Пьер Лепроон - Современные французские кинорежиссеры

• Название: Современные французские кинорежиссеры
• Автор: Пьер Лепроон
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Критика
• Год: 1960

В предлагаемой читателю книге, написанной французским киноведом П. Лепрооном, даны творческие портреты ряда современных французских кинорежиссеров, многие из которых хорошо известны советскому зрителю по поставленным ими картинам. Кто не знает, например, фильмов «Под крышами Парижа» и «Последний миллиардер» Рене Клера, «Битва на рельсах» Рене Клемана, «Фанфан-Тюльпан» и «Если парни всего мира» Кристиана-Жака, «Красное и черное» Клода Отан-Лара? Творчеству этих и других режиссеров и посвящена книга Лепроона.

Работа Лепроона представляет определенный интерес как труд, содержащий большой фактический материал по истории киноискусства Франции и раскрывающий некоторые стилистические особенности творческого почерка французских кинорежиссеров.

Рекомендуется специалистам-киноведам, преподавателям и студентам искусствоведческих вузов.

Редакция филологии и искусства

---

Великолепная декорация Траунера, воссоздавшего канал, остроумнейший диалог Жансона, исполнение Арлетти и Жуве, достигающее блеска эстрадных выступлений, превосходная постановка отдельных эпизодов — все это производит впечатление само по себе и, следовательно, вредит общему впечатлению. «Северному отелю» недостает основных качеств «Набережной туманов», и это лишает картину того, что составило величие предыдущей. Тем не менее повторная демонстрация «Северного отеля» в 1954 году показала, что, несмотря на недостатки, фильм сохраняет свою прелесть, которой он обязан больше отдельным элементам — диалогу, композиции кадра, актерской игре, нежели сюжету или стилю.

Следует ли полагать, что, работая без Жака Превера, Марсель Карне лишается своей силы? Несомненно, мир чувств режиссера прекрасно сочетается с поэтичностью Превера и чужд темпераменту Жансона, остроумного и сатиричного, но лишенного всякой поэзии. Даже когда Карие занимался только разработкой режиссерского сценария, он получал от автора экранизации драматургическую основу, которая была посредственной у Жансона и Оранша и великолепной у Превера.

Доказательство этому — последний фильм, сделанный Марселем Карне перед войной, — «День начинается», в котором переделка сценария Жака Вио была осуществлена автором «Слов». Исходя из этого, некоторые делают вывод, будто искусство Карне всем обязано Преверу. Но мы уже говорили по поводу «Набережной туманов», что это искусство прежде всего определяется стилем. Относительно же фильма «День начинается», «одного из самых совершенных с драматической точки зрения», Жан Кеваль пишет: «Превер и Вио делают драматургическую раскадровку с учетом мнения режиссера, который вносит свои поправки, а затем пишет окончательный режиссерский сценарий». Отсюда видно, что Карне остается aвтором не в смысле сочинителя сюжетов, а в подлинном смысле этого слова, то есть «создателем произведения».

Впрочем, здесь, как и в «Набережной туманов». история рабочего, который после убийства соперника забаррикадировался в своей комнате и на заре покончил жизнь самоубийством, очень спорна, так же, как и ее действующие лица. Здесь снова встречаем романтику дна, несчастные судьбы и условное противопоставление чистоты бесчестью. Здесь та же основа трагизма: беззаветная любовь двух существ, любовь, разбитая жестокой судьбой. В фильме «День начинается» несчастная судьба героя еще безысходнее, по крайней мере его обреченность проступает яснее. Легионер из «Набережной туманов», как и формовщик в фильме «День начинается», по натуре не является плохим человеком. Судьба зажала его в тиски и привела к преступлению, против которого одновременно восстают и его натура и его разум, но которое он почти неизбежно будет вынужден совершить. Так преступник становится жертвой судьбы, жертвой, которую людской суд не сумеет спасти, если даже оправдает, ибо, если злоба Люсьена и не сразит легионера, если преследуемый рабочий и не убьет себя, счастье того и другого отныне уже невозможно—их жизнь кончена. В фильме «День начинается» трагедия героя недвусмысленно выражена в сцене, когда Габен кричит из окна собравшейся толпе одновременно и о своем несчастье, и о своем гневе. В некоторых кадрах он обращается не только к толпе, но и к зрителям, к каждому из нас, свидетелям его драмы. Совершенно очевидно, что речь идет здесь вовсе не об «истории дурного мальчика»[266] или, как писал Франсуа Виней, о продолжении «окровавленной и слезливой литературы».

Ценность фильма главным образом в исключительной строгости композиции, что дает Жану Кевалю основание считать его шедевром. «Возвращение в прошлое», т. е. прием показа ранее происшедших событии в настоящем, был использован с большим умением одним или двумя годами раньше американским режиссером в «Томасе Гарднере»[267]. Этот прием использует Ив Аллегре в «Проделках» для раскрытия психологии действующих лиц. У Марселя Карне иная цель: картина начинается с преступления и заканчивается самоубийством преступника. Между этими двумя событиями, отделенными одной ночью, в фильме разворачиваются в хронологическом порядке два параллельных действия: одно в прошлом, другое в настоящем; в первом рисуются те обстоятельства, которые привели к преступлению, во втором — обстоятельства, которые приведут к самоубийству. Так, действие, имевшее место раньше, подводится к началу действия последующего. Круг замкнулся. Трагедия свершилась. Именно в этом параллельном развитии действия в значительно большей степени, чем в «возвращении в прошлое», которым с тех лор часто злоупотребляли, и заключается яркое своеобразие композиции этого фильма, делающее его интересным и сегодня.

Само развитие этих двух действий способствует выявлению драмы героя и социальной темы произведения. Преступление немедленно воздвигает барьер между человеком и обществом. В первой части своих воспоминаний (к ним обращается герой ночью, когда за ним охотится полиция) он — равноправный член общества; в рассказе об осаде он — гонимый судьбой человек вне закона. Возможно, что сам по себе герой и остался прежним, но по отношению к окружающим он стал изгоем. Следовательно, фильм является также отображением одиночества человека. Рассматривая картину под этим утлом зрения, видишь, что и события, и люди, и вся жизнь героя, и его любовь, и те, кто, его окружает, — все словно вступили в заговор, чтобы повергнуть человека в одиночество, единственный выход ив которого — смерть. Постепенно круг сужается, и в финальной сцене Жюль Берри действует, как подлинное орудие судьбы, как пособие Сатаны. Его коварная речь толкает рабочего (Габена) к завершению драмы, в которой он явится первой жертвой.

Демонический характер персонажа, губящего себя, чтобы погубить соперника, равно как оцепление событий, жертвой которых сделался рабочий, придает фильму «День начинается» большую символичность, чем это имело место в «Набережной туманов», а некоторые его черты предвосхищают «Вечерних посетителей». Девушка, предмет любви Жана Габена, не обладает характером Морган из «Набережной туманов». Оказавшись между Сатаной-Берри и рабочим, подобно приманке, находящейся между охотником и дичью, она жестокостью невинности приводит человека к гибели. Она ничего не сделает и ничего не может сделать, чтобы вырвать его из одиночества.

Совершенство кинематографического языка не уступает совершенству драматического развития. Здесь мы отзываемся вне реальной действительности. Повествование «в прошедшем» подается как воспоминания; отсюда эта дорогая Преверу поэтичность, эти порой наивные контрасты (на грязной улице дерево в цвету), этот разговор вполголоса. Повествование «в настоящем» — это действительность, настолько ужасная, что для того, кто в ней живет, она равносильна страшному сну. Карне великолепно сумел передать это как серыми тонами фотографии, так и затишьем между сценами, ведущими к финальному взрыву. Когда герой отрывается от своих воспоминаний, действительность, к которой он возвращается, подобна кошмару и избавление от него — лишь в смерти. И мы сами настолько погружаемся в этот кошмар, что даже приглушенный звук выстрела, возвещающий о смерти человека, не может нас от него пробудить. Лишь звон будильника, раздавшийся после свершения драмы, возвращает повествование и зрителя к действительности. Эта обыденная деталь (единственное, что еще осталось от человеческой жизни) иронически продолжает за пределами трагедии в повседневной жизни, то Время, которое должно было бы быть, но которое для героя уже не существует. Это время, когда формовщик ежедневно просыпался, чтобы идти на работу, и день занимается над этим царящим в комнате беспорядком, как над полам битвы. Таков беспощадный триумф Времени над смертью. Этот финал также один из самых глубоких по содержанию из всех когда-либо виденных на экране.

«День начинается» вышел в Париже в начале июня 1939 года. Тремя месяцами позже начинается война. Марсель Карне закончил раскадровку оригинального сценария Жансона «Начальная школа». Это был первый из многочисленных замыслов Карне, заканчивавшихся в последующие годы ничем по тысяче причин, в которых автор фильма «День начинается» мог бы усмотреть злой рок. Марсель Карне мобилизован и служит в генеральном штабе. Разгром Франции возвращает режиссера к любимой профессии, но его проекты срываются. В их числе «Беглецы из 4000-го года» по книге Жака Шпица, фильм, метраж которого предположительно составлял 4000—4500 метров, «Семимильные сапоги», по новелле Марселя Эйме, наконец «Жюльетта, или Ключ к сновидениям»; в работе над последним фильмом предполагалось участие Кокто, но картина была поставлена лишь десять лет спустя. Ни один из этих замыслов не был воплощен на экран. Париж оккупирован. Если Марсель Карие желает работать, ему, как и его коллегам, приходится отказываться от современной тематики, дабы не навлечь подозрения нацистов. Сняв «Вечерних посетителей», он делает значительный вклад в кинематографию того периода, кинематографию «вне времени».