Александр Авдеенко - Горная весна

• Название: Горная весна
• Автор: Александр Авдеенко
• Издательство: Изд-во ДетГИЗ
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1955

«Горная весна» — вторая книга, которая вместе с повестями «Над Тиссой» и «Дунайские ночи» составляет трилогию Александра Остаповича Авдеенко о работе пограничников и органов государственной безопасности СССР, охранявших юго-западные рубежи страны. Автор с превосходным знанием дела, ярко и красочно описывает как рядовую службу пограничников и головокружительные погони и схватки с нарушителями государственной границы, так и трудовые будни жителей советского Закарпатья, лишь недавно освобождённого от иностранной оккупации.

---

Как только полковнику Шатрову стали известны вынужденные признания железнодорожника Горгули и заявление кассирши Книготорга, он немедленно покинул Львов.

Вернувшись в Явор, Шатров сразу же, не отдыхая после бессонной ночи, не заезжая даже в гостиницу, направился на Киевскую к Зубавину и, не медля ни одной минуты, приступил к работе.

Труд такого разведчика, каким был, например, Василь Гойда, — это постоянное движение, самое высокое физическое и душевное напряжение, быстрота и натиск, ловкость и осторожность, предусмотрительность и молниеносная ориентировка в любых обстоятельствах. Труд же разведчика масштаба Шатрова более сложен и не каждому, пусть даже самому ловкому следопыту, по плечу. То, что обязан был делать Шатров, требовало большого опыта и зрелости.

Никита Самойлович Шатров принадлежал к той славной плеяде чекистов-дзержинцев, которые, отдаваясь работе всей душой и сердцем, все же тратили свою энергию расчетливо и мудро, действовали вдохновенно и осмотрительно, хладнокровно и методически, скромно и настойчиво. Имея за плечами не одну победу над врагами Родины, Шатров брался за каждое новое дело не с кондачка, не с налета, а фундаментально и творил его основательно, кирпичик за кирпичиком, до тех пор, пока не завершал. Люди такого склада, как Шатров, не умеют парадно шуметь и пускать «золотую пыль» в глаза, становиться в позу всезнающих, всеуспевающих начальников и безжалостно распекать, унижать своих подчиненных. Любя мыслить терпеливо и широко, Никита Самойлович любил и умел пробуждать мысль в каждом, с кем ему приходилось работать.

Большую часть своего рабочего времени Шатров проводил обычно в размышлениях. Это были лучшие часы его трудовой жизни. Тот разведчик, кто не умеет терпеливо, на протяжении многих часов и дней, изучать материалы секретного следствия и раздумывать над ними, кто не обладает способностью соединять в себе «лед и пламень» — хладнокровие штабиста и стремительность и отвагу оперативника, — кто не приучен рассматривать предмет со всех сторон, кто не натренирован путем анализа явлений докапываться до истины, кто не умеет мысленно перевоплощаться в того или иного своего противника, кому чужд высокий полет догадки, фантазии, — такой разведчик не умеет по-настоящему трудиться и не может, стало быть, рассчитывать на большой успех в борьбе с врагами народа.

Шатров уединился в отведенном ему кабинете, внимательно, лист за листом, прочитал все дополнительные материалы, подготовленные Зубавиным. Некоторые страницы дела 183/13 он перечитывал дважды. Особенно долго задерживался он там, где говорилось о Любомире Крыже. Время от времени он делал в своем крошечном блокнотике, величиной со спичечную коробку, какие-то замысловатые записи, похожие на стенографические знаки. Перечитав последнюю страничку дела, Шатров собрал все бумаги, обрез к обрезу, разгладил их ладонью, захлопнул папку и завязал тесемки. После этого он некоторое время молча, дымя папиросой, шагал из угла в угол и раздумывал. Проходя мимо красной папки с делом 183/13, он трогал ее рукой, как бы убеждаясь, на месте ли она. В кабинет постучали:

— Разрешите, товарищ полковник?

На пороге раскрытой двери стоял майор Зубавин. Лицо его было озабоченным, а молодые, синие-синие глаза тревожно вопрошали: неужели я опять что-нибудь не доделал?

Шатров понимающе, с сочувствием улыбнулся.

— Не беспокойтесь, Евгений Николаевич. На этот раз не вижу существенных потерь. — Он подошел к столу, похлопал ладонью по красной папке: — Досконально изучил все, что сделали без меня. Здорово продвинулись вперед. Но… не зазнавайтесь, товарищ начальник. Конец мне еще не виден. Самое сложное, по-моему, только начинается.

— Согласен, товарищ полковник. Я тоже так думаю.

— Вот и хорошо. Значит, будем с чистой совестью мучить друг друга вопросами, сомнениями, догадками и разочарованиями.

Шатров сел в кресло. Минут пять отдыхал, откинув голову, закрыв глаза и ослабив все мускулы. Это хорошо помогало в дни усталости, заменяло хороший сон. Зубавин смотрел на неподвижное, скульптурно суровое лицо Шатрова и готовился отвечать на поток вопросов, который, как он предчувствовал, должен обрушиться на него. Так оно и случилось. Шатров открыл глаза и раздумчиво, как бы продолжая размышлять про себя, спросил:

— Вызывал у вас хоть какое-нибудь подозрение Крыж до заявления кассирши Книготорга?

