Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера

• Название: Шоу в жанре триллера
• Автор: Антон Леонтьев
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14535-4

Марта ощутила знакомое покалывание в кончиках пальцев и закрыла глаза. Сейчас начнется. В воздухе, прямо из ниоткуда, появилось пламя… Известная писательница Серафима Гиппиус гостила в доме своего бывшего мужа, не менее известного кинорежиссера Марка Михасевича. Его молодая жена Юлиана стала получать анонимные письма с угрозами, но Марк не хотел поднимать шум и попросил Гиппиус разобраться в этой щекотливой проблеме «по-семейному». Писательница подумала, что это чьи-то шутки, и напрасно: во время съемок на Юлиану упала декорация, женщина чудом не пострадала… Несколькими днями позже Серафима смотрела и не могла поверить: неопрятная полная женщина прямо из воздуха вызывала пламя. К особняку Михасевичей приближался огненный шар!..

---

– Раечка, дорогая, ты ведь все и обо всех знаешь? – спросила я.

Рая закудахтала:

– А что случилось, Фима?

– Что тебе известно про Тамару Лисициани? – задала я коварный вопрос.

Если кто и может снабдить меня сплетнями о бывшей жене Марка, так это Рая. Беда в том, что Блаватская не умеет отделять зерна от плевел, и в Ниагаре совершенно фантастических сведений сложно будет отыскать жемчужное зерно правды.

В течение последующих двух с половиной часов мне пришлось выслушать все, что Рая знала о Тамаре Лисициани, и остановить Блаватскую детской фразой: «Рая, у меня молоко убегает» или «Ой, по телевизору, кажется, начинается мыльная опера!» – было нереально, на провокации моя подруга не поддавалась! Мне пришлось подробно выслушать, какие именно пластические операции и на каких частях тела Тамара Лисициани произвела в последние десять лет, как актриса скандалит на съемочной площадке и сколько у нее любовников.

И только под конец беседы мне удалось выбить из Раи то, ради чего я, собственно, и звонила: телефон и адрес Лисициани. Наказав Раисе заботиться о Васисуалии Лоханкине, я оторвала от влажного и распухшего уха телефонную трубку и со стоном повалилась на пушистый ковер. Боже, как же тяжела работа сыщика!

– Ну и что вы хотите знать, Серафима Ильинична? – произнесла Тамара Лисициани.

Бывшая жена Марка уютно свернулась в кресле и изучала меня огромными изумрудно-зелеными глазами. Я была в курсе (вездесущая Рая Блаватская!), что этим пламенным и чарующим взором Лисициани обязана контактным линзам, да и прочие ее стати были великолепным творением хирургов и визажистов. Результат был сногсшибательным. Не знай я, что Тамара снимается уже около тридцати лет и у нее есть сын-подросток и на самом деле ей далеко за пятьдесят, я бы подумала, что передо мной – юная студентка театрального вуза.

Я никогда не была знатоком кино, совместная жизнь с Марком напрочь отбила у меня к этому охоту, но я хорошо помнила Лисициани по нескольким бесхитростным, как вегетарианский суп, ролям одетых в синие сатиновые платья с глухой горловиной пламенных комсомолок и строгих учительниц, которые ратуют за торжество социализма и порицают вещизм и буржуазность.

После краха коммунизма Тамара перешла на мясной рацион – снималась в многочисленных телесериалах, рекламе, играла в театре и не скрывала, что главное для нее – материальное благополучие. О том, что она его достигла, свидетельствовала шестикомнатная квартира в одном из небоскребов с железнодорожными шлагбаумами, видеокамерами, секьюрити, мраморным холлом и зеркалами в лифте, скромный, но дорогой интерьер и сама хозяйка – творение лучших отечественных косметологов.

Врать Лисициани не имело смысла. Тамара не отличалась особым интеллектом, но была ловка во всем, что касается собственной выгоды, и, как все заядлые лгуны, обладала поразительным чутьем на ложь других. Я не стала распространяться обо всех деталях, но и скрывать от Лисициани правду тоже не стала.

– И вы хотите узнать, не я ли автор этих дешевых писем с угрозами? – рассмеялась Тамара, обнажая ровные, идеально белые зубы, шедевр экарестских стоматологов.

В квартире мы были не одни. Со второго этажа (Тамара принимала меня в гостиной на первом уровне) доносились громовые звуки латинской музыки.

– Вы правильно сделали, что сразу обратились ко мне, – произнесла Лисициани, по-кошачьи потягиваясь. Она была в коротком халатике-пеньюаре из золотистого прозрачного шелка, который позволял демонстрировать окружающим (то есть мне), что ноги у нее идеальны до безобразия. – Вы – мой кумир! – провозгласила Тамара. – Я с самого детства обожаю ваши книжки!

Я с удовлетворением отметила, что шея у Тамары, стоит актрисе наклонить голову, собирается мелкими складками и сразу выдает ее подлинный возраст. Нет, каково! Она с самого детства обожает мои книжки! Можно подумать, что она – двадцатилетняя девчонка, а я – древняя развалина. Ведь если на то пошло, Тамара старше меня, причем лет эдак на пять! Или как минимум на четыре! И она смеет называть мои произведения «книжками»! Будь она у меня на программе, я бы растерзала ее в два счета!

