Феликс Чуев - Молотов. Полудержавный властелин

• Название: Молотов. Полудержавный властелин
• Автор: Феликс Чуев
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-00482-9

Записи известного русского поэта и публициста Феликса Чуева (1941–1999) с крупнейшим советским государственным деятелем В. М. Молотовым, с которым автор встречался на протяжении семнадцати лет. Многие страницы дневника автора публикуются впервые.

---

Я, конечно, кое-что подзабыл, но не все. Вы сейчас Можете говорить о том времени что угодно, но я немножко ближе к этому стоял делу, чем вы, хоть вы и считаете, наверно, что я все забыл.

08.01.1974,27.04.1978, 10.03.1977

Ленин всех вывел на простор

— Пока есть империализм, пока существуют классы, на подрыв нашего общества денег не пожалеют. Да и не все люди неподкупны. Когда до революции был разоблачен провокатор Малиновский, депутат Государственной думы, большевик, член ЦК РСДРП, лучший оратор у большевиков, Ленин не поверил. Живой такой человек, оборотистый, умел держаться, когда нужно — с гонором, когда надо — молчаливый. Рабочий-металлист, депутат от Москвы. Я его хорошо помню, не раз встречался с ним. Внешне немножко на Тито похож. Красивый, довольно симпатичный, особенно если ему посочувствуешь. А как узнаешь, что это сволочь, — так неприятный тип. Меньшевики сообщили нам, что он провокатор! Мы не поверили, решили: позорят большевика. Ленин потом говорил: «Даже если он провокатор, он для нас больше делал, чем для полиции, потому что он вынужден выполнять в конце концов то, что ему писали». Он не только в Думе выступал, его и в рабочие организации посылали. Попробуй гам не так выступи — рабочие сразу пошлют подальше! А он выполнял все поручения большевиков и в то же время был агентом царской охранки, проваливал организации, выдавал большевиков полиции[40]. После революции Малиновского расстреляли, в 1918-м, по-моему.

Был депутат в Думе и некий Шурканов (или Шингарев) от Петрограда, тоже провокатор, выдал конференцию против войны в 1914 году. Наши депутаты — пять человек — пошли на каторгу, а Каменев в ссылку, потому что признался на суде, что не стоял на точке зрения большевиков, а только участвовал на конференции.

Был от большевиков депутат Бадаев, но он слабенький. Большинство выборщиков были от буржуазии и помещиков, а им надо было одного депутата обязательно от рабочих, ну, они стали смотреть, кто самый безобидный, кто меньше всего участвовал в революционных баталиях. Вот Бадаев — будем голосовать. Он оказался честным человеком, хоть и не очень активным, малоразвитым. Но трудоспособный. Когда его избрали, явился к нам в «Правду» и говорит: «Я мало развит, мне очень трудно будет в Думе, не дали б вы мне какую-нибудь книжечку, где все можно было бы прочитать, что я должен делать, что такое большевизм? Одну такую книжечку я прочитаю, запомню и буду руководствоваться».

Но потом ничего, развился.

Выбора-то у Ленина не было. Ведь всех большевиков сожгли в тюрьмах и на каторгах. Вот я «Правду» выпускал, мне двадцать два года было, какая у меня подготовка? Поверхностная, конечно, юношеская. Ну что я понимал? Хоть и два раза уже в ссылке был. Приходилось работать. А эти большевики старые, где они были? Никто не хотел особенно рисковать. Кржижановский служил, Красин — тоже, оба хорошие инженеры-электрики, Цюрупа был управляющим поместьем, Киров был журналистом в маленькой провинциальной газете, с нами не участвовал. Я уже не говорю о Хрущеве. Этот такой активный всегда, а в партию вступил только в 1918 году, когда все стало ясно.

Но когда стало нужно управлять, Ленин всех вывел на простор. Он человек не унывающий, умел всех использовать — и большевика, и полубольшевика, и четвертьбольшевика, но только грамотного. Грамотных-то было мало. В Политбюро трое из пяти каждый раз выступали против Ленина. А ему надо было с ними работать. Хорошие ораторы, могут статью написать, выступить, способные люди и сочувствующие социализму, но путающиеся, а других-то нет. Вот и выбирай.

15.08.1975

Не считал себя старым большевиком

— Кого только не было в ту пору… Вот иду по Новодевичьему кладбищу — там на одной могиле есть такая надпись: «Боец из старой ленинской гвардии В. И. Иванов». А в скобках — Канительщик. Это у него кличка такая. Прозвали по какому-то случаю, может, и случайно, но надо же так влепить ему на могиле! Да еще написали «от друзей».

Вот эти старые большевики… Я, между прочим, себя никогда не считал старым большевиком — до последнего времени. Почему? Старые большевики были в 1905 году, большевики сложились до пятого года.

— А вы в шестом году мальчиком были. В шестнадцать лет были членом партии.

— Ну и что. Какой я старый большевик?

— В 1912 году «Правду» выпустили.

