Леонид Платов - Секретный фарватер

• Название: Секретный фарватер
• Автор: Леонид Платов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1965

В романе «Секретный фарватер» рассказывается о мужестве и героизме моряков-балтийцев в годы Великой Отечественной войны, о разгадке ими тайны немецкой подводной лодки «Летучий Голландец».

---

В этом кофре содержатся досье на некоторых политических деятелей Европы, Америки и Азии. К отдельным досье приложены счета из ресторанов или рецепты врачей, несомненно не подлежащие оглашению.

Кое-кто из этих политических деятелей еще не развернулся, не вошел в полную свою силу. Но это не беда. Документы сберегаются про запас. А деятель, разгуливая по улицам, не знает, что кто-то уже положил пальцы на его горло и может в любой момент нажать — так, чуточку, в целях предупреждения.

Имеются также списки (по странам) деятелей, которых я назвал бы: «люди-Винеты». Этим расписки и рецепты уже предъявлены. До поры до времени «люди-Винеты» законсервированы и притаились. Но стоит подать почти беззвучную команду, и…

Спешу оградить себя от подозрений, штурмбаннфюрер. Я стал побаиваться, не превышаю ли своих полномочий, вникая в суть операций, пока только намеченных, то есть сугубо секретных. Но нашего Молчальника, нашего Подводного Мольтке, уж нельзя было остановить.

— Считайте, что это мой каприз, — сказал он, — но я хочу, чтобы вы, доктор, поняли размах диверсий, намеченных на период «после войны». Вот вам одна из них. Она называется: «На дно!». Мир никогда еще не видал таких своеобразных по замыслу и масштабу операций.

Я, доктор, напрашиваюсь на похвалу. Это я подал мысль насчет операции «На дно!». «Мой фюрер! — сказал я, заканчивая свой последний доклад. — Почему бы не применить в отношении Третьего райха кое-что из тактики „Летучего Голландца“? Но, понятно, в достойных вас, грандиозных масштабах!» — «Не понимаю», — сказал он. «Положите всю Германию на грунт! — сказал я. — Конечно, временно. Пока минует опасность. Изредка вы могли бы поднимать перископ и осматриваться: не пора ли уже всплыть?»

— И фюрер воспользовался вашим советом?

— Как видите. Я же говорил вам: он гениальный плагиатор. И притом прирожденный притворщик. Уверяю вас: он знал о переговорах пройдохи в пенсне с Бернадоттом! Верный Генрих[55] думал, что дурачит своего фюрера, — на самом деле фюрер дурачил Верного Генриха. Фюреру не могла не прийтись по вкусу мысль притаиться. Немцам сейчас надо притаиться, замереть. Над головами их с грохотом прокатятся два встречных вала, столкнутся и… Но немцы уцелеют, покорно втянув головы в плечи. Они останутся в согбенном положении, пока им не подадут команду распрямиться.

— Кто подаст команду?

— Фюрер хотел сам подать ее. До тех пор Германия должна притворяться мертвой — подобно своему фюреру. Едва лишь вступит в действие план «На дно!», как военные заводы бесшумно опустятся под землю. Однако люди будут продолжать работу. Они будут ковать оружие, как гномы в своих пещерах. Германия под пятой врага — это страна гномов, теней, невидимок! Волшебное превращение будет длиться долго, ряд лет, быть может, десятилетий. Да, страна оборотней… Опущенные глаза, скользящий лисий шаг, подобострастие и уклончивость в манерах.

А в самых надежных тайниках сохраняются архивы. Все военнослужащие учтены, картотеки в полном порядке. Страна разбита на подпольные военные округа. Действуя бок о бок на протяжении ряда лет, различные группы оборотней ничего не знают друг о друге. Система взаимоизолированных отсеков, как на подводной лодке. О! Фюрер учел наш опыт до мелочей. В плане есть даже параграф насчет «дойных коров».[56]

— Неужели?

— Американские тресты и банки будут этими «дойными коровами». Они снабдят всем необходимым Германию, лежащую на грунте. Вся Германия, доктор, превратится в Винету! Пройдет положенный срок, и она снова всплывет со дна, послушная зову труб. Не под звон рождественских колоколов! Под грозную музыку Вагнера! Трубы, трубы! Полет валькирий! Недаром вагнеровский «Полет валькирий» стал маршем нашей дальней бомбардировочной авиации.

Командир зажмурился.

— Безмолвная водная гладь, и над нею стелется дым. Вот — протяжный зов трубы! Вода забурлила. И на поверхность из пены стали всплывать города. Сначала вынырнули колокольни, заводские трубы, мачты радиоантенн. Затем показались гребни красных крыш и кроны деревьев. Страна медленно всплыла, и тотчас же густой желтый дым повис над заводами, а с обсыхающих взлетных площадок поднялись самолеты и стаями закружили в воздухе.

