Александр Панцов - Мао Цзэдун

• Название: Мао Цзэдун
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02983-5

Впервые на книжном рынке России появилось самое полное и объективное издание, написанное о Мао Цзэдуне. Взяв за основу архивы китайской компартии, КПСС и международного коммунистического движения, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор Александр Панцов так живо выстраивает картину повествования, что создается иллюзия полного присутствия на месте описываемых событий. Среди огромного количества материалов, использованных в книге, — многотомное личное дело Мао и его досье, несколько тысяч томов личных дел других революционеров Китая, а также записи бесед автора с людьми, знавшими Мао. Большая часть этих материалов публикуется впервые.

Со страниц книги Мао предстает не только политиком, но и живым человеком, со всеми его достоинствами и недостатками. Это уникальное по своей масштабности и информативности издание будет лучшим в ряду книг о «великом кормчем» Поднебесной.

---

Всячески демонстрировал беззаветную преданность Мао и Чжоу Эньлай, который, хотя и не раз оказывался к нему в оппозиции, теперь, казалось, встал рядом с ним до конца. Чжоу не мог не испытывать радости оттого, что гнев вождя был направлен главным образом против Лю Шаоци и его помощников. У него с Лю была давняя вражда, в основе которой лежала ревность. Каждому хотелось быть вторым вождем после Мао. Иногда, особенно до того, как Председатель объявил Лю преемником, их соперничество принимало комичные формы. Бывший представитель Сталина в Китае Ковалев вспоминает: «Чжоу Эньлай и Лю Шаоци очень не любили друг друга… Дело доходило до смешного: если на банкете я поднимал второй бокал за Лю — Чжоу уходил из зала, и наоборот»73.

Каждый в «команде Мао» занимал строго отведенное ему место. Однако на первый план все активнее выдвигался министр обороны Линь Бяо, который еще в конце 50-х начал превращать армию в «школу идей Мао Цзэдуна». Именно его печатный орган «Цзефанцзюнь бао» («Газета Освободительной армии») уже в 1961 году стала ежедневно публиковать изречения Мао в качестве эпиграфов к своим номерам. И именно тогда солдаты получили приказ вырезать эти эпиграфы и составлять самодельные цитатники Мао, которые потом штудировали круглыми сутками. В самом начале января 1964 года Главпур НОАК выпустил и первый типографский цитатник — маленькую красную книжечку, или, как ее еще называли в Китае, «хунбаошу» («красная драгоценная книга»). В нее были включены 200 цитат, тематически объединенных по двадцати трем разделам. Затем, в мае 1964-го, вышло новое, дополненное, издание из 326 цитат, сгруппированных по тридцати главам, а в августе 1965-го — еще одно: из 427 цитат, сгруппированных по тридцати трем главам. Третье издание стало классическим, и его общий тираж за последующие одиннадцать лет составил более миллиарда экземпляров! Формат этой карманной книжечки составил 10,5x7,5 см[139], а объем — 270 страниц. В армии родились и другие формы маоистской пропаганды, в том числе культ образцового рядового бойца, коммуниста Лэй Фэна, основной заслугой которого являлась беззаветная преданность Председателю Мао. С детства оставшийся сиротой Лэй всем в своей жизни был обязан коммунистической партии. Уйдя в армию, стал образцовым солдатом и идеальным гражданином, а в августе 1962-го, в возрасте двадцати двух лет, погиб в результате несчастного случая. Перечень его «подвигов» не поддается перечислению. Тут и переводы своего мизерного жалованья родителям «боевых товарищей», угощение чаем офицеров и новобранцев, мытье ног бойцам, уставшим от долгих походов, а также стирка и штопка их носков и постельного белья. Но главное, что сделало его «всенародным героем», это оставшийся после его гибели дневник, который Лэй вел несколько лет. В нем он изливал глубокие чувства сыновней любви к Родине, партии и самое главное — к Председателю Мао. Ведь с самого детства «великий друг всех сирот» снился ему, и даже первые пять иероглифов, которые Лэй выучил, пойдя в школу, были «Мао чжуси ваньсуй!» («Да здравствует Председатель Мао!»). Все, чего он хотел в жизни, так это быть «нержавеющим винтиком» коммунистической системы, заслужив доверие «кормчего».

Расчувствовавшись, когда ему рассказали о дневнике, сам Мао Цзэдун 5 марта 1963 года призвал всех учиться у Лэй Фэна74, а затем — и вообще у НОАК. Он был доволен Линь Бяо: тот на самом деле превратил армию в самый надежный оплот Председателя. Жизнь страны милитаризировалась. В различных учреждениях по образцу армии создавались политотделы75.

Большие успехи демонстрировала и Цзян Цин: «революционные оперы» и «балеты», которые по ее распоряжению сочиняли и ставили на всё готовые бюрократы от искусства, вытесняли «убогие феодальные» постановки.

Не отставали от Линя и Цзян и Чэнь Бода с Чжоу Эньлаем и другие единомышленники Мао. В общем, «прогрессивное» движение за «социалистическое воспитание» все активнее набирало обороты, а в экономике, благодаря усилиям Чжоу и Чэнь Бода, вновь прочно утвердилась коллективная собственность. «Скачки» больше не осуществлялись, особых стихийных бедствий не наблюдалось, а кооперированное, но уже не коммунизированное крестьянство, похоже, смирилось со своей участью. Три года подряд (1962–1964) урожай зерновых был неплохим.

