Георгий Холостяков - Вечный огонь

• Название: Вечный огонь
• Автор: Георгий Холостяков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но для того, чтобы блокировать эльтигенский плацдарм, артиллерийских барж у немцев было еще достаточно.

В ночь на 11 ноября туда впервые после высадки десанта не смог прорваться ни один наш корабль. Тем же закончилась и следующая ночь, хотя отряд, который повел капитан 3 ранга Глухов, возобновлял попытки прорыва в течение четырех часов. Корабли вернулись все, потопленных не было, но многие - с серьезными повреждениями, с потерями в людях.

И докладывал мне на причале о событиях ночи не Глухов: командира отряда вынесли с корабля без сознания, с забинтованной головой.

- Опять был без каски? - догадался я.

- Так точно, в фуражке. Вы же знаете, товарищ контр-адмирал... - виноватым голосом ответил ни в чем не повинный командир катера.

Введенные на катерах каски армейского образца полагалось надевать с объявлением боевой тревоги всей верхней команде. Но это правило иной раз нарушалось: известно, как привержены матросы к бескозырке... Позволяли себе пренебрегать каской и некоторые командиры

С Глуховым у меня был на сей счет не один разговор. Дмитрий Андреевич уверял, что каска мешает ему вес видеть и замечать, как-то сковывает, стесняет. Когда я, исчерпав все доводы, переходил на официальный тон и требовал соблюдать установленный порядок, Глухов хмуро отвечал: Есть! А вступая в море в бой, упрямо оставался в своей черной фуражке с позеленевшим от соли крабом...

По-человечески его можно было понять. Вероятно, этому старому моряку в самом деле было трудно привыкнуть к каске. Но она уберегла бы Глухова от пули, которая рассекла кость черепа и едва коснулась мозга.

Это едва оказалось смертельным. Тут был бессилен и лучший на Кавказе нейрохирург, доставленный в Тамань самолетом. Глухов, не приходя в сознание, прожил еще неделю. Героем Советского Союза он стал посмертно.

... Боеприпасы и продовольствие начали сбрасывать на плацдарм самолеты. Того, что они могли доставить, было, конечно, недостаточно, и мы не прекращали попыток прорывать блокаду кораблями. Получив от меня предупреждение об их выходе, капитан-лейтенант Кулик держал наготове на эльтигенском берегу манипуляторов с цветными фонарями, чтобы показывать удобные для подхода места.

Но прорывы удавались все реже, и обычно только бронекатерам. В единичных случаях, при особенно плохой видимости, проскальзывали мимо вражеских заслонов легкие рейдовые катера и мотоботы, выгружая несколько тонн патронов и гранат и увозя небольшие группы раненых. Поставленная нам задача - перевозить сто тонн грузов в сутки - сделалась нереальной.

Новую Малую землю, возникшую за проливом, стали называть Огненной. На ее переднем крае изо дня в день отбивались атаки фашистской пехоты и танков. А вся территория простреливалась с высот на флангах. Ночью побережье плацдарма держали под огнем артиллерийские баржи. Это была земля героев, и такой она осталась навсегда: после войны Эльтиген был переименован в Героевское.

Десантников самоотверженно поддерживали летчики, в том числе женский полк ночных бомбардировщиков Е. Д. Бершанской. Сосредоточенная под Таманью береговая артиллерия (большая часть армейской была переброшена на поддержку главного десанта) вела через пролив напряженную контрбатарейную борьбу, ставила заградительный огонь перед фашистскими танками. Больше всех стреляла потому что дальше других доставала - 640-я батарея Белохвостова. А по ней била тяжелая батарея противника с мыса Такиль. Поврежденные орудия 640-й вновь и вновь вводились в строй и опять открывали огонь по заявкам Эльтигена. Восхищены вашей работой. От всего личного состава - спасибо, - радировали оттуда Малахову.

Чем еще помочь товарищам на Огненной земле, чем их поддержать? Эта мысль не покидала в те дни, наверное, никого на таманском берегу.

Сумрачной непроглядной ночью 17 ноября мы радовались, что к Эльтигену прорвался под прикрытием ударной группы небольшой отряд старшего лейтенанта Усатенко - катера ПВО и мотобот. Они доставили очень скромную партию боеприпасов, но все-таки больше, чем могли сбросить десятки самолетов. А у эльтигенцев были на учете каждый патрон для ПТР, каждая граната.

И той же ночью радио сообщило: несколько десятков бойцов и командиров, особо отличившихся при захвате плацдарма в Крыму, удостоены звания Героя Советского Союза.

