Крис Хамфрис - Дракула. Последняя исповедь

• Название: Дракула. Последняя исповедь
• Автор: Крис Хамфрис
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43804-4

Дракула. В этом роковом имени мы привыкли слышать грозную силу, маниакальную порочность и темную потустороннюю чувственность. Но то — легенда, миф… Подлинная же биография печально знаменитого валашского князя, хоть и полна жестокости, — это вовсе не история монстра.

Наконец она будет рассказана — теми, кто знал его лучше всех. Единственной женщиной, которую он любил, но был вынужден принести в жертву. Ближайшим другом, его предавшим. Духовником, нарушившим тайну исповеди ради того, чтобы раскрыть душу и мысли человека, вошедшего в историю под прозвищем Цепеш, то есть «пронзающий», «сажатель на кол».

---

Дверь открылась. Вошел еще один человек.

Он выглядел здесь так же неуместно, как павлин среди наседок. Одежда присутствующих по большей части была серой, кардинал явился сюда в ярком алом убранстве. В сравнении с их волчьей поджарой худобой папский легат выглядел довольно упитанным, напоминая если не бычка, то, по крайней мере, телку. Поднимаясь на возвышение, он тяжело дышал, словно забирался на башню. Потом легат откинул капюшон, и все увидели, что его лицо в буквальном смысле едва выглядывало из жирных складок шеи. Заплывшие черные глазки поблескивали на нем, точно изюминки в ватрушке. Светлые густые итальянца волосы были коротко острижены, их покрывала красная шапочка. Он тяжело опустился в кресло.

Венгр указал спатару на его место, но сам не сел.

Вместо этого он все так же смотрел на три исповедальни, стоящие перед ним, а потом произнес четко и неторопливо, обращаясь в первую очередь к тем, кто находился внутри кабинок:

— Да будет известно всем, что я — Янош Хорвати, граф Пек.

При первых же его словах заскрипели перья.

— Я послан сюда моим законным государем, королем Венгрии Матьяшем Корвином, чтобы произвести дознание.

Граф на мгновение запнулся, а потом обвел рукой зал.

— Сам я нахожу такой способ… несколько странным, но не имею права сомневаться в распоряжениях воеводы Валахии, на чьей территории и по чьей милости мы можем осуществить наше расследование. Стоит также отметить старания Петру Йордаче. — Он кивнул в сторону молодого человека. — Спатар Поэнари с похвальной точностью исполнил все приказания своего суверена.

Граф сел, потом взглянул на кардинала.

— Что от меня требуется? — Клирик, похожий на разжиревшую телку, тяжело вздохнул.

— Назвать себя. Будет записано все, что скажете вы и что скажу я. Мы должны иметь точнейший отчет о происходящем.

Клирик наклонился, часть веса перенеслась на его опухшие ноги. Он охнул, сморщился, с губ брызнула слюна.

— Что ж, если для записи, — вздохнул он. — Я — Доменико Гримани, кардинал Урбино и папский легат при дворе короля Матьяша, представляю понтифика Сикста Четвертого. Опять-таки для записи отметьте, что его святейшество был бы крайне изумлен, увидев меня здесь, в этих затерянных варварских горах, принимающим участие в… показной мистерии.

— Как это — в мистерии?!

Громкий возглас Хорвати нисколько не смутил кардинала.

— Вы просили меня сопровождать вас в этом путешествии, граф, и сказали, что мне придется выступить судьей в кое-каком дельце. Но все эти холодные, отвратительные постоялые дворы и дороги, по которым страшно ехать, привели меня в плачевное состояние. — Он поднял толстую руку и прижал ее ко лбу, изображая глубокомыслие. — Неужели все это было затеяно ради того, чтобы послушать сказку о некоем чудовище и рассудить, можем ли мы вернуть доброе имя Дракуле?

Кардинал рассмеялся, потом вытянул руку, указывая на исповедальни.

— А это что такое? Ради чего? Неужели для того, чтобы снова восстало из пепла тайное братство, возглавляемое этим монстром и сполна разделившее все ужасы, связанные с ним? — Теперь клирик трясся от смеха. — Ради записи… для кого? Кому это нужно?

— Это нужно мне! — взревел человек, стоявший рядом с кардиналом. — Вряд ли вы забыли о том, что посмеиваетесь над священным орденом Дракона, в котором я и мой отец имели и имеем честь состоять. Он был основан с единственной целью — бороться с безбожием и отступничеством, с врагами Венгрии, Христа и Святого престола, кардинал Гримани.

Голос Хорвати стал тише, но граф по-прежнему страстно выражал свои мысли.

— Человек, о котором вы говорите, не был предводителем ордена, но являлся одним из самых уважаемых его членов в течение некоторого времени. Под знаменем Дракона он до последнего вздоха противостоял туркам и почти что разгромил их. Влад опрокинул бы оттоманов, если бы Папа, мой король и… — Он запнулся. — Если бы собратья по ордену не покинули его.

Граф видел, что кардинал смеется, и его распирало от ярости.

