Вячеслав Науменко - Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне

• Название: Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне
• Автор: Вячеслав Науменко
• Издательство: Нева, Олма-Пресс
• Жанр: О войне
• Год: 2003

Сборник впервые издающихся в России документов, воспоминаний очевидцев и участников происходившей в 1945–1947 гг. насильственной выдачи казаков, воевавших на стороне Германии, сталинскому режиму, составленный генерал-майором, атаманом Кубанского Войска В. Г. Науменко.

Трагедия более 110 тысяч казаков, оказавшихся к концу Второй мировой войны в Германии и Австрии и депортированных в СССР, прослежена на многих сотнях конкретных примерах. Документы опровергают мнение о том, что депортации казаков начались лишь после Ялтинской конференции (февраль 1945 г.). Значительное место уделено пути следования от мест выдачи до концлагерей в Сибири, жизни на каторге, а также возвращению некоторых уцелевших казаков в Европу. Приведены случаи выдачи некоторых групп и лиц, не принадлежавших к казачеству, но находившихся в непосредственной связи с ним (например, выдача режиму Тито сербских четников во главе с генералами Мушицким и Рупником). Книга дополнена уникальными материалами из личного архива генерала Науменко.

---

Некоторые неприятности для англичан конвоя причиняли только «монголы» (по всей вероятности туркестанцы и кавказцы). Они ни слова не говорили по-русски и понимали только команду на немецком языке. Их было человек четыреста. Это были настоящие дикари, не имевшие никакого понятия о таких элементарных вещах, как, например, умывальные комнаты или уборные.

Ни одного случая самоубийства или покушения на самоубийство среди пленных не было. Но, как сообщали английские газеты, во время перевозки пленных по железной дороге из лагеря в Ливерпуль из-под конвоя сбежало человек тридцать. Английские власти ловить их не стали.

Транспорты прибыли в Мурманск 7 ноября 1944 года. Пленных высадили на берег и передали в распоряжение советских властей. В числе пленных было четыре бывших офицера советской армии, которые были в рядах немецкой армии тоже офицерами. Их расстреляли почти немедленно по прибытии транспортов в Мурманск. Казнь была совершена публично, в присутствии большой толпы зрителей. Офицеры английского конвоя тоже на ней присутствовали.

Все остальные пленные были распределены на две группы. Солдат, офицеров и вообще всех способных носить оружие, немедленно отправили в армии северо-западного фронта, в штрафные батальоны «искупать свою вину перед родиной». Более пожилых людей и инвалидов погрузили в теплушки и увезли в сибирские концлагери. Само собой разумеется, добротные английские мундиры, белье и обувь были с пленных сняты и заменены советскими лохмотьями…

Рассказанная мной история с выдачей десяти тысяч русских, взятых в плен союзниками во Франции, до сих пор оставалась неизвестной.

В этой истории все характерно. Пленным было официально объявлено, что если они добровольно сдадутся, то до конца войны их будут держать на положении военнопленных в соответствии с правилами Женевской Конвенции. И могу засвидетельствовать, что такое торжественное и официальное обещание было дано: я сам слышал передававшееся по радио на русском, польском и немецком языках обещание от имени Главного союзного Командования к находящимся в Бресте частям немецкой армии.

За выдачу десяти тысяч русских людей Советам полную ответственность несет английское правительство и лично тогдашний его глава Черчилль. Отмена проекта союзных военных властей о формировании особой русской части была произведена по его приказу. Нужно заметить также, что выдача была совершена задолго до позорного Ялтинского соглашения, когда английское правительство не было связано с советами какими-либо формальными обязательствами. Черчилль, конечно, отлично знал, как Советы поступят с отправленными им в Мурманск русскими людьми. Он их цинично принес в жертву коммунистическим архипалачам.

Любопытно отметить, что англичане не постеснялись рискнуть жизнями русских людей для того, чтобы выманить немецкий броненосец из его укрытия. Немецкие разведочные аэропланы не могли не заметить десантных барж на палубах шедших под военным флагом транспортов, а необычно большой экспорт военных судов должен был вселить немцам уверенность в том, что англичане задумали произвести высадку в Норвегии.

О том, что в 1944 году англичане выдали Советам взятых в плен во Франции русских людей, я знал давно. Но, так как многие подробности этой выдачи мне были неизвестны, я не опубликовал этой истории в печати. Счастливый случай столкнул меня с одним английским офицером, который был начальником конвойной команды на одном из транспортов. Он любезно поделился со мной изложенными в статье фактами, но просил не упоминать его фамилию в прессе. Некоторые детали чисто военного характера я тоже дал слово не разглашать.

А. Байкалов «Русская Мысль», 19 мая 1959 года. Лондон.

В руках у большевиков. Страдания современных страстотерпцев

Утром 28 мая подошли к нам английские солдаты и танки. Подошли переводчики и начали торопить собираться. На мой вопрос, зачем пришли танки, мне ответили:

— Охранять вас от СС-партизан.

— Напрасно! — сказал я. — Если и есть немецкие партизаны, то они на нас не нападут.

— Не знаю, — ответил переводчик, — так приказано.

