Георг Форстер - Путешествие вокруг света

• Название: Путешествие вокруг света
• Автор: Георг Форстер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Книга Георга Форстера, выдающегося немецкого ученого, просветителя и революционного демократа, представляет собой описание второй кругосветной экспедиции Дж. Кука, в которой автор участвовал в 1772—1775 гг. После этого плавания мифический Южный континент навсегда исчез с географических карт. Зато на них появились важные открытия, совершенные экспедицией в Океании и Южной Атлантике. Форстер — родоначальник жанра научно-художественного описания путешествий. Увлекательный рассказ о природе и населении многих островов Океании, о плавании в тропических и ледовых морях перемежается в книге с глубокими нравственно-философскими размышлениями.

---

Так, в круговороте радостей и наслаждений, протекает вся жизнь таитян. Природа страны, где они живут, богата красивыми местами, воздух неизменно тепл, но в то же время свежие морские ветры умеряют жару, а небеса здесь почти всегда ясны. Благодаря такому климату и обилию здоровых плодов здешние жители сильны, а тела их красивы. Все они хорошо сложены и такого высокого роста, что иные могли бы служить моделями мужской красоты Фидию и Праксителю[426]. Черты лица у них приятные, ясные и не искажены чрезмерными страстями. Большие глаза, изогнутые брови и выпуклый лоб придают им благородство, а густые волосы и борода делают их вид еще возвышеннее[427]. Все это, как и красота их зубов,— красноречивые свидетельства их здоровья и силы.

Другой пол отличается не менее хорошим сложением. Правда, красоту здешних женщин не назовешь правильной, однако они умеют покорять сердца мужчин и своей непринужденностью, врожденной приветливостью, постоянным стремлением нравиться завоевывают расположение и любовь нашего пола.

Образ жизни таитян всегда счастливо однообразен. С восходом солнца они встают и сразу спешат к ручьям и источникам, дабы умыться и освежиться. Затем они работают или, пока их к тому принуждает жара, бездельничают в своих хижинах, или отдыхают в тени деревьев. В эти часы отдыха они либо приводят в порядок свои прически, то есть гладко расчесывают волосы и натирают их благовонным маслом, либо играют на флейте и поют под нее, либо, растянувшись на траве, наслаждаются пением птиц. В полдень или чуть позже наступает время их трапезы, а после еды они опять либо занимаются домашними делами, либо развлекаются. Во всем, что они делают, чувствуется взаимная доброжелательность. Похоже, что и молодежь воспитывается в духе любви друг к другу и нежности к ближним. За бодрой, незлобливой шуткой, безыскусным рассказом, веселым танцем и умеренным ужином незаметно наступает ночь. А заканчивается день новым купанием в реке. Довольные своим простым образом жизни, обитатели этого блаженного острова не знают забот и печалей, и, хотя их можно назвать невежественными во всем остальном, они достойны называться счастливыми.

Их жизнь незаметно течет.
Как ясный ручей по цветущему лугу.

Клейст[428]

Тех, кто склонен думать лишь о чувственных удовольствиях, это, конечно, не может не привлекать. Поэтому стоит ли удивляться, если матрос, наверное, не такой рассудительный, как другие, не устоял перед соблазном мгновенных радостей? Конечно, обдумай он все это получше, он бы увидел, что человек, рожденный, подобно ему, для деятельной жизни, знакомый с тысячами предметов, о коих таитяне не имели понятия, привыкший думать о прошлом и о будущем,— такой человек наверняка скоро пресытился бы бесконечным покоем и постоянным однообразием, ибо это может удовлетворить лишь народ, чьи понятия столь просты и ограниченны, как у таитян.

Между тем представления о счастье у разных народов столь же различны, как их характеры, культура и нравы. И поскольку природа распределяет свои богатства между частями света с разной мерой щедрости и скупости, такое различие в представлениях о счастье лишний раз убедительно свидетельствует о возвышенной мудрости и отеческой любви творца, который, замышляя целое, позаботился, чтобы и отдельным созданиям было хорошо как в жарких, так и в холодных широтах.

Fix'd to no spot is happiness sincere
'Tis no where to be found or ev'ry where.

