Рустам Ибрагимбеков - На 9-ой хребтовой

• Название: На 9-ой хребтовой
• Автор: Рустам Ибрагимбеков
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Тофик.

Мансура успокоилась.

- Хочу с ней поговорить, - сказал Мурад.

- Я сама ей скажу, не вмешивайся, - предложила Мансура.

-От твоих разговоров никакого толку, больно все образованными стали. Мурад сделал неопределенное движение рукой то ли в сторону Сабира, то ли в сторону комнаты Солмаз. - Сам поговорю.

- А что ты собираешься ей сказать? - спросил Сабир.

- Сейчас услышишь. Есть в этом доме старший, в конце концов?

- Есть.

- Кто?

- Ты.

- Тогда не вмешивайся!

Услышав голоса, Солмаз вышла из комнаты.

- Добрый вечер, - улыбнулась она всем.

- Добрый вечер, - угрюмо буркнул Мурад и затянулся сигаретой.

- Мурад ругать тебя будет, - предупредил сестру Сабир.

- А я знаю за что, - ответила Солмаз. - За то, что я ходила в кино с ребятами из нашей группы, а Тофик нас видел. Правильно?

- Да, - согласился Мурад. - Он только что сказал мне...

- Странный человек! Сам был с нами, смеялся, шутил, а теперь склоку разводит...

- Он тебя случайно встретил.

- Ну и что? Встретил и потом все время был с нами.

- А кто этот парень в очках?

- Староста наш.

-Ну, вот что. Слушай меня внимательно, сестренка. Я все делаю, чтобы вы получили образование - и ты и он, - Мурад кивнул на Сабира. - Но это не значит, что, став образованными, вы можете потерять честь и совесть. Хорошо еще, тебя видел сам Тофик, а если б кто другой? Ты понимаешь? Тофик пока все терпит из уважения к нашей семье, ко мне, но если об этом узнают люди и он не станет сносить позор?

- Ну и пусть не сносит! - вмешался Сабир. - Мало того, что мы отдаем сестру за этого бездельника и трепача, еще должны ее взаперти держать!

- Не суйся.

- Она и моя сестра!

- Почему же твоя сестра согласилась выйти за него замуж, если он врун и бездельник? Разве ее заставлял кто-нибудь? Я тебя спрашиваю, заставлял я тебя? - повернулся Мурад к Солмаз, очень смущенной этим разговором.

- Нет - отвечала она. - Я против него ничего не имею. Но неужели я не могу разок в кино сходить? Он все время торчит на углу со своими товарищами, а я дома сиди?

- Поженитесь - и будете смотреть кино. Тогда уж не мое дело. Но пока ты живешь под этой крышей, ты должна соблюдать приличия. Уж я не говорю, что Тофик мой лучший друг...

Мурад подошел к столу, давая этим понять, что можно приступить к обеду.

- Ты так уважаешь своего друга, - сказал Сабир. - А почему бы ему из уважения к тебе и твоей сестре не бросить бездельничать?

- Не беспокойся, он уже устроился на работу. Будет ездить по районам и привозить воду из всех рек и озер на анализ в лабораторию. И в вечернюю школу будет ходить.

Сабир хмыкнул, а Солмаз сказала:

- Ну, это уже не обязательно, в тридцать два года в пятом классе учиться...

Ранним утром Мурад, одетый в телогрейку и сапоги, вышел на улицу. Дворник еще не успел подмести ее, но она казалась удивительно чистой - ночной норд унес все бумажки. На углу Мурад остановился.

На 9-й Хребтовой еще два человека начинали свой день так же рано - Мишоппа и сапожник Давуд. К этому же времени иногда возвращался с ночного дежурства и милиционер Мустафа. Обычно они перекидывались словцом-другим, Мурад угощал всех сигаретами, и, покурив, друзья расходились. Мустафа шел спать, Мурад и Мишоппа направлялись к вокзалу, а Давуд с большим, кульком, в руках пускался по соседним дворам. По ночам он шил чувяки, и каждое утро ему приходилось избавляться от улик - рассовывать обрезки резины и кожи по чужих мусорным ящикам. Эта нехитрая уловка давала возможность работникам ОБХСС не препятствовать частной инициативе.

...Мурад посмотрел на часы. Пора было уходить, а никто не появлялся. Он решил подождать еще немного.

Первым подошел Мустафа. Они поздоровались, Мурад вытащил сигареты, и оба закурили.

- Пусть земля ему будет пухом, хоть и неважный он был человек, - сказал милиционер. - Надо пойти посочувствовать горю вдовы и детей.

- Обязательно, - согласился Мурад. - Но я не знаю, где он живет.

Показался со своим кульком Давуд и, перейдя улицу, зашел в первый двор.

- Соберемся на углу к трем и пойдем все вместе.

- Хорошо, - согласился Мурад. - Надо остальных предупредить. .

Давуд зашел во второй двор и вышел оттуда вместе с Мишоппой.

- Можешь одолжить мне рубль? - попросил, по обыкновению, Мустафа.

