Вячеслав Науменко - Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне

• Название: Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне
• Автор: Вячеслав Науменко
• Издательство: Нева, Олма-Пресс
• Жанр: О войне
• Год: 2003

Сборник впервые издающихся в России документов, воспоминаний очевидцев и участников происходившей в 1945–1947 гг. насильственной выдачи казаков, воевавших на стороне Германии, сталинскому режиму, составленный генерал-майором, атаманом Кубанского Войска В. Г. Науменко.

Трагедия более 110 тысяч казаков, оказавшихся к концу Второй мировой войны в Германии и Австрии и депортированных в СССР, прослежена на многих сотнях конкретных примерах. Документы опровергают мнение о том, что депортации казаков начались лишь после Ялтинской конференции (февраль 1945 г.). Значительное место уделено пути следования от мест выдачи до концлагерей в Сибири, жизни на каторге, а также возвращению некоторых уцелевших казаков в Европу. Приведены случаи выдачи некоторых групп и лиц, не принадлежавших к казачеству, но находившихся в непосредственной связи с ним (например, выдача режиму Тито сербских четников во главе с генералами Мушицким и Рупником). Книга дополнена уникальными материалами из личного архива генерала Науменко.

---

Двадцать седьмого мая сотник Шпак получил приказ от начальника 1-й Казачьей дивизии полковника Вагнера, изданный англичанами: завтра, 28 мая, в семь часов утра, полку идти в село Вайтенсфельд, находящемуся в 11 километрах, в лагерь военнопленных. Сам Вагнер, передав это распоряжение, ушел в лес, упредив об этом майора Островского.

Надо дополнить, что возле Фолькермаркта полк сотника Шпака соединился с 1-м Донским, 2-м Сибирским, 4-м Кубанским, Калмыцким полками, Кавказским дивизионом, а потом подошел 5-й Запасный полк не полностью (собственно, не полк, а офицерская школа). Майор Островский был в 1-м Донском полку. В этой группе оказалось 190 офицеров и 15 тысяч казаков. От Фельдкирхена шли общей группой.

Получив распоряжение о переходе в Вайтенсфельд, сотник Шпак собрал полк и предупредил о предстоящем предательстве. Он дал совет казакам, разбившись на маленькие группы, идти в горы и леса. Сославшись на историю, он сказал казакам, что постоянным такое положение не может быть и наступят лучшие дни.

Наутро выяснилось, что никто из казаков из полка не ушел. Сотник Шпак, не считая возможным оставить их, остался с ними. Еще с вечера 27 мая вблизи расположения полка стали на ночлег английские танки.

Утром 28 мая 360-й полк выступил с места ночлега первым и спустившись на шоссе с гор, пошел дальше. Ночевавшие вблизи полка английские танки шли по бокам колонны полка.

Пройдя километров одиннадцать, полк был остановлен около селения Вайтенсфельд и англичане, отделив сотника Шпака от полка, посадили его на автомобиль и отвезли в лагерь за проволокой, находившийся вблизи шоссе, за селением. Там у него отобрали часы, нож, бритвенный прибор, мыло, папиросы, съестные продукты и пистолет, который, при отобрании оружия у казаков, был ему оставлен.

Казаков провели еще дальше на два километра, спешили и, оставив на три лошади по одному коноводу, заключили в такой же лагерь, как и сотника Шпака. Лошадей с коноводами отправили еще дальше на один километр, в третий лагерь.

Все три эти лагеря были невидимы друг для друга.

Далее сотник Шпак говорит о подходе офицерской школы 5-го Запасного полка, 2-го Сибирского и Калмыцкого полков, Кавказского дивизиона и 1-го Донского полка. 4-й Кубанский полк куда-то был уведен после сдачи оружия у Фолькермаркта.

В дальнейшем сотник Шпак подробно говорит о заключении указанных частей за проволоку, о чем уже было сказано в очерках войскового старшины Сукало и майора Островского.

Рассказал сотник Шпак и о судьбе казаков, но уже со слов тех казаков, которым удалось избежать выдачи большевикам. Они ему поведали, что 29 мая утром англичане объявили казакам, заключенным за проволоку, что их повезут по железной дороге в Италию для формирования, чтобы бить большевиков.

Всю эту многотысячную группу повели 30 мая якобы для погрузки на железную дорогу. С ними было только два английских солдата. Шли свободно, кто хотел, мог уйти, но никто не ушел. Все верили англичанам, что их ведут на погрузку.

На вопрос, почему от них отделили офицеров, англичане отвечали, что здесь, недалеко, титовцы и большевики, а потому, чтобы они их (офицеров) не перебили, их взяли под охрану для перевозки в Италию. Этот ответ успокоил казаков.

Что произошло с этой огромной группой, рассказывали три казака, которые, пройдя километров пятнадцать, задержались в одном селении и видели, как на некотором расстоянии от него, вся эта группа казаков была внезапно окружена большевиками, устроившими засаду на пути, и никому из 15 тысяч не удалось уйти.

Генерала Паннвица сотник последний раз видел 24 мая в Сырнитце. 2-я дивизия корпуса после сдачи оружия была где-то верстах в шестидесяти от его полка.

