Георг Форстер - Путешествие вокруг света

• Название: Путешествие вокруг света
• Автор: Георг Форстер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Книга Георга Форстера, выдающегося немецкого ученого, просветителя и революционного демократа, представляет собой описание второй кругосветной экспедиции Дж. Кука, в которой автор участвовал в 1772—1775 гг. После этого плавания мифический Южный континент навсегда исчез с географических карт. Зато на них появились важные открытия, совершенные экспедицией в Океании и Южной Атлантике. Форстер — родоначальник жанра научно-художественного описания путешествий. Увлекательный рассказ о природе и населении многих островов Океании, о плавании в тропических и ледовых морях перемежается в книге с глубокими нравственно-философскими размышлениями.

---

К вечеру большая часть толпы разошлась, вероятно чтобы поесть. Вождь пригласил капитана в свою лесную хижину, однако тот не принял приглашения. Побыв еще немного на берегу, он к 11 часам вместе с нами вернулся на корабль. Туземцы спокойно пропустили нас, но оставались на берегу, пока мы не достигли корабля. Господин Бугенвиль на острове Лепро столь же легко не отделался; там индейцы держались дружелюбно лишь до тех пор, пока его люди не сели в шлюпку, а потом обстреляли их из луков, на что те ответили ружейным залпом, так что несколько индейцев упали на землю. Поскольку эти острова расположены близко друг от друга и господин Бугенвиль был там всего несколько лет назад, вероятно, и здешние жители кое-что слышали о могуществе европейцев; потому и держались с нами осторожно.

Сразу после обеда капитан Кук и мой отец отправились на берег, на северную сторону бухты, чтобы забрать наш якорный буй, украденный туземцами, и, как мы могли видеть через подзорную трубу, утащенный ими в ту сторону. Все это время на южном берегу бухты, где мы высаживались утром, не было видно ни одного индейца. Из леса, однако, слышалось хрюканье свиней; очевидно, на острове имелся кое-какой скот.

Как только наша шлюпка отошла, несколько каноэ с индейцами, желавшими торговать, подплыли к борту. До позднею вечера они привозили на продажу луки, стрелы, палицы и копья и уступали их за небольшие куски ткани. Их каноэ были не более 20 футов в длину, однако плохо сработаны и без украшений, но с выносными поплавками, или противовесами (аутриггерами). Мы насчитали их всего не более четырнадцати, из чего можно было заключить, что рыбная ловля для здешних жителей значит немного.

Капитан с моим отцом вернулись на борт еще до захода солнца. Туземцы спокойно позволили им забрать якорный буй. Правда, некоторые принадлежности к нему пропали, но их легко можно было заменить. Индейцы, жившие на том берегу, скоро начали торговать с нашими людьми; однако они не хотели продавать ничего, кроме оружия и украшений, да и в обмен получали лишь незначительные мелочи.

Одна старуха отдала украшение, которое здесь обычно вдевают в нос. Оно состоит из двух полупрозрачных клиновидных кусочков селенита, связанных острыми концами с помощью стеблей травы. Толстый конец в диаметре имеет около полудюйма, а в длину каждый составляет три четверти дюйма. Сию ценную вещь она вынула из собственного носа. Вообще это громоздкое украшение, выкрашенное черной краской, можно было назвать во всех отношениях безобразным.

Наши люди хотели раздобыть съестного, но, несмотря на все их старания, индейцы ничего подобного на продажу принести не пожелали. Возможно, товары наши казались им не так хороши, чтобы отдавать за них продовольствие, которое всюду составляет истинное богатство народа. Так к нему относятся при меновой торговле все народы Южного моря, и по тому, каким количеством съестного оплачивали они наши товары в зависимости от их полезности, можно было почти всегда довольно точно судить о богатстве народа и о плодородности страны.

Пользуясь случаем, наши люди прошли еще вверх к месту, где заканчивался мыс, огибавший бухту, и увидели там огороженные плантации бананов, хлебного дерева, кокосовых пальм и других растений, а неподалеку — несколько бедных маленьких хижин. Это были просто навесы из пальмовых листьев, покоившиеся на нескольких сваях, однако такие низкие, что под ними нельзя было стоять прямо. Поблизости в траве бегали свиньи и домашняя птица. Жителей, казалось, не обеспокоил нежданный приход чужих гостей; вообще они проявили к нам меньше любопытства, чем их земляки, с которыми мы имели дело утром. Их было немного, и они казались не особенно довольными тем, что капитан Кук дошел до их домов, но свое недовольство не выражали какими-либо открытыми действиями.

