Автор неизвестен - Песни южных славян

• Название: Песни южных славян
• Автор: Автор неизвестен
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1976

Южными славянами называют народы, населяющие Балканский полуостров, — болгар, македонцев, сербов, хорватов, словенцев. Духовный мир южнославянских народов, их представления о жизни и смерти, о мире. в котором они живут, обычаи, различные исторические события нашли отражение в народном творчестве. Южнославянская народная поэзия богата и разнообразна в жанровом отношении. Наряду с песнями, балладами, легендами, существующими в фольклоре других славянских народов, она включает и оригинальные, самобытные образцы устного творчества.

В сборник вошли:

Мифологические песни.

Юнацкие песни.

Гайдуцкие песни.

Баллады.

Перевод Н.Заболоцкого, Д.Самойлова, Б.Слуцкого, П.Эрастова, А.Пушкина, А.Ахматовой, В.Потаповой и др.

Вступительная статья, составление и примечания Ю.Смирнова

---

Старина Новак и бесстрашный Радивой[366]

Пир пирует, пьет Новак Дебелич[367]
На горе зеленой Романии;
Пьет вино он с братом Радивоем,
Возле Раде — чадушко Груица,
Рядом с Груей — Татомир[368] отважный,
И гайдуков с ними три десятка.
Вот вином все усладились вдосталь, —
Стали тешить всяк свою причуду;
Тут и молвил Радивой бесстрашный:
«Ты послушай, брат Новак Дебелич!
Порешил, брат, я тебя покинуть:
Постарел ты, братец, стал нам в тягость,
Ты гайдучить уж не можешь больше,
Не выходишь с нами на дорогу,
Чтоб заморских поджидать торговцев».
Так промолвил Радивой бесстрашный,
Поднялся он на ноги, веселый,
Посередке ухватил дубинку,
Кликнул тридцать молодцов-гайдуков
И за черным лесом с ними скрылся;
Брат остался под зеленой елью
Со своими слабыми сынами.
Но гляди-ка ты на Радивоя!
Счастье Раде выпало плохое:
Только вышел Раде к раздорожью —
Повстречался он с Мехмед Арапом;
Вел Арап там тридцать делибашей,
Вез Арап там три богатых клади.
Как увидел молодцов-гайдуков, —
На своих он удальцов прикрикнул,
Турки сабли обнажили разом,
Вскинуть ружья не дали гайдукам,
Головы им всем поотрубали.
Радивоя самого схватили,
Крепко руки за спиной скрутили,
Через горы повели с собою,
Петь им песни Раде приказали.
Начал песню Радивой бесстрашный:
«Лучше б ты пропала, Романия!
Уж не ты ли сокола скрываешь?
Пролетели голуби над лесом,
Перед ними — черный ворон-птица,
Белого там лебедя поймали,
А на крыльях пронесли богатство».
Встрепенулся чадушко Груица,
Услыхал он песню Радивоя,
Как услышал — из-под ели вышел,
И сказал он Старине Новаку:
«Ой, отец мой, ой, Новак Дебелич!
Распевает кто-то на дороге,
Сокола все сизого он кличет,
Поминает гору Романию.
Уж не наш ли Радивой бесстрашный?
Может, дядя раздобыл богатство?
Может, Раде наш попал в несчастье,
Ждет подмоги на большой дороге?»
Взял Груица джевердан[369] свой легкий,
Вниз по склону он пошел в засаду,
Вслед за Груей- Татомир отважный,
За сынами — сам Новак Дебелич.
Вот к широкой подошли дороге,
У дороги стал Новак в засаду,
Рядом стали оба слабых сына.
Прокатилось вдоль дороги эхо,
Показались три десятка турок,
Над плечами турок — тридцать копий,
А на копьях — головы гайдуков.
Перед ними сам Мехмед шагает,
Связанного тянет Радивоя,
Гонит в горы три богатых клади,
По дороге прямиком шагает,
Попадает в крепкую засаду.
Тут прикрикнул на сынов Дебелич,
И Мехмеда выстрелом он встретил,
Встретил добро — пулею под ребра,
Выстрел грохнул — ворог и не охнул,
Где стоял он, там свое и отжил,
Неживым уж грянулся он оземь.
А Новак уж около Мехмеда:
Просвистела над Арапом сабля —
Отлетела голова Арапа.
А Новак уж к Раде подбегает,
За спиною путы разрубает,
Саблю вражью подает он брату.
Боже правый, славно твое имя!
Как на турок тут они напали,
Да с налета строй их разорвали,
Да погнали их — один к другому:
Кто из турок Радивоя минет —
Тех встречает Татомир отважный;
Кто проскочит мимо Татомира —
Тех встречает чадушко Груица;
Кто от Груи недобит уходит —
Тем не минуть Старины Новака.
Порубили тридцать делибашей,
Захватили всю добычу турок,
Всю добычу — три богатых клади,
Вином красным сели услаждаться.
И промолвил тут Новак Дебелич:
«Брат мой Раде, дай ответ по чести:
Кто сильнее, кто тебе нужнее —
Или тридцать молодцов-гайдуков,
Или старый твой Новак Дебелич?»
И ответил Радивой бесстрашный:
«Ладно, брат мой, я скажу по правде:
Жаль мне тридцать верных побратимов,
И не в радость мне твоя удача».
Ой, юнаки, трудно вам на свете,
Коль вы старших слушать не хотите!

