Мирза Ибрагимов - Слияние вод

• Название: Слияние вод
• Автор: Мирза Ибрагимов
• Жанр: Русская классическая проза

---

"Начинай же, не тяни!" - умоляюще попросил Рустам.

Наконец тетушка предоставила ему слово. Желая провести собрание спокойно, без скандала, Рустам-киши в своем докладе говорил о недостатках подробно и откровенно, но старался никого не обидеть, дабы не обострять отношений и не наживать врагов, которых и без того предостаточно.

Услышав ровное дыхание мужа, Сакина успокоилась и тоже уснула, а Рустам, как наяву, продолжал повторять свою тщательно обдуманную речь:

"В пятую бригаду, чтобы прорыть двадцать метров отводной от арыка канавы, вызвали из МТС бульдозер; работала машина всего два часа, а плата за такую безделицу - ровно полтонны молока..."

И снова он почувствовал прикосновение чьей-то ласковой руки, отбросил ее резким движением плеча. Но кто же хотел исцелить его страдания этим поистине, материнским прикосновением? Не тетушка ж Телли!...

"Это ж из вашего кармана вынули полтонны молока, товарищи колхозники! - пылко сказал Рустам-киши. - Если так вольготно разбрасываться артельным добром, то и разориться недолго: на трудодни ни копейки не останется".

"Правильно, правильно!" - послышались одобрительные голоса в толпе, но вдруг эти нежащие слух Рустама-киши восклицания заглушил сиплый, горластый, будто медный, крик петуха...

В заключение председатель "Новой жизни" выразил уверенность, что все колхозники засучив рукава, энергично примутся за труд на артельной ниве, изживут недопустимые недостатки и выведут колхоз на первое место не только в районе, но и во всей Мугани.

"Соберем богатейший, сказочно щедрый урожай, каждая семья получит на трудодни куда больше, чем пришлось в прошлом году! Закрома станут ломиться от зерна и всякой снеди. В бакинский универмаг поедем на грузовиках за покупками. Вот начнется-то привольная жизнь!... А для того, чтобы трудодень был весомым, тяжелым, надо всем нам стать рачительными, бережливыми хозяевами. Да, настоящими хозяевами!" - заявил решительным тоном Рустам-киши напоследок и бодро сошел с трибуны, уверенный, что речь его покроют бурные рукоплескания.

Однако в клубе было тихо, люди разочарованно переглядывались, пожимали плечами, насмешливо усмехались.

И председателю стало холодно, по телу пробежали прыткие колючие мурашки, заломило в костях.

- Одеяло уронил, - проворчала сквозь дрему Сакина. - Что с тобою, отец? Чего мечешься? Укройся как следует!...

И едва Рустам-киши натянул до ушей ватное одеяло, как нежнозвучный голос жены развеялся в отдалении, словно дымок костра, а рядом зазвучала чья-то чужая, неприятно требовательная речь...

Это тетушка Телли уже трижды обращалась к собранию, спрашивала, кто хочет выступить, но все отмалчивались.

"Прошу вас, родные, - уговаривала тетушка, - говорите не только о недостатках, но и о тех людях, которые виноваты в этих недостатках! Да не забудьте упомянуть и о своих собственных обязательствах по соревнованию. Поняли?"

Понять-то, наверно, все поняли, но охотников говорить все-таки не находилось, и тетушка наконец вызвала на трибуну Наджафа, строго велела комсомольскому секретарю выступить первым.

А тот, конечно, не растерялся, смело вышел, - сразу заметно, что ему Ширзад накануне все уши прожужжал, нашептывая, подбивая на грошовую демагогию.

Рустам-киши сперва хотел, чтобы после доклада выступил с толковой речью Салман, но потом подумал, что благоразумнее выпустить верного оруженосца в разгаре прений, чтобы тот фактами, фактами, фактами разгромил наголову критиканов и смутьянов.

С трудом Рустам-киши старался уловить, о чем же распинался на трибуне Наджаф. Вот он сказал: "Не пойму я нашего председателя, видит бог, не пойму!..." - и проворно, шариком, скатился со сцены.

Его сменил бригадир Махмуд, опытный честный труженик, стоявший все годы как-то в стороне от Рустама-киши, даже неделями порою не заглядывавший в правление. Он внятно, неторопливо рассказал о положении в бригаде, поддержал призыв Рустама к всемерной бережливости.

"Конечно, товарищи, у председателя есть свои недостатки, не отрицаю, сказал бригадир, - и ошибки были. Были, но ведь он неустанно заботится об артельных интересах и о доходе колхозников не забывает, а за все это нашего Рустама надо ценить!..."

Не успел Махмуд рта закрыть, как птицей на трибуну взлетела Гызетар и обрушилась на почтенного пожилого мужчину с упреками:

"В прошлом году почти весь доход отдали на трудодни, а неделимый фонд оголили! А теперь вот со строительством нового Дома культуры залезли в долги, разве это в интересах колхозников? Нет и нет!..."