Мурад полез в задний карман. Давуд и Мишоппа вышли из третьего двора и направились к ним.

- Скорей бы на пенсию, - мечтательно проговорил Мустафа, аккуратно складывая полученный рубль. - Ну как, осталось что-нибудь? - спросил он у Давуда.

- Да еще есть, - ответил сапожник.

- Давай я выброшу по дороге, - предложил Мурад.

Давуд передал ему кулек и закурил сигарету.

От первых переваливших через Похлударинскую гору солнечных лучей заполыхали стекла в окнах Центрального колхозного базара. Мурад попрощался с друзьями и быстро пошел к трамвайной остановке. Мишоппа побежал за ним, он тоже торопился на вокзал - к московскому поезду.

Мустафа и Давуд молча курили и смотрели им вслед. Они ждали, когда 'Мишоппа начнет приставать к Мураду с предложением подвезти его на своей машине. Это всегда происходило на остановке трамвая, и, как всегда, они засмеялись, когда Мурад отогнал Мишоппу и сел в трамвай, а обиженный Мишоппа помчался рядом.

Мураду надо было ехать на электричке до Сураханов, оттуда на машине до острова Песчаного, уже лет десять соединенного с берегом насыпной дамбой, а дальше - катером до одной из разбросанных вокруг острова морских буровых. Было уже около восьми, когда Мурад добрался до пристани конторы бурения, Автобусы и крытые грузовики продолжали подвозить рабочих, но ребята из его бригады уже обменивались впечатлениями о проведенных дома часах, заняв единственную на пристани скамейку. Как всегда, в центре внимания был рыжий помбурильщика Семен. Он недавно женился на дочери своей школьной учительницы и теперь при любой возможности рассказывал о том, какой стервой оказалась учительница и какие он ведет с нею бои за счастливую семейную жизнь/

Мурад помахал им издали рукой и подошел к инженерам конторы, окружившим диспетчера и капитанов катеров. Ему нужен был Гусейнов, капитан кранового узла. Мурад потянул его в сторону.

- Ну как? - спросил Мурад тихо.

- Будут, будут, - успокоил Гусейнов, заговорщически оглянувшись. - Клянусь твоим здоровьем, будут! Только ради тебя. Как лучшему бурильщику. И никому ни слова. Узнают - разорвут.

- Когда?

- Сегодня не смогу.

- Что ты говоришь, слушай? У меня забой пять тысяч метров, ты понимаешь? Пять тысяч! Кто будет отвечать, если обрыв случится? Неужели из-за этих труб останавливать?

- Тише, - сказал Гусейнов. - Попытаюсь сегодня. Как лучшему бурильщику.

- Ты мне уже две недели голову морочишь! Бабаян уже получил, Мамедов подучил, я мне только обещаешь, а работа не идет.

- Работай, работай! Ради тебя постараюсь сделать все, что смогу.

Недоверчиво качая головой, Мурад пошел к своим ребятам, а Гусейнова атаковал следующий бурильщик. Мурад расслышал слова:

- Дорогой мой, такому человеку, как Мурад Эйвазов, я отказал, ругается идет, а ты говоришь: директору скажу. Ну и скажи! Что мне директор сделает? Я на этой работе здоровье потерял!..

Уже пять лет работали они вместе, и все эти годы Гусейнов делал бурильщикам сплошные одолжения: обязан привезти свечи - одолжение, обязан доставить долота - одолжение, нужно в штормовую перебросить людей - тоже одолжение.

Мураду не пришлось долго уговаривать бурильщика, которого он должен был сменить. "Мне на похороны надо", - объяснил он и, записав показания приборов, тем же катером вернулся на пристань. Попутных машин долго не было, и Мурад успел наскрести земли для Тофика. Постарался так, как тот просил, чтобы была из разных мест: пару горстей он наскреб у диспетчерской, немного у обочины шоссе, а остальную землю решил набрать в Сураханах

Сафарали жил в одном из новых домов, построенных выше 9-й Хребтовой. До кладбища оттуда было недалеко, поэтому носилки с покойником несли на руках, несмотря на то, что машин было достаточно - приехала вся 9-я Хребтовая.

Впереди в окружении стариков шел молла и читал молитву, следом несли накрытые черным покрывалом носилки. За носилками шагали мужчины и три сына Сафарали, старшему из них было восемнадцать. Трехлетнюю дочь по очереди брали на руки женщины. Все они были в черных накидках и Держались отдельно от мужчин. Мишоппа шел в колонне машин между ЗИЛом, на котором предполагалось везти покойника, и черной "Волгой".

Яростно палило солнце, отбрасывая на асфальт четкие тени людей и машин. За исключением Сафарали, завернутого в белый саван и еле уместившегося на носилках, все потели и утирались носовыми платками. Особенно трудно приходилось тем, кто нес носилки. Пет застилал им глаза, а руки, были заняты. Мурад, Гасан, Мустафа и еще трое мужчин, все примерно одного роста, шли с правой стороны, то и дело сменяя друг друга. С другой стороны, как назло, подобрались высокорослые люди, носилки кренило на правую сторону, и они давили на шеи.