Лев Гумилев - Алтайская ветвь тюрок-тугю

• Название: Алтайская ветвь тюрок-тугю
• Автор: Лев Гумилев
• Жанр: История
• Год: 1959

В работе автор рассказывает о исторической судьбе тюркютов после падения Первого Тюркского Каганата.

---

4. Телесы окончательно растворились среди алтайских аборигенов и превратившись в шаманистов-теленгитов, утративших даже память о своих предках, тюркютах.

Теленгиты лишь в небольшой мере потомки тюркютов, в значительно большей степени они потомки аборигенов Алтая, с которыми тюркюты-тöлöсы смешались. Отсюда понятно, что теленгитское погребение с конем более сходно с погребением в каменных курганах, чем с тюркютским сожжением. Превращением телесов в теленгитов исчерпывается и наша тема.

В рассмотренной нами эволюции погребального обряда тюркютов только 1-й, 2-й и 4-й этапы нашли свое отражение во внешнем виде могил. Установить 3-й этап удалось благодаря раскопкам пазырыкского кургана N 3 (1948 г.). В центре насыпи под каменной кладкой, но на разнойглубине обнаружены четыре скелета. Засыпанные тяжелыми камнаями костяки деформированы, лишь самый нижний, лежавший на слое погребенного гумуса, в промерзшем песке, сохранился. Руки скелета закинуты на голову, ноги раздвинуты, под поясницей – большой камень, проломивший трупу позвоночник. От второго скелета сохранились лишь ноги, череп раздавлен камнями. Третий скелет сплющен наваленными на него глыбами, так что ноги находились рядом с головой. Последний лежал на спине, с руками, сложенными на животе. Все скелеты ориентированы в разные стороны, что указывает на небрежность захоронения. Полная обезжиренность и плохая сохранность костей говорят о их сравнительной древности (теленгитский период исключается), а то, что скелеты лежат на разных горизонтах, показывает разновременность их захоронения. Заполнение могильной ямы содержит большое количество углей и крупных камней. Кроме того, к кургану поставлены четыре балбала из серого-песчанника.

Присутствие угля позволяет реконструировать обряд погребения следующим образом: трупы засыпались горящим углем и затем заваливались камнями из кладки кургана. Это захоронение вполне отвечает намеченному выше 3-му этапу (захоронение в чужом кургане с имитацией сожжения). Предположительно мы можем датировать это погребение XIII в., исходя из того, что в это время телесы уже утратили большую часть культурной традиции, но еще не усвоили новой.

Раскопками Алтайской экспедиции Эрмитажа в 1939 г. было открыто аналогичное, но более раннее погребение в пределах Усть-Канского аймака[29]. Там, под курганной насыпью, в небольшой ямке, лежал долбленый ящик с перегоревшими костями человека и предметами из железа.

Аккуратность захоронения при неполном сожжении заставляет отнести его к телесской эпохе (середина IX-начало XII в.), что вполне согласуется с датировкой, предложенной М. П. Грязновым.

Таким образом, мы вправе констатировать, что предложенная схема развития погребального обряда, отражающая постепенное изменение общественного устройства и культуры тюркютов-телесов, находит свое подтверждение в данных, полученных археологией.

3. Балбалы и каменные изваяния на реках Улаган и Башкаус

Балбалы, составляющие, неотъемлемую часть тюркютских могил, на берегах Улагана и Башкауса весьма многочисленны и разнообразны. Высота их варьирует от 0,1 до 1,9 м, но подавляющее большинство – от 0,5 до 1,0 м. Детальному обследованию подверглись два скопления могил: 1) в старом русле Башкауса, около автомобильной дороги и 2) на правом берегу Улагана, от места впадения в него речки Балыктыюл до урочища Пазырык (см. рис. тюркютских магил на берегу р. Улагана).

Обследование дало следующие результаты. Башкаусский могильник содержит 55 оградок; из них 13 имеют балбалы; общее число балбалов – 87. Если верить китайскому источнику, отождествляющему число балбалов с количеством убитых покойным врагов, то на одного тюркютского воина в среднем приходится шесть-семь убитых врагов.

Могильник Усть-Балыктыюл содержит: 139 оградок без балбалов; 72 оградки с балбалами; 31 круглый курган (с впускным погребением) с балбалами и две цепочки балбалов без могил. Последние, видимо, либо вросли в землю и задерновались, либо камень с них растаскан на дорожное строительство. Общее количество балбалов – 486, т. е. на одногот тюркютского воина-четыре-пять врагов. Если же откинуть редкие количества балбалов (например, у одной могилы 51 балбал), то наиболее частым числом будет три-четыре балбала. Могилы без балбалов, вероятно, содержат пепел женщин и детей; они многочисленнее мужских могил. Это вполне понятно, если учесть, что при поражении увезти труп павшего товарища очень трудно и далеко не все мужчины-воины попадали после смерти на приготовленные для них «оградки».

