Сергей Волков - Пророк Темного мира

• Название: Пророк Темного мира
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068047-4

Приключения сотрудников Управления Т в Темном мире продолжаются!

Охотясь на Коща, тайного владыку московских незнатей, лейтенант Тамара Поливанова и бывший домовой Мыря попадают в диковинный мир. Что это — прошлое Земли, будущее или вообще параллельное измерение? Вокруг царит кровавое средневековье, темное, как тоннель метро. Люди не живут, а выживают. Нежить подстерегает на каждом шагу. Пытаясь разобраться, куда же их занесла злая судьба и есть ли шанс вернуться домой, Тамара выясняет, что от нее — ни больше, ни меньше — зависит судьба мира. И вот волшебный конь увозит сотрудников Управления Т в неведомые дали, чтобы исполнить пророчество и вернуть сорвавшееся колесо истории на место…

---

— Талинка… — вымолвил незнать, словно пробуя слово на зуб, и заледенел Бойша, руки-ноги отнялись. — Талинка… Талинка… — все повторял Атям, а глаза его жгли Бойшу, в самую душу заглядывали. Наконец проскрипел старик: — Вижу — не врешь. Самое дорогое она для тебя! Давай ее…

— Да не могу ж я ее дать! — зарыдал Бойша, в холодные стариковы руки вцепился. — Не моя она! Отцова дочь, и чужому обещана-отдана!

Незнать задумался, головой закрутил, пробормотал, вроде тихо, но Бойша услышал:

— Как так? Умом, что ли, тронулся? Самое дорогое — а не его…

Долго думал дед Атям. Бойша уже и ждать устал. Безразлично ему все вдруг сделалось, спать захотелось. Скорей бы уже кончал его хозяин древнего погоста…

— Каждый человек владеет чем-то, каждый что-то дать может! — закричал вдруг незнать, ногой топнул: — Думай! Сроку тебе — пока звезда Керемет не погаснет на небе. Если не придумаешь — тебя возьму, кровь выпью, жилы вытяну, мясо съем, кости сгрызу, остальное волкам брошу. Думай!

Покосился Бойша на звезду, что старик назвал, — горит на восходе, у самого окоема, красный огонек, переливается. А ночь-то уже к исходу! Скоро, скоро солнышко начнет путь свой, и лучи его затмят звезду Керемет…

Начал Бойша думать. По-любому выходило — сам он на растерзание незнатю отдаваться должен.

— Дедушка! — позвал тихонько старика Бойша. — А тебе-то вот самому чего надобно? Может, я службу какую отслужу?

Противно, тоненько захихикал Атям, руками так грудь приказчику сдавил, что кости затрещали.

— Все вы про одно толкуете! Ничего отдавать не хотите, а всё отслужить стараетесь! Вот и глиняшка этот взялся привести ко мне за себя другого, а чтобы не позабыл он про свое обещание, руку я у него отнял, сказал, что ворочу, когда придет он, и награду щедрую посулил. Когда б не жадность его — живым бы отсюда ушел. Ну, готов ли так же отслужить? Приведешь другого?

Сперва обрадовался Бойша, хотел крикнуть: «Да, готов! Приведу!», а потом понял — никогда он не сможет так, как Скворец, созлодейничать. Небылицы плести, головы дурить, жизнь свою выкупая. Да как жить-то после этого? И тут же встала перед глазами Талинка… Получалось: не согласись он на условие незнатя — всему конец.

— Да… — упавшим голосом сказал Бойша, но тут же вновь голову вскинул: — А может, диковину тебе какую? Или зверя? Птицу? Еду? Питье?

Снова захихикал старик:

— Как есть умом ты подвинулся, парень! Погляди на меня — я три сотни лет без малого в этой глуши живу, один, какая диковина мне надобна теперь, а? Думай! Восход близко, погаснет звезда — и ты погаснешь…

«Три сотни лет! — повторил про себя Бойша. — Один! Ни разговором себя потешить, ни словом обмолвиться… Авось не обидит незнать выкупника, не убьет».

— Звезда гаснет! Торопись! — каркнул Атям.

И, набравшись храбрости, сказал Бойша то, что самим дедом Атямом было ему подсказано:

— А не хочешь ли, дедушка, чтобы я какую иную девицу тебе доставил? Ну, убьешь ты меня, загубишь душу зазря. А так и я жив останусь, и тебе польза большая. Помогать тебе будет она, разговорами тешить. Ведь, поди, скучно тебе? Тоскливо? А?

— Не иначе сам Чам-паз твой рот открывал, твой язык двигал! — радостно хохоча, завопил старик. — Так пусть же так и будет! А чтоб не забыл ты, метку на душе твоей я оставлю и сроку дам — три зимы. И покуда службу не выслужишь — не бывать твоей свадьбе.

Колдун разжал руки и… провалился в могилу, будто и не было его!

Задрожал Бойша крупной дрожью, на бок упал, руками по земле, по глине мокрой заскреб, задышал часто-часто — и вдруг, как был на четвереньках, сиганул по поляне прочь. Только у леса на ноги поднялся и тут уж побежал так, как никогда еще не бегал.

…К рассвету проснулись возчики, утреню затеяли. Сторожа Луху обсмеяли — проспал караульный всю ночь, даже смену не разбудил. Когда каша уже поспевать стала, хватились приказчика да старшого. До полудня ждали, по лесу ходили, аукали, потом в дорогу засобирались — обозное дело промедлений не любит.