— Нет. Несмотря на свое сложное прошлое, не давал никакого повода заняться собой. Маскировка была глубокой, с дальним прицелом.

— Наблюдает за Крыжем, конечно, опытный сотрудник?

— Да. Я выбрал одного из лучших, опытных работников и дал ему двух помощников.

— Есть какие-нибудь результаты наблюдения?

— По магазину — никаких. Нам чрезвычайно трудно определить, кто приходит покупать книги, а кто — по тайному делу.

— Не пропустите момент, когда в магазин зайдет Ступак.

— Я уже предупредил. Ступак до сих пор не заглядывал ни в магазин, ни на Гвардейскую.

— Ждите. Обязательно заглянет. Ну, а как поживает Крыж после работы? Есть за что зацепиться?

— Есть. Мы установили, что он почти ежедневно покупает то в одном, то в другом «Гастрономе» коньяк, сухую колбасу, сыр, копчености, лимоны.

— Что, он любит выпить?

— Нет, до сих пор считался трезвенником.

— Почему же он теперь пристрастился к коньяку? Сам пьет, в одиночку или гостей приглашает?

— Нет, гостей у него не бывает. И сам, насколько нам известно, не пьет.

Шатров усмехнулся:

— Осторожный любитель коньяка. Ну, Евгений Николаевич, так что же вы думаете по этому поводу: зачем Крыж, непьющий, покупает коньяк в таком количестве? Коллекционирует?

Зубавин молчал, смущенно улыбаясь.

— Не кажется ли вам, Евгений Николаевич, что этот коньяк пьет кто-то другой? — спросил Шатров.

— Соблазнительный этот вывод, товарищ полковник. Но… мы наблюдаем за домом Крыжа круглосуточно. До сих пор к нему никто не заходил.

— А может быть любитель коньяка вошел в дом Крыжа до того, как вы установили за ним наблюдение?

— Возможно.

— После работы Крыж всегда идет домой?

— Да, как правило.

— А раньше, год или месяц назад, он тоже всегда направлялся домой? Не изменились его привычки?

— Я не ставил перед собой такого вопроса, товарищ полковник, — покраснев, ответил Зубавин.

— Зря. Поставьте. И как можно скорее. Днем дом Крыжа на запоре, конечно?

— Уходя, запирает на два замка, внутренний и висячий.

Шатров лукаво прищурился:

— А что в это время, пока отсутствует Крыж, делается с печной трубой? Дымок над ней не курится? Этого не замечал ваш лучший оперативный работник?.. Жаль, жаль… Удалось вам установить, чем занимается Крыж дома после работы?

— Обедает. Пьет чай. Вытачивает из дерева на токарном станке разные безделушки. Переплетает книги. Читает. Бывает и так, что он исчезает из поля нашего зрения.

— Не понимаю.

— Мы имеем возможность наблюдать за ним только издали, с помощью стереотрубы, через окна, выходящие из кухни, столовой и спальни. И только одна комната, где библиотека, недоступна нам: окна всегда зашторены.

Зубавин достал из дела 183/13 плотный лист бумаги — план дома Крыжа.

— Точно соответствует натуре? — быстро спросил Шатров, изучая план.

— Как будто так. Сделан по данным горкоммунхоза.

— Какого года данные? Не устарели? Дом не переустраивался?

Зубавину еще раз пришлось смутиться: он не мог ответить и на этот вопрос.

— Товарищ полковник, мы завтра же будем иметь точные данные о доме Крыжа. Мы проникнем туда под каким-нибудь благовидным предлогом.

— Осторожнее, Евгений Николаевич. Боюсь, как бы Крыж не понял, что разгадан. Это для нас сейчас самое опасное. Мы провалим всю операцию, и Крыж ускользнет от нас подобно Дзюбе. Мы должны взять его живым. С арестами нам не следует спешить даже в том случае, когда будем иметь все основания для этого. Я оставил на свободе львовского покровителя Ступака, старого агента иностранной разведки, чтобы не вспугнуть его единомышленников. Будем крайне осмотрительны, Евгений Николаевич. Мы должны до конца распутать весь клубок, иметь в руках все нити и только тогда начнем аресты. — Шатров некоторое время помолчал, глядя на план. — Под каким предлогом вы проникнете в дом Крыжа?

— Пошлем к нему инспектора пожарной охраны для проверки электропроводки.

— Предлог жидковатый. Есть у Крыжа близкие друзья, способные нам помочь?

— Марта Стефановна и ее сын Лысак — плохие для нас помощники. Они исключаются. А других друзей у Крыжа нет. Он любит одиночество.

— И книги, — подсказал Шатров. — И резьбу по дереву тоже любит. На этой почве с ним кто-нибудь общается?

— Да, я совсем забыл! — воскликнул Зубавин. — Крыжа знают все резчики по дереву. Особенно он близок с Иваном Васильевичем Дударем.