Николай Крылов - Не померкнет никогда

• Название: Не померкнет никогда
• Автор: Николай Крылов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В настоящем издании объединены воспоминания Маршала Советского Союза Н. И. Крылова о героической обороне Одессы и Севастополя, выходившие в свое время отдельными книгами. Николай Иванович Крылов был одним из руководителей обороны этих городов, начальником штаба Приморской армии, сражавшейся за них вместе о военными моряками. Последовательно рассказывая о развитии событий на одесских и севастопольских рубежах, автор опирается на богатый фактический материал, знакомит читателей со многими замечательными людьми — героями Одесской и Севастопольской обороны.

---

Давая всем собраться с мыслями, командарм делает паузу. Затем решительно поворачивается к сидящему с краю командиру 161-го стрелкового полка 95-й дивизии:

— Полковник Капитохин! Начнем с вас, с левого фланга. Прошу!

Единственный на совещании командир полка, младший здесь по должности, но не по годам, Александр Григорьевич Капитохин — участник гражданской войны, вернулся в армию после многих лет партийно-хозяйственной" работы. И хотя в его облике и манере себя держать еще сквозит что-то штатское, он под Одессой уже показал себя умелым командиром. Кажется, Капитохин не ожидал, что ему придется высказывать свое мнение первым, однако к ответу готов:

— Я за то, чтобы мы шли оборонять Севастополь!

— Запишите, Николай Иванович! — кивает мне командующий. И я проставляю против фамилии Капитохина в своем списке названный им город.

— Полковник Пискунов! — обращается командарм к соседу Капитохина по скамье, начальнику артиллерии 95-й дивизии.

— Считаю, что нужно идти защищать Севастополь.

Подняв голову от списка, я вижу, как помрачнел, услышав ответы двух своих подчиненных, сидящий справа от меня командир 95-й дивизии генерал-майор В. Ф. Воробьев. Значит, Василий Фролович думает иначе…

Тем временем неторопливо встает степенный, богатырского роста генерал-майор Трофим Калинович Коломиец, недавний начальник тыла армии, а с начала октября — комдив 25-й Чапаевской.

— Я думаю, идти надо к Севастополю, — басит он.

Такого же мнения и военком Чапаевской бригадный комиссар А. С. Степанов.

— Слово имеет полковник Ласкин, — объявляет командарм.

Комдива 172-й стрелковой я вижу впервые. Его дивизия, именовавшаяся сперва 3-й Крымской, сформированная в сентябре из местных запасников, хорошо показала себя под Перекопом и Ишунью. Действовала она там в составе 51-й армии. Что скажет этот незнакомый молодой еще полковник (и, насколько я знаю, совсем молодой комдив) с быстрыми, живыми глазами? Пожалуй, не удивительно, если его потянет в Керчь: там дивизия вернулась бы в прежнюю свою армию.

— Я также за то, чтобы идти на защиту Севастополя, — твердо заявляет Ласкин. — Представляется выгодным, если, конечно, успеем, занять оборону по реке Альма. Имею некоторые соображения об организации марша…

Полковник Ласкин излагает очень четко и ясно предлагаемый им порядок движения, расположение на марше штабов, артиллерии, отрядов прикрытия. Продумать все это он успел, очевидно уже сидя здесь.

— Учтем, — заключает командарм, заметно обрадованный этим выступлением, и предоставляет слово следующему.

Первым, против чьей фамилии я поставил "Керчь", был полковой комиссар И. И. Карпович — военком 40-й кавдивизии. Он разошелся во мнении со своим комдивом: полковник Ф. Ф. Кудюров, колоритной внешности конник, уже в летах, но статный и щеголеватый, с тремя боевыми орденами на груди, подал голос за Севастополь.

Затем трое подряд высказываются за отход на Керченский полуостров командир 95-й дивизии В. Ф. Воробьев, ее военком полковой комиссар Я. Г. Мельников и начальник штаба подполковник Р. Т. Прасолов. Главный их аргумент сводится к тому, что такое решение позволит сохранить армию.

— Мы не знаем истинного положения в районе Бахчисарая, — объяснил свою точку зрения генерал-майор Воробьев. — Весьма вероятно, что немцы успели выдвинуть туда порядочные силы. Имея противника справа и слева, армия рискует втянуться в мешок. К тому же у нас мало снарядов, чтобы отбиваться. А в сторону Керчи еще можно пройти свободно. Вот почему я за то, чтобы идти туда и обороняться татя.

Так и хотелось спросить Василия Фроловича: "А флот? Значит, бросить на произвол судьбы его главную базу? Разве Керчь заменит морякам Севастополь?" Казалось, и у командарма готова сорваться какая-то реплика, но он молча выслушал доводы Воробьева.

Представителям штаба армии высказываться на совещании не требовалось: их мнение, единодушное в пользу Севастополя, командующему было известно.