Полк стал вытягиваться в колонну по дороге. Я с командиром полка рассаживал людей, не имеющих подвод. В восемь с половиною часов колонна тронулась. Я ехал с остатком моей роты в хвосте, а за нами следовали танки. В 10 часов мы въехали в поселок с огромной лесопилкой. Много любопытных жителей выходило из своих домов смотреть на нас. Выносили воду и давали казакам кое-что из съестного. За поселком стоял лагерем венгерский корпус.

Я удивился и спросил встречного венгерского офицера:

— Вы разве не едете в Италию? (Англичане при выезде из места стоянки сказали, что нас перевозят в Италию).

— Нет! Мы вернемся в Венгрию, — ответил венгр.

— Но ведь там советская армия.

— Они скоро должны уйти и мы тогда вернемся.

Здесь казаки разложили костры и сжигали свои документы и бумаги. Англичане выменивали хорошие «кубанки» за сигареты. Другие скакали на казачьих конях.

Я собрал своих людей, расположил их, а после пошел искать временно командующего полком. Это был хорунжий высокого роста и его всегда можно было найти одним взглядом, но теперь, как я ни рассматривал, не видел его. Пройдя вперед, я увидел бесформенного человека и по одежде узнал хорунжего. Он сидел на своих вещах, опустив голову ниже колен, кубанки на голове не было и седина густо бороздила его голову. Я подошел, окликнул его. Он поднял свое искривленное от страдания лицо и взглянул на меня. Я начал его утешать:

— Что ты, что случилось? — сказал я. Он заплакал.

— Понимаешь, в 1919 году, когда вы ушли из Новороссийска, я остался больным тифом. Сколько меня мучили, сколько гоняли! Смотри на меня, на мои руки — это следы ГПУ. Кое-как я избавился. А теперь меня ожидает еще более ужасное.

Успокоив кое-как хорунжего, я в подавленном настроении пошел к своей группе, где меня также засыпали разными вопросами и предположениями.

В это время английский конвой беспрерывно отводил людей по сотням куда-то и возвращался за следующими. Подошла и моя очередь. Пошел мелкий дождь. Перевели нас в один двор, огороженный проволокой. Вдали виднелся сарай, куда вошли предыдущие. Мы ждали очереди. У ворот стояли два казака, урядника. Я подошел и спросил:

— А что вы тут делаете?

— Нас прислали сюда помогать, но мы ничего не делаем, а смотрим как отправляют людей.

— Куда? — спросил я.

— Да куда же — Советам.

— Неужели Советам?

— Ребята плачут. Да не знаем, а так думаем.

Окликнули меня, и я повел людей, неся список людей и имущества. Навстречу мне вышел переводчик и английский офицер.

— Что это у Вас?

— Список людей.

Офицер взял его и начал рассматривать. Мои люди вошли в сарай. Просмотрев список, офицер вернул его мне, и я вошел в сарай. Там был полумрак, пыль стояла столбом. Здесь англичане делали тщательный обыск, отбирая ножи, бритвы, вилки — все то, чем мы могли покончить свою жизнь. После этого, по узкой тропинке, огороженной проволокой, провели нас в загороженное тремя рядами проволоки место, окруженное танками и пулеметами.

Очутившись в этой ловушке, я начал кричать и звать переводчика. Пришел переводчик-еврей.

— Что Вам угодно?

— Проведи меня к вашему офицеру.

— Зачем Вам?

— Мне нужно с ним говорить. Я не подлежу репатриации, я старый эмигрант. Переводчик пожал плечами и сказал:

— Мы политикой не занимаемся, — и ушел.

Я не переставал кричать. Пришел другой переводчик.

— Что Вы желаете?

— Я хочу говорить с вашим офицером.

— Его нет, он ушел, а что?

— Я и эти люди старые эмигранты, а это шесть человек черногорцы. Он меня перебил:

— Так что, вы не желаете ехать в Италию? Думаю: «Лжешь, каналья!»

— Я хочу говорить с офицером!

— Прекрасно, но его здесь нет. Расположитесь здесь группою отдельно, а завтра утром офицер будет здесь.

Чувствовалось мне неладное. Я надел чистую рубашку и стал готовиться к смерти. Обидно было, что попал, как кур в ощип.

Окликнули польскоподданных и вывели. Темнело: на нас навели два прожектора. Стало видно, как днем. Казаки отрывали лампасы, рвали кубанки, платками завязывали головы.

Не спалось. Мысленно перебирал в памяти все пережитое. А что теперь будет с детьми? Они еще малы, нуждаются в помощи. Это меня мучило. В таких размышлениях застал меня рассвет. Я очнулся. Людей куда-то поодиночке выводили. Мы сидели и ждали. Подошли к нам солдаты с автоматами и заставили идти в узкий проход. Вышли на дорогу. Там стояли около трехсот грузовиков. Рассадили нас в машины по тридцать человек. В машинах были приготовлены немецкие сухари по коробке на человека и мясные консервы — коробка на шесть человек и бланк, который приказали заполнить: чин, имя, отчество, фамилия, какой части.