Груица и паша загорский[370]

Написал письмо паша загорский,[371]
Посылает в Грахово[372] с посланцем,
В белы руки кнезу Милутину:[373]
«Милутин мой, граховский владыка!
Я к тебе приеду на ночевку,
Приготовь же тридцать мне покоев,
Будут спать в них тридцать делибашей,
Каждому из этих делибашей
Ты достань по девушке-красотке,
Сам я лягу в башне белостенной,
Пусть там будет дочь твоя родная,
Дочь твоя, красотка Икония,
Чтоб с пашой загорским миловаться».
По рукам посланье то ходило,
Добралось до Грахова покуда,
В белы руки кнезу Милутину.
Лишь прочел Милутин то посланье,
Залился он горькими слезами.
Видит это дочка Икония,
Говорит родителю смиренно:
«Милутин, любезный мой родитель!
Брось письмо ты, чтоб оно сгорело!
Со слезами ты его читаешь,
О каком тебе несчастье пишут?»
Милутин девице отвечает:
«Дочь моя, красотка Икония!
То письмо из ровного Загорья,
От паши, турецкого владыки.
К нам паша приедет на ночевку,
Приказал он тридцать дать покоев,
В те покои тридцать дать красавиц
Тридцати турецким делибашам,
А тебя к себе зовет он в башню,
Чтобы ты с пашою миловалась,
Вот зачем я слезы проливаю!»
Говорит красотка Икония:
«Милутин, любезный мой родитель!
Приготовь ты тридцать им покоев,
Угости господскою вечерей,
О красотках ты не беспокойся,
Раздобуду тридцать я подружек,
А сама я буду в белой башне».
Лишь девица кнеза научила,
Принесла чернила и бумагу,
Написала грамотку поспешно[374]
Побратиму милому Груице:
«Побратим, Новакович Груица!
Только эту грамотку получишь,
Ты из вашей выбери дружины
Ровно тридцать молодых юнаков,
Что на красных девушек похожи,
Приведи их в Грахово немедля,
К Милутину-кнезу на подворье».
Написала грамотку девица,
Тем же часом Груе отослала.
Получил гайдук ее посланье,
Тотчас кликнул верную дружину,
Отобрал он тридцать тех юнаков,
Что на красных девушек похожи.
Тут вскочил на легки ноги Груя,
Легкое ружье он взял с собою
И помчался в Грахово с дружиной,
Прискакал он в Грахово под вечер,
К белой башне кнеза Милутина,
Икония братца поджидает,
Обнимает, в белый лик целует,
А его дружину — в белу руку.
Повела их в башню Икония,
Сундуки тяжелые[375] открыла,
Вытащила платьица девичьи,
Тех гайдуков в платьица одела,
Чтоб вести по тридцати покоям.
Говорит им чадушко Груица:
«Тридцать братьев, славные гайдуки!
Вы сидите всяк в своем покое,
А когда приедут делибаши,
Вы целуйте в полу их и в руку,
Отбирайте светлые их сабли,[376]
Подавайте ракию и вина,
Ожидайте моего приказа.[377]
Как пальну из гданской я пистоли,
Так и знайте, что пашу убил я,
Вы ж кончайте всяк по делибашу
И бегите в башню всей дружиной,
Чтоб увидеть, что с пашою стало».
Повела юнаков Икония,
Развела по тридцати покоям,
Воротилась в каменную башню,
Вынула чудесную одежду,
Нарядила девушкой Груицу:[378]
Тонкую дала ему рубашку,
Вышитую золотом червонным,
А на ноги — женские шальвары,
А на плечи — желтые три кофты,
А на них три пояса червонных.
Принесла она три ожерелья,[379]
Жемчуга на Грую нацепила
И в чулки и в туфли приобула,
А чулки-то золотом расшиты,
А на туфлях серебро-подковки!
Лишь одела девушка юнака,
Золотой закутала фатою,
Так сама на Грую загляделась,
И сказала Груе молодая:
«Побратим, какой же ты красивый!
Ты меня, красавицы, прекрасней!»
Лишь она сказала это слово,
Зазвенели мраморные плиты,
Это едет к ним паша загорский!
Увидала турок Икония,
Заперлась от турок в кладовую,
Груя в башне каменной остался
Поджидать загорского вельможу.
Много ль, мало ль времени проходит,
Глядь, паша и сам явился в башню,
Милутин идет перед пашою,
Перед ним фонарь несет и свечку,
За пашою — тридцать делибашей.
Встретил их Новакович Груица,
Чмок пашу и в полу он и в руку,
А паша Груицу — меж очами.
Говорит тот турок Милутину:
«Кнез, веди в покои делибашей,
Угости господской их вечерей,
Я вечерять у тебя не буду».
Воротился кнез из белой башни,
И развел он тридцать этих турок
По своим по тридцати покоям,
Угостил господской их вечерей.
Но смотри ты на пашу, на горца!
Сразу стал он в башне раздеваться,
Стал и Груя стлать ему перины.
Как разделся тот паша турецкий,
Повалился сразу на перины,
Говорит Новаковичу Груе:
«Сядь со мной, красотка Икония,
Переспи со мною на постели,
Будешь ты мне милою женою!»
Опустился Груя на перины,
Ты смотри, что сделалось с пашою!
Тотчас стал он баловаться с Груей,
Норовит под кофту сунуть руку.
Но гайдук того не понимает,
Привскочил на легкие он ноги,
Взял пашу за бороду седую,
Говорит вполголоса злодею:
«Тише, курва! Стой, паша загорский![380]
Я тебе не краля Икония,
Я тебе Новакович Груица!»
Тут кинжал он выхватил булатный,
Заколол пашу он в белой башне,
Подбежал к железному окошку,
Выпалил из гданских двух пистолей,
Подал знак тогда своей дружине.
Услыхали Грую все гайдуки,
Выхватили кованые сабли,
Порубили тридцать делибашей,
Всю казну их разом захватили,
Побежали в башню к атаману
Посмотреть, что делается в башне,
Посмотреть, что с тем пашою сталось.
А Груица справился с пашою,
И сидит он в этой белой башне,
Пьет вино он красное из чаши,
Икония служит побратиму.
Как пришли гайдуки к воеводе,
Поснимали девичьи наряды,
Всяк в свое опять оделись платье,
Сели за господскую вечерю.[381]
Тут открылась дверь пред Милутином.
Кнез выносит им шестьсот дукатов,
Отдает Новаковичу Груе:[382]
«Вот тебе, сынок названый Груя,
Раздели их поровну с дружиной,
Что меня избавила от горя!»
Вслед за ним выходит Икония
И выносит тридцать им рубашек,
Подает Новаковичу Груе
Дорогое платье золотое
Да перо[383] такое же в придачу.
С честью их девица проводила,
К Старине отправила Новаку,[384]
Яблоко она ему послала,
В яблоке послала сто дукатов,
А гайдуку дяде Радивою
Подарила княжескую саблю.[385]
Молодая так им говорила:
«Вот, мой брат, прими мои подарки,
Ты помог мне в горести великой!»
Тут юнак с сестрой поцеловался,
И вернулся он на Романию,
А девица — в каменную башню.

Новак и Радивой продают Груицу[386]