Итоги насильственной выдачи чинов 15-го ККК:

Ко времени выдачи части корпуса находились в южной Австрии, севернее города Клагенфурт: 1-я Казачья дивизия в районе Фельдкирхена, остальные в районе Альтгофен-Неймаркт.

Выдача была произведена одновременно, для чего части 1 — й дивизии были сосредоточены в районе Вайтенсфельда, остальные выдавались с мест их расквартирования. Всего было выдано около 40 тысяч человек.

В. Г. Науменко

Из воспоминаний офицера штаба корпуса генерала Паннвица

Весна 1945 года была на редкость теплая и пригожая. Сочная свежая зелень покрывала холмы и отроги гор. Казалось, что природа радовалась прекращению страшной войны, уже давно потерявшей свой первоначальный смысл и превратившейся в простое массовое убийство.

Особенной распорядительности и желания перевести нас на положение военнопленных за проволокой или распустить нас и дать нам возможность как-то самим отвечать за право существования англичане не показывали, мы же не могли оставаться подолгу на одном и том же месте. Десятки тысяч наших лошадей, пришедших в Австрию в прекрасном состоянии, как саранча съедали всю траву, и нам приходилось, как татарской орде, перекочевывать на новые места. Победители довольно равнодушно смотрели на то, как от дизентерии погибал конский состав, и нашему начальству, пожалуй, больше приносили забот наши боевые кони, чем казаки.

Последним местом расквартирования моей части был Клейн Сант Паул, небольшое селеньице вблизи Сирница и Вайтенсфельда.

Офицеры английской дивизии, расположенной там же, часто приходили к нам в гости. Они относились к нам по-дружески, пили с нами «шливовицу» — югославскую сливовую водку, красное вино и ели с удовольствием вяленое мясо, привезенное нами в телегах наших обозов. Самым излюбленным для них было выпросить для прогулки верхом наших лошадей, зачастую кровных.

Среди этих гостей-победителей было несколько побывавших в России во время гражданской войны на севере и на юге, и они весьма недвусмысленно, намекали нам на возможность продолжения войны против красных, на этот раз совместными силами. С какой радостью мы откликались на эти намеки! Они-то и послужили главной причиной сохранения нашего послушания и дисциплины в частях, состоящих большей частью из бывших под-советских, изверившихся уже давно в чьих-либо обещаниях.

Нужно ли говорить, на какой невозможной смеси немецко-французско-русского языка мы объяснялись с англичанами, но доброе вино и добрые отношения развязывали языки, способствовали взаимопониманию и дружеским связям. Нам всем казалось, что жизнь снова нам улыбается, что не все потеряно и близок час…

28 мая командиру нашей бригады полковнику Борисову было передано распоряжение английского командования подготовить всех офицеров в восемь часов утра 29 мая к… перемене места пребывания!

— Ситуация немного переменилась, и вас всех отвезут в один специальный офицерский лагерь на севере Италии, где вы сможете решить свою судьбу: либо переселиться в заокеанские страны, либо вступить добровольно в ряды наших оккупационных войск, либо… вернуться на вашу родину, в СССР. Много вещей с собой не берите. Они вам не понадобятся. Чтобы вы не решили — в немецких формах ходить вам не придется. Женщин и детей, по-сколько они находятся при частях, тоже с собой не брать. Они будут отправлены отдельным эшелоном.

Какое-то темное чувство сжало наши сердца. Что-то было не в порядке. Казалось бы, гладко и логично, и вместе с тем какая-то фальшь и обман скрывались в этих словах. Выслушав англичанина, мы спросили его прямо и без обиняков, не думают ли нас выдать коммунистам? Англичанин поклялся нам своею честью английского офицера:

— Об этом не может быть и речи! Какая выдача? За кого вы считаете англичан и их союзников с Запада? Это было бы вандализмом и даже хуже!

И все же мы не поверили его клятвам. Немного говорившие по-английски сказали ему это прямо в лицо.

Офицер ушел и вскоре привел к нам своего военного священника, который поклялся нам в том, что Англия никогда не совершит такого позорного поступка.

Это нас успокоило.

Вспоминает ли теперь этот священник о своих словах? Грызет ли его когда-нибудь совесть? Знал ли он тогда правду, или был обманут и совершил грех по незнанию?

Утром 29 мая к нашему расположению подкатили машины. Мрачно и подозрительно смотрели казаки на разделение офицеров и их. Мы старались, как могли, их успокоить, тем более что нам говорили те же англичане, что бойцы будут отправлены вслед за нами, а затем последуют «чады и домочадцы».

Нас удобно и не чересчур густо разместили, вместе с нашими вещами, в английских грузовиках. Ничего подозрительного мы не замечали. Однако нам стало не по себе, когда к нам по очереди стал подходить английский капитан и вежливо, беря под козырек, весьма настойчивым тоном повторял:

— Господа офицеры, вам больше не нужно оружие. Потрудитесь сдать ваши револьверы.

Мое сердце болезненно сжалось, когда я, отстегнув мой верный безотказный «О. 8», отдал его в руки англичанину. Мне вспомнились слова генерала Шкуро, сказанные им не так давно нашим казакам: