Мирза Ибрагимов - Слияние вод

• Название: Слияние вод
• Автор: Мирза Ибрагимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

И, успокоив себя, Майя стала вглядываться в поле, отыскивать нетерпеливым взором Гараша. Профессия тракториста казалась ей романтической. Какое счастье чувствовать, что тебе повинуется могучая машина, превращающая в легкий пух окаменевшую, спекшуюся в лучах солнца степную землю. Скоро и зерна, брошенные в землю ее Гарашом, прорастут и устелют поле зеленым пушистым ковром. Трудно трактористу-муганцу: и в зной, и в стужу, и под ливнем, и под леденящим ветром не покидает он своего стального коня. Но какая радость увидеть тучный урожай, выращенный им! В эту минуту он забудет усталость бессонных ночей, проведенных вдали от родного дома, от любимой.

Солнце клонилось к закату. Буланый, опустив голову, норовя ухватить растущую возле тропинки траву, шагал неторопливо, Майя и Салман ехали молча. Наконец впереди показался ползущий по середине делянки трактор; в стороне горел бесцветный в лучах заходящего солнца костер, вокруг него расположились парни.

В степи и пешехода издалека видно. А когда, перепрыгнув через арык, усталый, потный конь, несущий двух всадников, вышел на поле, все вскочили, бросились навстречу. Тракторист выключил мотор, и в наступившей тишине птицей полетел над степью голос Майи:

- Гараш!

Гараш спрыгнул, не помня себя от радости, побежал, "Сама, сама догадалась, приехала, не выдержала разлуки, какая же умница, как я виноват перед тобою!..."

На бегу он услышал чей-то ехидный голос:

- Салман-то не теряется...

Майя соскользнула с лошади, привстала на цыпочки, обвила шею мужа горячими руками, даже глаза закрыла, - так переполнена была душа ее любовью, но Гараш со злобой разорвал объятия, грубо отстранил.

Ведь предупреждал отец, говорил, что постыдно замужней женщине кататься с парнем в степи. Не послушалась, по-своему решила жить! Конечно, что образованной советы какого-то мужика. В городе свои обычаи, но только Гараш никогда с этими распутными обычаями не примирится.

- Как себя чувствуешь? Сколько дней и дома-то не был!

- Не в бирюльки играем - работаем, - отрывисто сказал Гараш, в упор глядя на испуганную такой встречей жену.

Трактористы позвали их к костру. Соль была насыпана на клочок газеты, печеную картошку выгребали из золы железкой. Гараша и Майю усадили рядышком на брошенную в траву телогрейку. И про Салмана не забыли, пригласили и его разделить скромную трапезу.

Гараш строго спросил низкорослого, похожего на подростка парня:

- Заводится?

- Да ничего не заводится, - чуть не плача, ответил тот.

Слава богу, есть на ком злость сорвать... И Гараш так его обругал, что у бедняги слезы выступили на глазах, велел тотчас ловить на шоссе попутную машину или пешком топать до МТС, но чтобы к утру мотор был исправлен.

Майя пожалела незадачливого тракториста, он казался таким беспомощным перед высоким, плечистым Гарашом. Она шепнула мужу, что может, лучше отправить парня с Салманом верхом, а Майя здесь переночует.

- Ноги не отвалятся, - жестко сказал Гараш. - Наука вперед будет тракторы не портить. - И было у него такое же лицо, как у Рустама-киши, когда он говорил о больной жене Керема.

- Я позвоню Шарафоглу, он пришлет детали, - внезапно заступился за приунывшего парня Салман. Расчет был точным: Майе, конечно, понравилась его отзывчивость.

Гараш ничего не ответил, швырнул в траву картофельную шелуху, вытер руки о засаленные штаны и, поднявшись, вразвалку пошел к трактору; не оглянулся, не позвал жену...

Это было до того обидно, что у Майи сердце упало, но она нашла в себе силы пойти вслед за мужем.

До костра донесся сердитый голос Гараша:

- Вот скинем работенку - и приеду. Никуда не сбегу, не бойся!

- Чья лошадь? - обратилась Майя к трактористам, показывая на вороного коня, привязанного к стволу старой чинары у арыка.

Два тракториста побежали от костра, чтобы подвести коня. Салман с непроницаемым лицом поддержал Майю, помог взобраться в седло и сам вскочил на своего коня. Его буланый, торопясь к дому, припустил крупной рысью, едва выехали на шоссе. В ночной темноте исчезли и костры, и трактор, и веселые парни, и капризный грубиян Гараш. Салман, равняясь с Майей, перевел своего коня на шаг и осторожно сказал:

- Эх, ханум, в драгоценностях толк понимает ювелир, а не свинопас.

- Нет, вы его не знаете, у него добрая душа! - И Майя, противореча самой себе, всхлипнула.

