт и послышался шепот Мери Дедцен:

— Пора идти. Вы готовы?

На плече у нее болтался фотоаппарат, а карманы куртки топорщились от пленки.

Я кивнул, поднялся, подхватив «Белью» и плащ, и пошел следом за Мери, держась чуть сзади, ощупью отыскивая дорогу в темноте и размышляя о слоне, которого видел сегодня. Если поблизости водится слон, то почему тут не может быть других зверей — носорогов или львов? Может, в это время они приходят на водопой?

Под моей подошвой треснула ветка. Мери взяла меня за руку.

— Теперь тихо, — шепнула она. — В миле от усадьбы на дороге выставлен патруль.

— Как, по-вашему, он сможет завладеть грузовиком? — шепнул я.

— Не знаю.

— Почему он не ответил вам на этот вопрос нынче утром?

— Он не очень доверяет женщинам. — Она произнесла это бесцветным тоном, но в ее голосе слышался оттенок горечи. — Мы никогда не были особенно близки, да и вообще отец никого не посвящает в свои намерения. Он из тех людей, которые ведут себя так, словно в мире, кроме них, никого нет.

Вдруг Мери застыла. Она смотрела мимо меня на темную тень дерева. Та раздвоилась, и одно из деревьев вроде бы сдвинулось с места. Или мне померещилось? Мери быстро зашагала вперед, потом остановилась, услышав стук дерева о дерево и тонкий писк. Может быть, это кричала какая-нибудь ночная птица?

Мери молчала до тех пор, пока мы не забрались на залитую ясным лунным светом верхушку холма и не увидели дорогу, зигзагами уходившую вниз.

— Похоже, патруль мы миновали. Каранджа говорил, что он стоит на вершине холма, на дороге к люгге.

Дождь полил, когда мы добрались до дороги и зашагали по ней к броду. Здесь мы отыскали вросшее в люггу поваленное дерево, уселись на него и стали ждать.

— Еще полчаса, — сказал я, глядя на свои часы.

— Он прибудет раньше срока. Как всегда.

Если не считать шума дождя, тишина тут стояла полная. Я едва видел черты лица Мери и ее силуэт, а за спиной девушки — белесую полоску дороги, взбиравшейся вверх к горизонту. Мери сидела совершенно неподвижно, без напряжения, но была настороже, и я ощущал ее старательно скрываемое волнение. Ван Делден был персоной нон-грата, по сути дела, в бегах, а угон армейского грузовика — это…

— Далеко ли до озера, о котором он говорил? — В тишине мой голос звучал неестественно громко.

— Лгария? Часа три-четыре. Точно не знаю.

— И как долго мы там пробудем?

— На съемку вам времени хватит. Вы ведь умеете управлять машиной? — В ее голосе звучала едва уловимая нотка веселого любопытства.

Она повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза.

— Вы понимаете, что задумал отец?

— Думаю, да.

— Не знаю… — Она помолчала и спросила: — Вы говорили с делегатами?

— Кое с кем.

— Тогда вам ясно, что они безнадежно застряли на перепутье. Они приехали сюда по приглашению Восточноафриканской Федерации. Состояние усадьбы, продовольственное снабжение и прочее — все это напоминает им, что в Африке была война, и многие делегаты больше озабочены сиюминутными делами. Вопрос о диких животных связан с политикой, и если отцу не удастся встряхнуть делегатов, принудить их к согласованным действиям… Вы умеете работать с камерой?

— Не так профессионально, как Кен.

— Я тоже любитель, но по нашим снимкам мир может понять, что творится сейчас там, в саванне.

Она умолкла и снова прислушалась. Дождь почти перестал, ветер усилился, шелест листьев зазвучал громче.

— Вы еще не встречались с Алексом Кэрби-Смитом?

— Мне сказали, что он не приехал.

— Он приехал вместе с министром. И уже разговаривал с некоторыми из делегатов, с теми, на кого они могут положиться. Сегодня он постарается в частном порядке уломать и остальных.

И она добавила:

— Алекс всю жизнь относился к животным совершенно не так, как отец. Я чувствовала это, даже когда была ребенком. Он — коммерсант и смотрит на животных точно так же, как дровосек на лес.

— Выходит, вы с ним знакомы?

Она резко засмеялась.

— Разумеется, знакома. Он был напарником Тембо, и они вместе водили сафари. Оба тогда были охотниками и имели лицензии на отстрел в пределах квоты. Для Тембо в этом заключался смысл жизни: он лучше узнавал страну, знакомился с животными, и ничто другое его не интересовало. А вот дядюшка Алекс… В те дни я звала его дядюшкой, — Мери снова засмеялась коротким нервным смехом, похожим на хихиканье маленькой девочки. — Он смотрел на все это совершенно иначе — как на бизнес. Он начал сколачивать целую организацию, подрядился вести для правительства научные исследования и давать советы, сколько отстреливать львов, слонов и всего остального. А после отстрелов пригонял в саванну рефрижераторы и брал свое. В его распоряжении были все пищевые комбинаты, поэтому он пускал в дело и шкуру, и кости, и каждый кусочек мяса убитых им животных. Он работал «по науке» и чертовски здорово умел убеждать людей.

— Тогда-то ваш отец и расстался с ним?

— Нет. Еще раньше, когда мне было лет девять, вскоре после гибели моей матери. Я тогда, помнится, все время плакала.

— Значит, Алекс вам нравился?

— Да. Гораздо больше, чем отец. Дядюшка Алекс был великий мастак очаровывать. Да он и сейчас такой. А что нужно маленькой девочке? — Она вздохнула. — Понимаете, Тембо — человек суровый и неугомонный, крепко битый жизнью. На уступки не способен…

— И в четверг он собирается встретиться с Кэрби-Смитом?

— Тихо, слушайте!

Несколько мгновений я ничего не слышал, но потом до меня донесся едва различимый шум мотора. Вдалеке показался свет, и в следующий миг из-за холма появились фары грузовика. Мы вышли на дорогу. Свет слепил нас, но скоро фары потушили, двигатель заработал на малых оборотах, и грузовик остановился возле нас. Оба человека в кабине были африканцами. Один разглядывал нас из-за руля, и я не сразу узнал его, потому что черная кожа приобрела пепельный оттенок, на лбу у него выступил пот, а белки глаз безумно блестели. Это был Каранджа.