От И. Е. Петрова мне было известно, что представление к высшей награде Военным советом сделано. Командующего волновало, смогут ли в Москве быстро его рассмотреть: на других, решающих фронтах происходили события, несравнимые по масштабам с начавшимися боями в Крыму. Но Указ последовал через считанные дни и явился огромной моральной поддержкой десантникам от всей Родины.

Героями Советского Союза стали полковник В. Ф. Гладков, майор Д. С. Ковешников и еще двадцать человек в одном только его полку (бывший начштаба теперь командовал 1339-м стрелковым). А в 386-м отдельном батальоне морской пехоты - тринадцать, в том числе комбат Николай Александрович Беляков, командиры рот и взводов Петр Дейкало, Иван Цибизов, Кирилл Стронский, комсорг Федор Калинин, главный старшина Петр Закудряев, краснофлотец-бронебойщик Николай Дубковский.

Правительство отметило Золотой Звездой и бесстрашную десантницу Галину Петрову. Она достойно продолжала подвиг, совершенный при высадке, когда своей отвагой увлекла вперед группу бойцов, - участвовала в отражении танковых атак, спасла жизнь командиру роты, вынесла с поля боя больше пятидесяти раненых...

Медсестра, ставшая гордостью морского батальона, узнала, что она Герой Советского Союза, находясь еще невредимой в боевом строю. Но получить Золотую Звезду ей не довелось. Через несколько дней Петрову ранило. А потом в блиндаж, где она лежала, ожидая, когда прорвутся катера, попала бомба... Ей только что исполнилось двадцать три года.

Огненная земля приковала к себе части двух неприятельских дивизий. Это помогло силам главного десанта, преодолевая сопротивление противника, расширить свой плацдарм до пятидесяти с лишним квадратных километров, подвести его вплотную к Керчи. Но соединиться двум десантам враг не давал. Через полмесяца после высадки и 56-я армия перешла в Крыму к обороне.

С 20 ноября это была, впрочем, уже не 56-я, а Отдельная Приморская армия, заменившая собою Северо-Кавказский фронт. Ей придавалась и дивизия Гладкова. Остальные соединения 18-й армии спешно отбыли на 1-й Украинский фронт, за Днепр. Я даже не успел попрощаться с командармом К. Н. Леселидзе и начальником штарма Н. О. Павловским, с которыми так сблизили боевые дела сорок третьего года. Увидеться с Леселидзе больше вообще уже не пришлось, а с Павловским судьба вновь свела в сорок пятом - на Дунае, в центре Европы...

Бои шли на Правобережной Украине, в Белоруссии. Совинформбюро сообщило, что освобождена и моя Речица - не виденная бог знает сколько лет, оставшаяся в воспоминаниях далекой комсомольской юности, но все равно родная. 17-я армия гитлеровцев, изолированная и запертая на Крымском полуострове, была обречена. С яростью обреченного она и сопротивлялась. Однако час ее разгрома, очевидно, еще не настал. Продвижение наших войск приостановилось также на севере Крыма, со стороны Перекопа.

В сложившейся обстановке сделалось необходимым решать, как быть с эльтигенским плацдармом. Свою роль вспомогательный десант сыграл и, блокированный с суши и моря, долго продержаться уже не мог.

Принять трудное решение предстояло генерал-полковнику И. Е. Петрову, ставшему командармом Отдельной Приморской. Он вновь был в той должности, которую занимал в дни обороны Одессы и Севастополя, однако с той разницей, что теперь не он подчинялся флотскому командованию, а у него в оперативном подчинении находился весь Черноморский флот.

Как всегда, когда Иван Ефимович обдумывал что-нибудь важное, он стремился выслушать мнение других.

Помню, мы ехали под Таманью на его газике холодной лунной ночью. Командарм, озабоченный и молчаливый, вдруг предложил: Давайте остановимся, перекусим... Мы присели на плоский камень в стороне от дороги, адъютант разложил на газете колбасу, хлеб и удалился к машине. Перекус был, конечно, только поводом - Петрову захотелось поговорить наедине.

Через пролив била наша артиллерия. На том берегу вспыхивали разрывы снарядов, над Огненной землей перекрещивались разноцветные трассы.

- Как вы считаете, они смогли бы прорваться на север? - спросил Иван Ефимович. - Не берегом, конечно, не на Камыш-Бурун, а где-то левее, степью...

Командарм знал, что снять десант морским путем невозможно: мы не имели кораблей, способных пробить блокаду и осуществить перевозки такого масштаба на самом широком участке пролива. Мысль о прорыве войск по суше на соединение с главным десантом была естественной. Если не это, оставалось одно - стоять насмерть...

Я ответил, что, по-моему, поставить активную боевую задачу - лучший выход. Это воодушевит людей, уже показавших исключительные стойкость и мужество, придаст им новые силы. И успех, особенно при каких-то встречных действиях с севера, возможен.