От этих хижин наши люди дошли до конца мыса, откуда на востоке были видны три острова. Они спросили у своих спутников-индейцев, как называются эти острова, и те сказали, что самый большой, на котором мы заметили вулкан, называется Амбррим [Амбрим], другой, с высокой горой, напоминавшей по форме сахарную голову,— Па-ум [Паама], а самый южный—Апи [Эпи]. Потом они показали на мыс, где сами стояли, и спросили, как называется на здешнем языке их собственный остров. Малликолло [Малекула] — ответили те. Это название было так похоже на Маниколло (как назвал капитан Кирос в описании своего плавания 160 лет назад один из островов), что несомненно речь шла об одной и той же земле. Небольшое расхождение в звучании связано было, скорее всего, с тем, что капитан Кирос, по его собственным словам, не был тут сам, а лишь слышал об этой земле от индейцев[459]. Как бы то ни было, из истории его плавания можно заключить, что земля, которую он назвал Землей Святого Духа (Тьерра дель-Эспириту-Санто), есть не что иное, как один из островов архипелага, где мы сейчас находились [остров Эспириту-Санто, или Мерена]. С этой точки зрения открыть название Малликолло было для нас очень важно.

На обратном пути кто-то из наших людей нашел на берегу апельсин — явное доказательство того, что сведения, которые Кирос сообщает о продуктах, производимых на открытых им землях, заслуживают такого же доверия, как и все остальное, о чем он рассказывает. В данном случае мы были вправе составить о Малликолло самое лестное представление, ибо он славил сей остров как особенно богатый всевозможными дарами природы. Наши люди показали этот фрукт индейцам, и они тотчас сказали им, как он называется на их языке. На островах Дружбы мы встречали пампельмусы (шеддок), но апельсинов до сих пор не видели ни на одном из островов Южного моря[460].

Капитан велел шлюпке пройти около двух миль в глубь бухты. Берег там зарос мангровыми деревьями, но пресной воды не было видно нигде, хотя, наверное, между деревьями в море стекал ручей. Обнаружить его не удалось, потому что просто невозможно было продраться через эти заросли, где ветви, свисая, пускают новые корни и переходят таким образом в новые стволы, не отделяясь от материнского дерева. В тот день до вечера держалась жара, и наши люди вернулись на борт крайне утомленные. По пути они слышали бой барабанов и видели, как индейцы под этот бой танцуют на берегу возле костров. Музыка, подобная той, что мы слышали прошлой ночью, была неблагозвучна и однообразна, зато она казалась более живой, чем на островах Дружбы.

Ночью наши люди попробовали ловить рыбу, и довольно успешно. Особенно кстати нам пришлась девятифутовая акула, ибо из свежих съестных припасов у нас оставалось лишь немного клубней ямса, которые мы употребляли вместо хлеба. Другой матрос поймал индейскую прилипалу (Echeneis naucrates) почти двух футов в длину, третий — двух больших красных морских лещей, похожих на тот вид, что Линней называет Sparus erythrinus. Одной из этих рыб матрос угостил своих товарищей, другую подарил лейтенантам. Капитану досталась часть акулы, которую мы и поели на другой день. Таким образом, вся наша команда получила немного свежей еды. Правда, акулье мясо нельзя назвать лакомством, но все-таки оно было лучше нашей обычной солонины; нужда заставила нас счесть его даже вкусным. Ведь превращает же сей строгий воспитатель во вкусную еду для гренландцев китовый жир, а для готтентотов — отвратительные грязные потроха!

Когда акулу вскрыли, в ней нашли костяное острие, вероятно, отравленной стрелы, застрявшее глубоко в голове. Она пронзила насквозь череп, но, несмотря на рану, акула вела себя так, будто и не была ранена. На этом наконечнике оставалось еще немного дерева и кокосовых волокон, но они уже так истлели, что рассыпались от малейшего прикосновения. Похоже, яд, который якобы содержался в этих стрелах, для рыб не был смертельным.

На другое утро мы снялись с якоря и покинули этот остров. За короткое время мы едва успели сделать план здешней гавани. Как показали астрономические наблюдения, она расположена под 16°28' южной широты и 167°56' восточной долготы и получила название бухта Порт-Сандвич. Не успели мы выйти за риф, как наступил штиль. Пришлось спустить шлюпки, которые отбуксировали нас в открытое море, затратив на это немало времени и труда. Индейцы воспользовались случайной отсрочкой и на четырнадцати каноэ привезли нам еще множество оружия в обмен на таитянскую материю, которая им очень нравилась. Мы и на сей раз потребовали от них продовольствия, но они расположены были к этому так же мало, как накануне, и не соглашались отдать нам ничего, кроме этих вещей, без которых им легче было обойтись или которые они без особого труда могли сделать.

К полудню мы наконец вышли из бухты, и поднявшийся ветер стал уносить нас от Малликолло. Теперь мы держали курс на Амбррим, то есть на остров, где видели огнедышащую гору. Могли бы мы получить продукты, если бы пробыли здесь подольше и ближе познакомились с местными жителями, сказать трудно; думается, все равно вряд ли, потому что о пользе наших железных изделий они не имели пока никакого представления, а других товаров за их продовольствие мы не могли им предложить.