- Это я его не знаю? - Салман засмеялся. - В душу не влезал, правда, а что он неотесанный, невежественный, злопамятный - знаю со школьной поры. Культуры в нем нету, интеллигентности. Как говорят, с виду гож, а внутри... Ну, сами понимаете, что внутри! Пока кровь кипит, он еще как-то сдерживается, льнет к тебе, а поостынет - и ногами затопчет, будь ты хоть ангелом. Подумать страшно - два-три месяца после свадьбы... А что будет, когда дети пойдут...

- Не смейте говорить гадости о моем муже! - крикнула Майя. - Это низко с вашей стороны!

"О, у ханум острый язычок", - подумал тот и стал просить прощения.

- Ненавижу людей, которые меня жалеют! Сама знаю, как жить!...

- Понимаю, но ведь я себя, я не тебя жалею, - плавно продолжал Салман, аккуратно через каждую минуту вздыхая. - Что мне эти Першан-Мершан, - тебя одну люблю!... А ведь в чистой любви признаваться не стыдно, ты сама говорила. Как увидел - сердце пламенем зажглось! Не ценит, не ценит тебя этот грубиян: скажи "да", и уедем на край света. Рабом стану до последнего моего вздоха!

- Стыдно! - оборвала его Майя. - Если не замолчите, сейчас же поеду обратно!

- Замолчать не трудно, - с напускной удалью воскликнул Салман и действительно молчал до самой околицы села, а когда у ворот своего дома Майя слезла с коня, Салман взял удила и глухим, словно от безмолвных рыданий, голосом сказал: - Если от тебя весь мир отвернется, знай, что есть мужчина, который всегда примет Майю в своем доме...

Он-то знал, что происходит в семье Рустамовых.

7

Сакина проснулась от смеха Рустама-киши; к храпу его она с годами привыкла, и так же, как монотонный шум дождя, забыванье осенних ветров, шелест листвы в саду, размеренный, ровный храп мужа не тревожил ее.

Но сейчас он рассмеялся, заворочался всем телом.

"Привидения грудь давят, - догадалась Сакина, - Будь прокляты те, кто тянет его ночью за ноги!".

- Эй, киши, повернись на правый бок!

- Что случилось? - Рустам приподнял седую голову.

- А то случилось, что дня тебе не хватает, по ночам смеешься и с кем-то говоришь... Тысячу раз просила! оставляй все дела и споры у порога.

- Который час?

- А кто его знает, еще ночь..,

- Гараш не приходил? Вот парень! Пока не свалится, от работы не оторвать... А невестка? Поздно вернулась? Зачем ее в район вызывали? Рустам окончательно проснулся и забросал жену вопросами.

- Поздно приехала, вечером. Говорит, что совещание было по водному хозяйству. И она выступала. Хвалили... Слава богу, умная.

- Наверно, не забыла и о заболоченном участке Гусейна? - хмыкнул Рустам. - Купили кувшин с уксусом, а там оказался мед!... Кто ее привез из района?

- Говорила, что какие-то районные работники в колхоз ехали, вот и ее прихватили.

- Какие?

- Не помню... Какой-то инструктор - не то райкома, не то райисполкома, И завобразованием...

Муж быстро встал с постели, зашагал по комнате,

- На машине? Гошатхан?... Что у него, на нашем кладбище родители похоронены? Зачастил! Вот оса!...

- Да успокойся, он мимо проехал, в "Кызыл Байраг"! Если ездит по району, значит, нужно. Другие из кожи лезут, чтобы к себе руководящего работника заполучить! Ты-то чего волнуешься?

- А то, что невестка лезет и в чужие седла, и в чужие машины! сердито буркнул Рустам.

Он на ощупь нашел на столе стакан с остывшим чаем, отхлебнул и снова улегся, натянув на ухо одеяло. Но заснуть не удавалось, в голову лезли непрошеные мысли; то вспоминался Немой Гусейн, который последнее время бессовестно лодырничал, то наглый демагог Гошатхан, то Ширзад. И с каждым из них Рустам мысленно спорил или ругался. Постепенно он погрузился в забытье, похожее не на сон, а на повторение тяжелого, полного обид и волнений вчерашнего дня.

Рустам опять увидел зал, битком набитый колхозниками; люди стояли между рядами, столпились перед распахнутыми окнами. Кажется, за все время существования колхоза не было такого многолюдного собрания.

С самого начала Рустама-киши взбесило, что председателем избрали тетушку Телли. Поручить женщине, хотя и коммунистке, но по сути-то обычной языкастой крикунье, руководить столь ответственным заседанием, - не легкомыслие ли это? И ведь не только выбрали, даже аплодисментами наградили, будто признанного мастера высоких урожаев.

"Хватит, хватит, не митинг ведь, а деловое собрание!" - не удержался и с досадой воскликнул Рустам.

- Спи, спи спокойно, - заботливо прошептала Сакина, а Рустаму показалось, что это тетушка Телли наклонилась над ним, бережно поправила упавшие на лоб и глаза его волосы, что-то сказала.