Pope[429]

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ Вторая стоянка на островах Общества

Свежий ветер быстро уносил нас от Таити. Мы еще находились в виду сего прекрасного острова, когда неожиданное зрелище на палубе привлекло общее внимание. Это была прекраснейшая девушка, решившая с нами вернуться к себе на родину, на остров Раиетеа [Paиaтea]. Еще были живы ее родители, от которых несколько лет назад ее увез счастливый любовник, и желание увидеть их опять оказалось так велико, что она не могла больше противиться ему. Значит, она не боялась их гнева, наоборот, надеялась встретить хороший прием. И в самом деле, в стране, где своекорыстие и тщеславие значат так мало, как здесь, юношеская ошибка сердца, должно быть, легко прощается. Во время последнего визита О-Ту она спряталась на корабле, ибо он строго-настрого запретил какой бы то ни было женщине покидать с нами остров, и вышла из своего укрытия не прежде, чем мы оказались в открытом море. Кроме нее с нами плыли Махеине и его слуги, а также еще два человека с Бораборы [Бора-Бора], твердо уверенные, что мы с ними обойдемся так же хорошо, как и с их земляком (Махеине) во время прошлого плавания.

Их общество помогло нам скоротать время на пути от Таити до Хуахейне [Хуахине]. Девушка надела офицерское платье и так понравилась себе в этом наряде, что не хотела его больше снимать. Она спокойно пообедала в компании офицеров и лишь посмеивалась над предрассудком, который запрещал ее соотечественницам совместные трапезы с мужчинами. Вообще она проявила немало здравого смысла; если бы ей только дать подобающее воспитание, она выделялась бы своими достоинствами даже среди европейских девиц; ведь и без всякого образования она своей природной живостью и приветливостью сумела снискать общее расположение.

Мы шли вперед всю ночь и на другое утро увидели остров Хуахейне, а после полудня уже встали на якорь в северном рукаве бухты Варре [Фаре], шагах в пятидесяти от берега. Поскольку мы находились так близко, сразу появились визитеры. Островитяне привезли на продажу свиней, но требовали за них топоры, коих у нас оставалось так мало, что пришлось их беречь для более важных случаев. Перед заходом солнца к нам приплыл в маленьком каноэ также Ори, вождь острова; он привез капитану свинью и боевой щит, за что был вознагражден достойным ответным подарком. Он вручил нам также несколько перечных корней, однако без тех церемоний, какие имели место в прошлый раз.

Вечером установилось полное безветрие, и, так как корабль находился совсем недалеко от берега, мы могли наблюдать с борта за обычными вечерними занятиями туземцев. Мы с удовольствием смотрели на то, как они уселись в ближней хижине вокруг светильников, представлявших собой маслянистые орехи, насаженные на тонкую палочку, и доверительно беседовали друг с другом.

Одним из первых, кто пришел к нам на следующий день, был Пореа, молодой парень с Таити, который несколько месяцев назад отправился с нами и неожиданно остался на Раиетеа. Он признался, что это произошло совсем случайно и против его намерений. В тот раз, когда он так поспешно принес пороховой рог капитана Кука, миловидная девушка, с которой он находился в любовной связи, велела ему прийти в условленное место. Но когда он туда явился, там вместо возлюбленной его поджидал отец красавицы с несколькими дюжими парнями. Они крепко избили его, отняли европейскую одежду и до самого отплытия держали в плену. Едва получив свободу, он при первой же возможности подался сюда, на Хуахейне. Гостеприимство здешних его друзей пошло ему явно на пользу, ибо выглядел он растолстевшим. Из сей печальной истории бедняги Пореа можно, я думаю, заключить, что девушки здесь в своих любовных делах не всегда могут поступать, как им хочется. Впрочем, не знаю, по этой ли причине отец красотки счел себя вправе обобрать достойного Пореа до нитки.

Утром мы довольно рано отправились на берег к соленым озерам, что находились к северу недалеко от гавани. От моря они отделены лишь узким скальным рифом, который всюду порос кокосовыми пальмами, хотя лишь совсем немного возвышается над поверхностью моря и едва покрыт песком. Сразу за этой скалистой дамбой земля вокруг всего озера топкая, она круто спускается к берегу, состоящему из сплошного ила, который, судя как по внешнему виду, так и по скверному запаху, содержит сероводород. В окрестных болотах встречаются разные ост-индские растения, а на озере плавают целые стаи диких уток, к которым, однако, трудно подобраться, ибо можно утонуть в болоте. Если не считать этого неприятного обстоятельства, местность здесь поистине живописная, однако малообитаемая, вероятно потому, что туземцы считают испарения илистых берегов нездоровыми. Один из островитян угостил нас во время этой экскурсии кокосовыми орехами, по нынешнему времени года довольно редким плодом.

Когда мы возвращались, на нашего слугу, который позади, в нескольких шагах, нес мешок с растениями и еще один с мелкими железными изделиями, напали несколько индейцев. Они повалили его на землю и собирались отнять его ношу, но мы вовремя заметили, и грабители поспешили убраться. Это был второй случай, когда наши люди на этом острове подверглись столь смелому и дерзкому нападению; вообще в правление старого Ори, который не держал своих подданных в строгости, местные жители, видимо, распустились больше, чем их соседи-таитяне и другие народы островов Общества.