– А я восхищаюсь вашим талантом актрисы последние сорок пять лет, – сказала я в ответ. Знай наших!

Лисициани сделала изящный жест пальцами левой руки (сплошные бриллианты-многокаратники и накладные серебристые ногти) и попыталась изобразить гримаску раздражения – я подумала, что Тамаре не стоит слишком часто делать это – даже под толстым слоем косметики проступают уродливые складки в уголках губ.

– Кофе, сок, коньяк? – предложила она, спасая ситуацию.

Я отказалась.

Тамара снова забралась в кресло и произнесла:

– Не знаю, что вам наговорил Марк, скорее всего, очередные гадости, но это не я. Вы же умная женщина, Серафима Ильинична, кстати, я смотрю каждый понедельник вашу «Ярмарку тщеславия»! И не отказалась бы прийти к вам в гости…

Лисициани тактично замолчала, я сделала вид, что не заметила ее намека. Списки гостей составляю не я, хотя, если понадобится, могу настоять на своем мнении, пригласить того, кого хочу, или вычеркнуть неподходящую кандидатуру. Беседовать в «Ярмарке» с Лисициани у меня не было ни малейшего желания.

– Понятно, что у вас нет никаких оснований верить мне, будь я автором писем, о которых вы говорили, то ни за что бы не призналась, но факт остается фактом – я не имею к этому ни малейшего касательства. Мне это не нужно!

Тамара, которая не могла долго усидеть на одном месте, грациозно поднялась и прошлась по комнате, остановившись около журнального столика. Там лежали документы. Она начала просматривать их, одновременно ведя беседу:

– Вам повезло, через несколько часов я улетаю на Майорку, на две недели. И оттуда, разумеется, никаким образом не смогу бомбардировать Юлианочку угрозами. Мы прожили с Марком шесть лет, и я, честно говоря, благодарна ему. Он предоставил мне шанс самореализоваться.

Музыка на втором этаже смолкла, раздалось чье-то пение: мужской голос фальшиво выводил мелодию одного из хитов. Лисициани улыбнулась и произнесла:

– Это Андрий. Ну совсем еще мальчишка. Едет со мной на Майорку… – Потом продолжила, вернувшись к основной теме: – Марк дал мне очень многое, в конце концов, у нас с ним сын. Кирилл… Вы можете сказать, что я плохая мать, это на самом деле так. Мальчик живет с отцом и его новой женой, ему почти пятнадцать. Вы знаете, почему мы развелись с Михасевичем?

Рая сообщила мне в подробностях причину развода, но мне хотелось услышать версию Тамары.

– Все очень просто – он стал мне не нужен. Марк очень самолюбив и раним в то же время. Он просто не может представить, что он, самец, мачо, которой привык брать от жизни только лучшие куски, окажется брошенным мной. А он просто надоел мне – постоянные скандалы, он одно время увлекался спиртным, иногда поднимал на меня руку. Я поняла, что переросла его, он стал мне не нужен. Цинично?

А Блаватская утверждала, что Марк застал Тамару в постели с помощником звукооператора и вышвырнул жену на улицу.

Лисициани подошла к мне и присела рядом. Я ощутила тонкий аромат ее духов, узрела идеальный силиконовый бюст.

Но вблизи было заметно и другое – то, что никакие хирурги не в состоянии убрать или подтянуть: мелкие морщины вокруг глаз, более глубокие на лбу, увядающая шея. Время оставило безжалостные следы, и я смогла взглянуть в лицо настоящей Тамаре Лисициани – той, что судорожно цепляется за безвозвратно ушедшую молодость, боясь стать самой собой.

– Но для столичного бомонда, по требованию самого Марка, мы разыграли другую партию – я жалела его, он ненавидит, когда оказывается в беспомощном положении. Он предпочел бы, чтобы его не выносили и проклинали, но только не жалели. В него тогда были влюблены все женщины страны или почти все, за исключением меня и, думается, вас, Серафима Ильинична. Они просто не знали, что его образ идеального мужчины – фикция. Марк зануден до невозможности, а чего стоит его помешательство на монархии и собственной гениальности… Мы расстались, но меня взбесило то, как по-бабьи он цеплялся за каждую эмалированную кастрюлю, каждую дешевую картину при разделе имущества. Это потом он стал вальяжным аристократом, который не обращает внимания на деньги. Я помню его другим. В итоге я не выдержала и дала несколько интервью. Теперь понимаю, что этого делать не стоило, потому что проиграла только сама – для всех я стала стервой, которая мстит мужчине за то, что он меня бросил, а он, молчаливый и гордый, обрел терновый венец мученика, и поклонницы с визгом бросились на его очередной фильм.

Лисициани, завершив свою гневную тираду, опять оказалась в кресле:

– Он нашел свою Понятовскую, девчонка на самом деле без ума от Марка, точнее, не от самого него, а от образа, который он создал себе. У них, кажется, есть дочурка, да и Кирилл живет вместе с ними. Семейная идиллия. Сыну лучше с отцом, он его обожает. Такая мать, как я, не сможет много дать своему ребенку. Я и не скрываю, что предпочитаю жить в свое удовольствие.