Балбалы имеют две резко отличные формы: островерхие и плоские, со стесанной верхушкой. Если учесть вышеприведенные свидетельства орхонских надписей о том, что каждый балбал изображал определенного человека, то такое деление нельзя считать случайным. Скорее здесь учтен важный этнографический признак-головной убор (островерхий малахай, характерный для степняков, и плоская, круглая шапочка алтайцев).

Когда тюркюты в VII в. пришли на Алтай, то их врагами были, с одной стороны, аборигены– алтайцы, а с другой – степные карлуки. Очевидно, тюркюты в VII-IX вв. вели борьбу на оба фронта, и это отразилось в изображении балбалов. Если это справедливо, то мы можем отметить, что борьба со степью была более удачной, так как из 486 балбалов 329 остроголовы, а 157 плоскоголовы.

Не менее важно расположение балбалов. Все они, как правило, вытянуты в восточную сторону, но азимут их колеблется: чаще всего это юго-восток, реже – восток и иногда северо-восток.

Разгадка этого имеется в той же китайской летописи.

В числе предметов, обоготворяемых тюркютами, названа «страна солнечного восхождения»[30].

Рис. 2. Тюркютские могилы на берегу р. Улагана

Очевидно, тюркюты, как и многие другие народы, ориентировались при совершении погребального обряда не на само солнце, а на первые лучи зари, которые весной, действительно, появляются на северо-востоке, а осенью и зимой– на юго-востоке.

При учете всех этих фактов установка балбалов в северо-восточном направлении становится понятной и закономерной.

Кроме балбалов, около квадратных могил обнаружены каменные изваяния; по-теленгитски «киши-таш», т. е. «человеческий камень».

Всего их найдено три-два на Башкаусе и одно на среднем Улагане.

Первое изваяние изображает мужчину с ярко выраженной, даже подчеркнутой монголоидностью. В правой руке он держит чашу, левая лежит рукояти прямого меча. Материал – черный сланец. Второе изваяние – герма, сделано из серого песчаника. Изображению также приданы черты монголоида, что подтверждается узким разрезом глаз и прямой, но невысокой спинкой носа. Хорошо различим головной убор – клобук, характерный для азиатских степняков, но не горцев. Третья фигура – из красного мергеля, обладает теми же расовыми признаками. Она более похожа на юношу или молодую женщину. Оружия на ней нет. Чашу она держит в левой руке, а правая лежит на поясе.

В заключение необходимо отметить аналогичные статуи из Курайской степи и из Канской степи (фрагмент), хранящиеся в Бийском краеведческом музее. Они также монголоидны, и курайская статуя снабжена традиционной чашей и мечом, характерными для всех фигур этого типа.

Литература о каменных изваяниях Алтая, Монголии и Восточного Казахстана очень обширна[31], но ныне уже не представляет интереса, так как вопрос о их назначении, принадлежности и эпохе разрешен. Они представляют собой портретные изображения тюркютов, пепел которых погребен в квадратных могилах, всегда находящихся при каменном изваянии[32]. Этот обычай также отмечен китайским описанием тюркютского погребального обряда, хотя там сказано, что ставится «нарисованный облик покойного»[33]. Это не только не противоречит данным современной науки, но, напротив, объясняет, почему на 1000 тюркютских погребений обнаружено только три каменных изваяния.

В китайском сообщении «нарисованный облик» фигурирует как обязательный аксессуар погребения, но везде и всегда каменные надгробья были достоянием людей состоятельных.

Надо думать, что тюркюты победнее ставили на могилах деревянные или глиняные раскрашенные изображения, которые, конечно, не сохранились. Таким образом, каменные изваяния следует считать исключениями из общего правила, и малое их количество не должно смущать или удивлять исследователя. Решающим аргументом в пользу этого соображения является положение статуи относительно могилы. Она всегда стоит спиной к «оградке» и смотрит на ряд балбалов. Если бы статуя сама являлась балбалом, то она смотрела бы на прах своего победителя. Кроме того, в китайском описании погребального обряда точно указано, что для обозначения убитого врага ставят просто камень, тогда как «нарисованный облик» принадлежит покойнику.

Обычай ставить портретный надгробный памятник сохранился у самой западной ветви древнейших тюрок – у чувашей. На могиле мужчины ставится дубовый столб, а женщины – липовый. Грубо вырезанный треугольник изображает лицо. Этот памятник носит название «юба»; его считают «домом покойника», т. е. вместилищем его души[34]. Очевидно, чуваши принесли этот обряд на Волгу из мест своего древнего обитания, когда их предки были соседями предков тюркютов[35].