Он открыл глаза. Холодный блеск их был как свет фар, неожиданно вспыхнувший во тьме.

— Да! Это Германия, доктор! Наша с вами Германия! Четвертый райх!

Командир долил себе вина, расплескивая на скатерть. Но почти не пил, только пригубливал. Казалось, он опьянел от одних слов, от признаний, высказанных наконец вслух.

Он сказал:

— Но когда же и выпить, как не сейчас? Представляете, что творится в бункере фюрера? Страх глушат вином прямо из бутылок и ходят по колено в коньяке…

Я молчал. Я чувствовал, что задыхаюсь.

Лодка давно не всплывала. Воздух в отсеках был загрязненный, спертый.

Вдобавок каюта командира очень тесна. Я сидел на табуретке, командир — на койке. Стол так мал, что наши колени соприкасались. Командир то и дело перегибался через угол стола и дышал мне прямо в лицо.

Удивляюсь, что меня не стошнило от этого ужасного говяжьего запаха и кислой вони. Но я вытерпел во имя служебного долга!

Я ждал, когда командир снова скажет о предполагаемом переезде фюрера в Южную Америку. Наконец он сказал об этом:

— Фюрер еще надеялся воевать. Руками пройдохи в пенсне он хотел столкнуть лбами русских и англосаксов, втравить их в драку, а сам проворно отскочил бы в сторонку!

Полагаю, что готовилась инсценировка самоубийства. Подходящий труп нашелся бы. Затем капитуляция, Третий райх уходит на грунт!

А фюрер отогревается от берлинского озноба в новом своем Волчьем Логове — в Винете-пять, на берегу реки Аракара. Постепенно к нему съезжаются помощники: Борман, Хойзингер, Эйхман. И кофры находятся тут же, под рукой! Каждый кофр, если хотите, — это ящик Пандоры. Пять ящиков Пандоры, набитых всякими ужасами и нечистью до отказа!

Вообразите тропическую звездную ночь. Вы бывали на Аракаре и знаете, что это такое. Под бормотание попугаев и вопли обезьян фюрер, озираясь на дверь, развязывает тесемки своих папок и бережно перебирает страницы. Потом медленно, стараясь продлить наслаждение, раскладывает на столе географические карты…

Но ничего этого не будет! Я, Гергардт фон Цвишен, командир «Летучего Голландца», рассмотрев секретный архив фюрера, счел его ценным и полезным. Однако самого фюрера — лишним! О, вы не можете этого понять! Вы ведь последний верноподданный!

Говорят, у фюрера не осталось резервов. Вздор! Именно я был последним резервом фюрера. Вначале он надеялся на атомную бомбу, потом на Венка и Штейнера и, наконец, на меня. В этом разгадка нашей стоянки в Пиллау.

Я пробормотал что-то насчет запасного выхода.

— Именно так! — подхватил командир. — Карета, ожидающая у запасного выхода! Но кучеру до смерти надоело развозить пассажиров! Вдобавок я не верил в переговоры Гиммлера с англичанами и американцами.

— Почему?

— Русские, к сожалению, стали героями этой войны. И Трумен и Черчилль не обобрались бы хлопот у себя дома, если бы двинули войска против русских. Я взвесил все это, и вот «карета» отъехала от запасного выхода — с багажом, но без седока!

Кажется, я отер пот со лба. Уверен, что самый опытный следователь нечасто слышал такие признания, даже с применением средств третьей степени.

— Кофры, кофры!.. А знаете ли вы, какой приказ получил я в Пиллау? «Уничтожьте кофры!»

— Не может быть!

— Да. Они там просто взбесились от страха, эти бункерные крысы. Сплелись в клубок и катаются по полу, кусая друг друга за хвосты. Приказ дан, несомненно, помимо фюрера.

— А чья подпись?

— Геббельса. Старый враль боится, что папки попадут в руки русских или англичан и американцев. Но я не уничтожу кофры, хотя бы из уважения к труду людей. Сотни, тысячи крупнейших немецких специалистов на протяжении нескольких лег не разгибаясь трудились над планом германизации мира. Это шедевр нашего национального организаторского гения! И уничтожить шедевр?.. Нет!

Однако дело не только в этом.

Я, доктор, добился того, о чем мечтал всю жизнь!

Вы видели: я выполнял сложнейшие секретные поручения, от которых зависел ход войны. Лоуренсу или Николаи не снились такие поручения. Отблеск высшей власти падал на меня. Но только отблеск! Всю жизнь меня изводила, мучила эта дразнящая близость к высшей власти. И вот она, власть! Я крепко держу ее в руках!

Разноцветные папки — это власть! И выпустить ее по приказу завравшегося болтуна, который сам замуровал себя в бункере? Я не был бы Гергардтом фон Цвишеном, если бы сделал это.

Один-единственный человек мог мне помешать. И не исключено, что попытается помешать.

— Кто же это?