Генерал Петров подвел итог:

— Четверо из присутствующих высказались за отход к Керчи. Остальные, то есть подавляющее большинство, — за Севастополь. Это большинство поддержало решение, к которому Военный совет армии в принципе уже пришел минувшей ночью в Сарабузе. — Голос командующего зазвучал по-приказному: — Итак, мы идем прикрывать Севастополь. Отвод главных сил с обороняемого рубежа начнем с наступлением темноты. Направление — на Камбары, Булганак с вы-ходом к утру на рубеж Альмы. А дальше… как покажет обстановка. Прошу всех к моей карте.

31 октября в 17 часов 45 минут в Экибаше был подписан боевой приказ. Им определялись колонные пути движения дивизий, уравнительные рубежи, позывные колонн, условные радиосигналы. Указания, которые не могли вместиться в приказ, командиры дивизий получили устно.

Комдивы и комиссары разъехались. Под покровом ночи войска начали отрываться от противника на севере, чтобы как можно быстрее выйти ему навстречу на юге. И потому, что именно в последнем заключалась суть поставленной в приказе ближайшей задачи, она формулировалась как наступление.

Не все получилось так, как думали и планировали мы в тот вечер. Первоначальный план вывода армии на новое операционное направление претерпел в процессе выполнения немало изменении, причем первые коррективы в маршрут пришлось вносить уже через несколько часов. Но цель, которой все это подчинялось — защитить Севастополь, не допустить захвата его врагом, оставалась неизменной.

Вспоминая короткое военное совещание в затерявшемся среди степи поселке, совещание, не оставившее следов в архивах, но оказавшее определенное влияние на развитие событий в Крыму, надо по справедливости сказать: для нас, пряморцев, оборона Севастополя началась с Экибаша.

* * *

Как Приморская армия прибыла в Крым из Одессы, читатель уже знает. Чтобы было понятно все дальнейшее, вернемся на две недели назад.

Первый наш день на крымской земле — 17 октября — запомнился удивительной после Одессы, забытой там та-шиной. Ни гула орудий, ни разрывов бомб. С безоблачного неба сняло еще по-летнему теплое солнце, золотилась гладь широких бухт, где спокойно стояли на якорях корабли (когда они проходили в Одессу, мы привыкли видеть их стреляющими по берегу или отбивающимися от воздушных атак).

В Севастополе, как и вообще в Крыму, я раньше не бывал. Мои представления об этом городе основывались на книгах и были связаны с обороной его в прошлом веке от англичан, французов и итальянцев, с временами Нахимова и Корнилова.

Разглядев на мысу за бухтой старую крепость с обращенными к морю рядами пустых бойниц, я догадался, что это и есть знаменитый Константиновский равелин: в памяти со школьных лет жило его изображение из какой-то хрестоматии. Но сам город оказался не таким, как рисовался в мыслях. Он был обширнее, разбросанное. И выглядел новее, моложе…

Зато все напоминало, что здесь большой военный порт, флотская столица: и корабли на рейде, и морская форма повсюду, которую носили, лишь без нашивок на рукавах, многие гражданские люди, в том числе городские руководители.

В Севастополе не было той задорной, немного беспечной веселости, которая так ощущалась в уличной толпе Одессы, пока к ней не подступил враг, и нет-нет да и заявляла о себе даже в дни осады. Здесь как будто вообще никто не прогуливался по улицам и бульварам, все шли ускоренным деловым шагом, большинство — с противогазными сумками через плечо.

И все же в этом солнечном и строгом городе было очень спокойно. Он отправлял в боевые походы корабли. Уверенно отражал редкие пока налеты фашистских самолетов. Местные предприятия работали на нужды фронта. Однако то, что этот фронт близок — километров полтораста по прямой, — здесь как-то не ощущалось.

В те дни всех волновало приближение фашистских полчищ к Москве. Совинформбюро сообщало об этом сдержанно, лаконично. Но уже слова "можайское направление" или тревожная фраза в одной из сводок о том, что в течение ночи положение на Западном фронте ухудшилось, давали понять, какая опасность нависает над советской столицей. Люди останавливались у уличного репродуктора и с суровыми лицами слушали передававшуюся по радио статью из "Правды" "Закрыть врагу путь к Москве". А насколько серьезно положение на севере Крыма, многие в Севастополе, может быть, еще и не представляли.

Должен сказать, что и мы, старшие командиры Приморской армии, в день, когда войска выгрузились с транспортов в Севастополе, имели довольно скудную информацию о военной обстановке в Крыму. Знали еще в Одессе, что противнику удалось овладеть Перекопом (хотя лично у меня по-прежнему плохо укладывалось в голове, как это могло произойти). Знали, что 51-я Отдельная армия, наделенная правами фронта, в подчинение которой мы поступали, держит оборону на Ишуньских позициях. А сколь крепка и надежна там оборона — этого знать пока не могли. Но хотелось верить, что крепка.