Версты три от Топтанихи отъехали, глядь — лежит на дороге человек. Сам весь ободранный, грязный, ветками расцарапанный, сучьями побитый. Подняли его, рассмотрели, лицо оттерли — и ахнули! Приказчик молодой, Бойша Логсын! Живой!

Молодой-то молодой, да только сморщенный весь, точно старик…

Молчит, щекой дергает, а в руке, в горсти, вместе с рыжей глиной камень зажат самоцветный, зеленый, с курячье яйцо…

— Смарагд это! — сказал тогда Ефка Баборыкасын. — Такая безделка тыщ семь стоит, Всеблагой Отец свидетель — не вру!

…Зря призывал Ефка Всеблагого Отца в свидетели — правда далеко от его слов оказалась. На ярмарке в Нижнем Новгороде камень оценили в двадцать три тысячи сто сорок монет. Сгорбленный Бойша, еще не отошедший от свидания с незнатем и мертвой землей, щедро одарил возчиков и нанял для них на целый день лучший кабак городища — гуляй, рванина!

— Бойша Логсын, а вы с нами? — чуть не плакал Гавря, провожая приказчика к коновязи.

Одетый в щегольской красный кафтан закамненского сукна, Бойша только подергивал щекой, поглядывая на времясчет у выезда с коновязи. До отхода коня к Муромскому посаду оставалось три минуты.

— Меня невеста ждет… — с трудом, ломая губы, вымолвил он и уцепился за нижнюю связку лестницы. — Не поминайте лихом, мужики…

Все время пути, пока конь, зовущийся «Байстрюком», нес его навстречу Талинке, Бойша лежал пластом, травя нутро снадобьями от невидимой смерти, что живет в мертвых землях. Был момент, думал, все, конец, не выдюжит. Но — пронесло, хвала Великому Постулату.

Талинка, увидев скрюченного, опустелого глазами Бойшу, заплакала. Зван Мехсын только глянул — и отвернулся. Но деньги, выложенные Бойшей перед отцом Талинки, перевесили все. Покрасу было отказано, другим женихам, коих набралось уже под десяток, — тоже. Бойша жил дорогим гостем в лабе Мехсынов; он отъелся, отоспался, шея выпрямилась, морщины разгладились, и Талинка рядом с ним сияла, как рассветное солнышко.

Все ждали благословения от нарука Стило, к которому Зван Мех-сын послал своего человека. Ответ пришел быстро, и десяти дней не прошло. Запретил всесильный нарук Бойше жениться на Талинке до тех пор, покуда не только деньгами, но и делом не докажет молодой итер свое право родниться с Мехсынами. И понял Бойша силу чар незнатя Атяма.

Талинка — в слезы, Покрас тут же под окнами нарисовался, одет франтом, глядит с улыбочкой. Хотел Бойша выйти и зубы сопернику посчитать, да несостоявшийся тесть удержал. Завел он Бойшу в кабинет свой, усадил в кресло, настойки налил и сказал:

— Пока Талинке семнадцать зим не минет — не отдам я ее ни за кого. Сумеешь ты к тому времени благорасположение нарука заслужить — милости просим. Нет — за Покраса пойдет. Понял?

— Понял, — ответил Бойша, одним глотком выпил горькую настойку, поднялся и ушел из лабы. С той поры не абы за златыми горами или дурной удачей бродил Бойша по Россейщине — искал он службы у верховного итера, а пуще того хотел долг перед незнатем сполнить. Службу нашел, а вот долг…

Скрипел, стонал, выл древесный корабль, влекомый туго надутым парусом в неведомые дали. Мерцал разноцветными огнями в шумящей ветряной выси перетянутый вервием пузырь. Ночь готовилась дать смену дню. За зеленеющей кормой уже вспыхнуло рассветное зарево, обагрив темную кору деревьев и уложив на землю длинные фиолетовые тени.

Тамара, поеживаясь от порывов ветра, сидела на самом носу, там, где сходились вместе комли стволов и диковинными рогами расщеперились их корневища. Мыря лазил в недрах судна, надеясь добыть какое-нибудь пропитание и питье. «Без еды человек может прожить месяц, а без воды — всего три дня», — подумала Тамара. Подумала равнодушно, словно и не про себя. Пить уже не хотелось. Губы запеклись, язык во рту лежал неошкуренным бревном. Болел живот. Болели глаза. Все болело, но пить — не хотелось. Желание ушло. А вот необходимость во влаге осталась, и организм требовал — дай, дай хоть каплю! «Если Мыря до утра ничего не найдет, придется или пробовать пить древесный сок, или бросать эту повозку и идти в леса — искать воду». Мысли в голове девушки ползли медленно, неспешно.

Небо становилось все светлее и светлее. Поднялся ветер, вступил в спор с чаровной тягой, что надувала парус, зашатал деревья. С северо-запада появилась и быстро выросла тяжелая грозовая туча с высоченной белой шапкой наковальни. Солнце, еще скрывающееся за окоемом, раскалило эту наковальню, и она стала похожа на огромное красное знамя, пламенеющее в небесах.

Глубины тучи то и дело освещали зарницы. Неожиданно короткая ослепительная молния ударила в лес. Это было далеко, в паре километров, но Тамара все равно испугалась. Она представила, что с ними будет, если в этом лесистом краю начнется пожар.

А туча тем временем разрасталась. Ее исполинские крылья заволокли все небо, притушив краски рассвета. Пошел дождь, загрохотал гром. Надо было бы спуститься вниз, взять посуду и подставить под дождевые струи, но Тамара, завороженная мощью стихии, лишь ловила пересохшим ртом холодные капли, вцепившись в кривой носовой корень, увенчанный белым лошадиным черепом.