Уверенным тоном Гызетар сообщила собравшимся, что дядюшку Рустама она уважает с малых лет, но уважение уважением, а работа работой.

"На минуту представьте, товарищи, что Рустам-киши посадил нас всех в лодку, а сам взялся грести и гребет такими рывками, что лодка вот-вот опрокинется. Так неужели мы не скажем ему: "Дядюшка, полегше, поаккуратнее, тонуть в Куре никому неохота!..." - под дружный смех воскликнула Гызетар.

"Господи, ведь надо ж додуматься до такой чепухи! Вот уж бабий ум, еще хуже, чем куриный... Сравнила колхоз с какой-то утлой лодчонкой, а председателя - с гребцом. Не нахожу в этом ничего мудрого".

И все-таки подогретые Наджафом и Ширзадом парни пришли в восторг, хлопали в ладоши, кричали, буйствовали:

"Правильно-о-о!... Молодец, ханум!..."

Такой же горячий отклик в зале нашло выступление звеньевого Мурадхана,

Нет, Рустам-киши справедлив, признает, что тот говорил серьезно, обоснованно, но допустил в своей речи досадные колкости, а зачастую и оскорбительные выпады против солидных, убеленных сединами бригадиров, которым он, молокосос, и в подметки не годится.

Ага, на трибуне появился Салман... Как-никак верный пес, хоть кое в чем и самовольничает, но не подведет! Держитесь, демагоги и злопыхатели, сейчас он вам задаст жару!...

Но к огорчению Рустама-киши, его заместитель заговорил неуверенно, сбивался, поминутно заглядывал в конспект, согласованный накануне с великодушным своим покровителем. Неужели нельзя было выучить речь наизусть, даже прорепетировать ее дома, перед зеркалом? Ах, дармоеды, ах, лентяи!... Каждый норовит только для себя попользоваться покровительством Рустама, а как ему прийти на выручку, то жила тонка.

Салману все же похлопали, но аплодисменты получились разрозненными, жиденькими, и он сошел с трибуны смущенным.

А едва предоставили слово Ширзаду, в зале воцарилась тишина, полная волнения и горячего ожидания.

Уже это одно укололо Рустама-киши, вызвав в его сердце странное чувство, похожее на ревность.

"Главнейшая, я бы сказал, партийная задача правления нашего колхоза в области хлопководства - облегчить ручной труд людей, и прежде всего женщин и девушек, - начал Ширзад. - Вот об этом-то председатель товарищ Рустамов и не желает думать!"

"Обо всем думаю!" - вспылив, прервал его Рустам-киши, и нервным движением руки смахнул капли пота со лба...

- С сатаной, что ли, подрался? Ишь разметался, весь в поту, - сказала спросонья Сакина, тревожно всматриваясь в искаженное лицо тяжело дышавшего мужа.

Однако Рустам-киши не услышал ее далекого голоса - Ширзад, только Ширзад заслонил ему весь божий свет... Тщетно он прерывал секретаря парторганизации то насмешливым замечанием, то глумливой улыбкой, а раза два, не утерпев, вскакивал и отважно подставлял грудь под его обвинения. Ничего не помогло!... Будто подменили людей: те самые колхозники, которые совсем недавно заискивали перед Рустамом-киши, возносили до небес его добродетели, добивались благосклонных взглядов, - теперь дружно, слитно отзывались с одобрением на каждое слово Ширзада, ему, и лишь ему, аплодировали, его приветствовали согласными возгласами.

Но что это? На трибуне уже не Ширзад, а бойкий рослый петух с огненно-алым гребнем. Захлопал крыльями, надулся и закукарекал, залился во все луженое горло утренним песнопением.

По деревенским дворам тотчас откликнулись другие крылатые стражи времени, и вот уже великое множество петухов зычно горланило, напоминая людям, что ночь прошла.

Сакина взяла Рустама за плечо и сказала:

- Да ты весь в поту, опять метался. Вставай, киши, утро, вставай...

8

Рустам не заставил себя уговаривать, быстро оделся, сунул ноги в мягкие разношенные сапоги, умылся, кидая в лицо полные пригоршни мутной арычной воды, и тут же на дворе, стоя у очага, позавтракал.

То ли потому, что он не побрился и седая щетина торчала на щеках, то ли оттого, что не выспался, но вид у Рустама был утомленный, тоскливый и сердце Саки-ны дрогнуло от жалости.

- Эх, киши, на машине бы ехал, ведь растрясет в седле, - сказала она, увидев, что муж вывел из конюшни серую лошадь.

Рустам упрямо мотнул головою, с кряхтеньем взобрался в седло, пришпорил коня и лихо, по-молодецки вылетел за ворота.

Автомобиль привязывает к шоссейным дорогам, а на верном коне можно заглянуть во все укромные уголки своего хозяйства, самому проверить, как идет работа.