Более того, в 1964 году произошло событие, которое ознаменовало вступление Китая в новую эру. 16 октября в 3 часа пополудни на полигоне Малань в пустыне Лоб-Нор (Синьцзян) было произведено успешное испытание ядерного оружия. Вся страна праздновала великую победу!

Казалось, все шло по расчетам Мао. Страна медленно, но развивалась, истерия борьбы с опасностью реставрации овладевала массами. Почва из-под ног «умеренных», которых вождь теперь считал «идущими по капиталистическому пути», ускользала. Пышным цветом расцветал культ Председателя, и Мао сам поощрял его, особенно после бесславного падения презираемого им Хрущева. Как известно, тот был снят в 1964 году, на октябрьском пленуме ЦК КПСС, и одну из причин его падения Мао видел именно в том, что у него, в отличие от Сталина, совсем не было культа личности76.

В те годы Мао не мог не испытывать все возраставшего душевного волнения. Как хищник, без устали преследующий свою жертву, он распалялся охотой. И то, что Лю, Дэн и другие «отступники» уже давно ничего «плохого» не делали, только усиливало его азарт. Их лояльность он принимал за слабость и потому изо всех сил спешил изолировать бывших друзей. А каждую их инициативу, даже если она шла в развитие его собственных взглядов, воспринимал болезненно — как попытку «врагов» укрепить свой авторитет.

В эту бурную для него пору он обрел и новое счастье на личном фронте. В конце 1962 года в купе своего спецпоезда он познакомился с девушкой, которая вскоре стала его любовницей, а затем и наиболее доверенным секретарем. Звали ее Чжан Юйфэн («Яшмовый феникс»). Наивная и застенчивая, как многие молоденькие китаянки, она в то же время обладала очень твердым характером, была сообразительна и остра на язык. А главное — поразительно красива! Ну как тут было не растаять на старости лет!

Была она родом из городка Муданьцзян на севере Китая, а в спецпоезде Мао служила проводницей. Познакомил их начальник охраны Мао, который знал о любви своего шефа к молоденьким девушкам. Председатель попросил ее написать имя и фамилию, но у Юйфэн от волнения дрожали руки. Тогда он сам сделал это и показал ей. Она покраснела. После этого начальник охраны спросил Председателя, не хочет ли тот, чтобы товарищ Чжан обслуживала его купе. Мао кивнул. С этого началось их сближение, которое вскоре переросло в бурный роман77. Вне всякого сомнения, восемнадцатилетняя девушка была польщена. Мыслимое ли дело? Она стала любовницей самого «великого кормчего»! И пусть ему было под семьдесят и во рту у него блестели вставные железные зубы, но зато его сексуальная энергия била через край!

В мае 1965 года помолодевший от любви Мао решил предпринять поездку по местам героической молодости. Готовясь к последней битве со все более раздражавшими его «умеренными», он отправился в горы Цзинган, где тридцать восемь лет назад возглавлял партизанскую войну78. Путешествие явно носило символический характер. По крайней мере, для него. Глядя на вечнозеленые горы, он с упоением слагал новые стихи:

Давно имел я цель подняться в небо,
И вот я вновь взошел на Цзинганшань.
Я сотни ли прошел, ища ночлега,
Но все здесь внове, все не так, как встарь.

Здесь иволги поют и ласточки кружат,
И горные ручьи еще сильней журчат.
Дорога ввысь идет — на край небес,
Пройди лишь Хуанъян —
Нет больше трудных мест.

Ветер и гром трещат,
Знамена и флаги шумят.
Везде, где живет человек.
Прошло тридцать восемь лет,
Пальцев щелчок — и их нет.

Могу я схватить луну даже с Девятого Неба[140]
И всех черепах достать из всех океанов земли,
Вернулся сюда я веселый и праздную я победу,
И трудностей в мире этом конечно же больше нету,
Осмелиться надо только взобраться на пик горы!79

Да, Мао действительно мог гордиться. Он стал правителем великой страны, и щелчку его пальцев повиновались сотни миллионов людей. Но чем выше он восходил на вершину власти, тем меньше спокойствия оставалось в его душе. Видно, не дано ему было понять даосскую мудрость, что только «пустотой и покоем» можно было овладеть Небом и Землей. Ведь, как говорил Чжуанцзы, «те, кто в древности управлял [и] Поднебесной… не предпринимали самочинных действий, даже если могли свершить любое дело в пределах морей»80.

«БУНТ — ДЕЛО ПРАВОЕ»

Вернувшись в Пекин в июне 1965 года, Мао застал дела в беспорядке. Движение за «социалистическое воспитание» выявляло вопиющие факты «буржуазного перерождения» в большинстве партийных организаций. Становилось ясно, что, по крайней мере, в половине из них «классовые враги» захватили власть. Об «угрожающем положении» на местах верные Председателю руководители КПК сообщали уже с конца прошлого года. Теперь же ситуация, похоже, достигла предела. Да и как могла она не достичь его, если каждый партийный чиновник, профессионально чувствовавший настроение «кормчего», как и раньше, слал наверх только ту информацию, которую тот хотел услышать. Такова была реальность тоталитарной системы, создателем которой Мао сам и являлся. И по иронии судьбы стал ее главной жертвой.