Тяжело дыша, он снова сел в кресло и продолжил уже спокойнее:

— Еще я хотел бы напомнить вам о том, почему вы согласились отправиться со мной в эти варварские, языческие земли, как вы выразились.

Он наклонился и произнес четко, чтобы его расслышал не только римский легат, но и писцы:

— Вы отправились со мной потому, что восстановленный орден Дьявола может снова стать опорой и защитой дела Христа, объединить вокруг себя, под своим знаменем, предводителей всех государств, расположенных на Балканах и прилегающих к ним землях. Он сможет отбросить турецкий ятаган, приставленный к горлу Рима. Стоит ли мне снова напоминать вам об этом?!

— Мой драгоценный Хорвати! — ответил кардинал, в голосе которого холодные нотки презрительности сменились заискивающей елейностью. — Прошу извинить меня. Я никак не думал оскорбить ваш орден. Он, бесспорно, послужил действенным оружием в борьбе за христианские ценности. Но, право же, я испытываю смущение. Разве это не непосильная задача — обелить имя, которое столь сильно запятнано? Нет никакого сомнения в том, что повсюду известно о жестокости и порочности Дракулы.

— То, о чем говорят повсюду, придумали люди, одержавшие над ним верх. — Голос графа тоже смягчился. — Власть их велика, они контролируют любое значимое издание. Поэтому клевета и распространилась столь широко. — Он указал на стол, на котором лежала груда памфлетов. — Если понтифик дарует прощение Дракуле, то затем в Риме и в Буде можно напечатать брошюры с другими историями, иным изложением событий, которое соответствовало бы правде.

Кардинал улыбнулся, хотя бы для видимости.

— Вы имеете в виду историческую правду? Но я всегда спрашивал себя: а что это такое? Допустим, мы здесь добьемся чего-либо. Будет ли это правда или опять-таки всего лишь версия, соответствующая нашим устремлениям? — Он вздохнул. — Но вы совершенно правы, граф Хорвати. Печатная продукция — это оружие, такое же острое, как палаш или секира, иногда даже острее. Если бы у дьявола была возможность напечатать Библию, то был бы он так непопулярен, как теперь?

Легат улыбнулся, взглянул на Петру, который стоял с открытым ртом, потом наклонился и спросил:

— А какова она, истина, которую вы собираетесь рассказать всем?

— Та, которую мы услышим, — ответил граф. — Возможно, что чудовища вовсе и не существовало, оно — порождение россказней. Стоит учесть, что турки утвердились в Италии, в Отранто. Штандарт султана поднят над стенами захваченного Константинополя, и неизвестно, куда он двинет свои армии. Так разве это не та самая история, которая необходима именно сейчас? Разве не ее жаждут услышать те, кто отчаялся?

Гримани снова откинулся в кресле, на его лице заиграла примирительная улыбка.

Он начал отвечать, говорил медленно, голос его звучал отчетливо и ясно, для записи:

— Очень хорошо, граф. Я признаю, что времена действительно опасные. Вы попросили меня выступить судьей. Тогда позвольте мне начать. — Он указал на исповедальни. — Кто ожидает там, за занавесями? Почему именно они выбраны для того, чтобы рассказать нам эту историю?

— Пусть эти люди ответят сами. — Граф подтолкнул Петру вперед.

Спатар громко постучал в первую исповедальню.

— Кто ты? — спросил он.

Рыцарь слышал голоса, но с трудом различал, раздаются они наяву или в его мыслях. Слишком много впечатлений навалилось на него в этот день. Неожиданно до него донесся голос одного из судей. Он понял, что этот человек находится совсем рядом с ним, и вспомнил, что встречал его прежде, в те дни, когда мог видеть и совершать деяния, за которые теперь наказан. Это открытие, а заодно и неожиданно нахлынувшее осознание того, что его освободили от темноты, совершенно парализовали мозг заключенного, который и без того долгие годы балансировал на грани безумия.

— Меня зовут Ион Тремблак, — произнес он и только потом понял, что это на самом деле так.

В этот же миг вскрикнул граф, вспомнивший его, женщина в крайней исповедальне и отшельник — в средней.

А Петру продолжал:

— Как ты узнал Дракулу, прежнего воеводу Валахии, чью историю мы бы хотели сегодня услышать?

— Я знал его с детства, постоянно, на каждом шагу был рядом с ним, скакал с ним стремя в стремя на охоте и на войне. Я разделил с ним муки и триумф, был его ближайшим другом. — Человек заплакал. — И я предал его.

Повисло короткое молчание. Его прерывали рыдания, доносящиеся из второй исповедальни, и Хорвати повернулся к ней.

— А вы, дама, — спросил Петру, — кто вы?

Женщина сидела в исповедальне, тоже слушала и старалась осмыслить происходящее. Она всегда знала, что однажды наступит такой день, когда ей придется ответить за прегрешения. Монахиня была готова, спокойна, на все согласна, пока не услышала голос единственного человека, которого она когда-то называла другом и уже давно считала мертвым.