— Ну я уже в период революции и после революции мог себя считать старым большевиком, но рядом сидели бородачи, которые в 1905-м уже командовали, возглавляли… Вполне в отцы нам годились, вполне, конечно. Я прислушивался к ним, правда, хотя я вместе с тем довольно высоко наверху стоял, а перед Февральской революцией был в Бюро ЦК, один из трех, и в революции участвовал активно, — и все-таки я еще не из старой ленинской партии 1903–1904 годов. Но я очень близко к ним примыкаю, очень близко. Это факт. Но по молодости лет не мог я быть в 1903 году. А в шестнадцать лет — уже успел. Успел, да. А теперь шестнадцатилетние участвуют в средней школе. Я вот гляжу на своего внука — ему шестнадцать лет. Ну что он понимает?! Очень хороший парень. В школе для товарищей он ведет политчас. А что он там им рассказывает по газетам? Если все ловко по газетам повторить, уже будет большевистская пропаганда. У нас не было газет таких, только буржуазные газеты были…

…Гуляем в поселке.

— Вот сельпо, мы здесь хлеб покупаем, — говорит Молотов. — Два или три магазинчика недалеко. Один основной — сельпо. Продуктами, в общем, снабжают этот район хорошо. Учитывают, что тут начальства немало. Приезжает много из города тоже, начальство. Поэтому снабжают все-таки хорошо.

…Прошли больше четырех километров. Подходим к дому.

— Сирень посадили, — заметил я.

— Это мы сами стараемся. Я не участвую в этом деле. Таня старается, она в деревне родилась.

— Самое лучшее занятие — это работа на земле, — говорит Шота Иванович.

— Конечно, для кого как. Я бы не сказал — самое лучшее, но одно из хороших. Одно из хороших. Ну как, проводить вас, посадить в машину?

25.04.1975

Вот ко мне один приходил несколько раз. Охраной, говорит, ведал Ленина до революции Октябрьской. Никакого шалаша, говорит, в Разливе не было.

— Народ любит красивые легенды, — говорю я.

— Он отрицал это. Я тоже так думаю. Неужели не могли укрыть как следует? Главное — он написал там «Государство и революция».

15.08.1975

Популярность Ленина

— Ленин был популярен до 1917 года, в государственном масштабе знали его?

— Нет, не сказать, чтобы очень хорошо знали, он начал подниматься в 1917 году. После этого он стал подниматься очень быстро.

Все делали для того, чтобы заглушить его голос и чтобы как можно меньше о нем вспоминать. Он в короткое время настолько овладел не только партией, но и народом, всеми активными силами народа, что победили большевики бескровным образом, — и семнадцатый год, и даже первые месяцы восемнадцатого были почти совершенно бескровными. А потом уже, поскольку восстали помещики…

Замалчивали Ленина, а он все-таки поднялся и так поднялся, что потом уже от него никуда не могли уйти. Это колоссальная фигура. А теперь печатается о Ленине больше книг, чем о каком-нибудь человеке вообще. Такая чушь порой печатается!

24.08.1971

Как Сталин стал Генсеком

— Неожиданно для себя в 1921 году я стал Секретарем ЦК. Из трех секретарей был секретариат: Молотов, Ярославский, Михайлов, как было опубликовано, Молотов — Ответственный секретарь. Не было тогда еще первого, генерального, был ответственный. Приемные дни были опубликованы. Я встретился с Лениным. Мы с ним побеседовали по ряду вопросов, потом гуляли по Кремлю. Он говорит: «Только я вам советую: вы должны как Секретарь ЦК заниматься политической работой, всю техническую работу — на замов и помощников. Вот был у нас до сих пор Секретарем ЦК Крестинский, так он был управделами, а не Секретарь ЦК! Всякой ерундой занимался, а не политикой!»

Это — после X съезда партии. А на XI съезде появился так называемый «список десятки» — фамилии предполагаемых членов ЦК, сторонников Ленина. И против фамилии Сталина рукой Ленина было написано: «Генеральный секретарь». Ленин организовал фракционное собрание «десятки». Где-то возле Свердловского зала Кремля комнату нашел, уговорились: фракционное собрание, троцкистов — нельзя, рабочую оппозицию — нельзя, демократический централизм тоже не приглашать, только одни крепкие сторонники «десятки», то есть ленинцы. Собрал, по-моему, человек двадцать от наиболее крупных организаций перед голосованием. Сталин даже упрекнул Ленина, дескать, у нас секретное или полусекретное совещание во время съезда, как-то фракционно получается, а Ленин говорит: «Товарищ Сталин, вы-то старый, опытный фракционер! Не сомневайтесь, нам сейчас нельзя иначе. Я хочу, чтобы все были хорошо подготовлены к голосованию, надо предупредить товарищей, чтобы твердо голосовали за этот список без поправок! Список «десятки» надо провести целиком. Есть большая опасность, что станут голосовать по лицам, добавлять: вот этот хороший литератор, его надо, этот хороший оратор — и разжижат список, опять у нас не будет большинства. А как тогда руководить!»