Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

• Название: Зулус Чака. Возвышение зулусской империи
• Автор: Эрнест Риттер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989

Автор этой книги по происхождению европеец, но первый язык, которому он научился, был зулусский. Он вырос среди зулусов и с детства слышал рассказы о славном прошлом этого народа. Эти предания легли в основу художественной биографии Чаки - выдающегося африканского полководца.

От редактора формата fb2 (LesCorp): Эту книгу впервые прочел в 1990 году. Она стоит в одном ряду с "Тремя мушкетёрами" Александра Дюма и "Одиссеей капитана Блада" Рафаэля Сабатини!

---

В вельде пастушата лепили из глины маленьких быков к устраивали бои. Каждый мальчуган толкал свою марионетку рукой. Чака делал это особенно искусно, все ему завидовали, а потому жаловались на него своим родителям.

Современная психология помогает понять, какой след оставляет горькое детство на всей жизни человека. Кто знает, быть может, властолюбие, проявленное впоследствии Чакой, объясняется вечными насмешками ровесников над его торчащими ушами и необычайно коротким половым органом. Издевательства причиняли ему такую боль, что он проникся смертельной ненавистью к клану Э-Лангени и всему, что с ним связано.

Особенно запомнилось ему, как его оскорбили двое пастушат (Чаке тогда было лет одиннадцать). Они крикнули: «Посмотрите на его пенис, он похож на маленького земляного червя!»

С яростным криком Чака бросился на обидчиков, которые были значительно старше его. Он атаковал их с таким ожесточением, что избил чуть не до смерти, прежде чем остальные пастушата сумели оттащить его, хотя его враги были вооружены такими же палками, как и он.

Однако недостаток этот, особенно заметный потому, что до достижения половой зрелости все мальчики разгуливали нагишом, заставил его глубоко задуматься: для зулуса не было ничего более унизительного. В Чаке развился комплекс безнадежной неполноценности, он проникся злобой к окружающим. Возможно, это и породило в нем стремление к господству сначала над своим кланом, потом над племенем и, наконец, над обширной империей. Он стал чрезвычайно замкнутым, что отталкивало от него окружающих.

Неистовый, не терпящий подчинения нрав толкал мальчика на бунтарские поступки. Его обуревало недовольство, и оно порождало в нем желание отличиться любым способом. Победа в состязаниях должна была служить противовесом убийственной насмешке, которую Чака читал — так ему по крайней мере казалось — в глазах каждого.

— Ничего, мой ум-лилване (огонек), ты обладаешь исибинди (печенью, что означает «храбростью») льва, и придет день, когда ты станешь самым великим вождем в нашей стране, — говорила ему Нанди. — Это видно по твоим глазам. Когда ты сердишься, они сверкают, как солнце, и все-таки ничей взор не может быть таким нежным, как твой, когда ты стараешься утешить меня.

Так передают ее речи зулусские хронисты.

Однажды Мкаби — Великая жена Сензангаконы, сделавшая немало добра Нанди, — приехала навестить ее в сопровождении своей невестки Мкабайи и четвертой жены Сензангаконы — Лангазаны. Все они старались ободрить Чаку, рассказывая о случаях, когда с достижением половой зрелости полностью исчезали следы замедленного развития. До последнего дня жизни Чака не забывал своих благожелательниц и, придя к власти, назначил их на самые высокие должности. Они сделались настоящими королевами военных краалей и оставались ими до самой смерти.

Во время визита родственников Чака отличился. Он убил в вельде черную мамбу[34], от укуса которой погиб племенной бык. Этот подвиг требовал большого мужества и сноровки, а Чаке в ту пору было всего тринадцать лет. Вождь э-лангени Мбенги вызвал подростка и сказал ему перед всем народом: «Мальчик! Сегодня ты совершил подвиг, достойный храброго мужчины». И Мбенги подарил Чаке козу. В тот же вечер Чака угостил козлятиной членов своей семьи и других пастухов. Он был очень горд, но его ненависть к э-лангени не стала меньше.

Когда Чаке исполнилось пятнадцать лет, стало заметно, что он приближается к половой зрелости. Следовательно, вскоре ему предстояло отправиться в королевский крааль Сензангаконы, чтобы совершить церемонию, обязательную для всех подростков этого возраста, и получить от отца свой первый передник — умутша. Чака был чрезвычайно обрадован тем, что к этому времени он развивался уже совершенно нормально.

После первой ночной поллюции подросток покидал свою хижину до восхода солнца, тайком выводил из крааля весь скот и угонял его в вельд. Этим способом он публично заявлял о происшедшем.

После восхода солнца к нему присоединялись другие пастухи. Между тем его сестры и жившие по соседству девушки набирали побольше прутьев. Наступало и проходило время дойки, но ни одна корова не возвращалась с пастбища. Обнаружив это, взрослые собирали девушек и посылали их с прутьями в руках за коровами и нагим правонарушителем. В вельде между юношами и девушками, естественно, возникал бой — в ход шли палки и прутья. Вскоре девушки постарше брали верх над подростками и загоняли их вместе с коровами домой.

В краале подросток, достигший зрелости, получал от отца различные снадобья и воду, нагретую раскаленным докрасна топором. Затем нагой мальчик надевал умутша. После этого подростки и взрослые девушки задавали ему трепку, — так во многих наших школах встречают «новеньких». Далее следовали бесчисленные обряды, включающие временную изоляцию, омовения и, наконец, пост.

В ходе инициации и позднее подросток получал подробные познания о физиологии женщины.

Девушка по случаю первой менструации также содержалась в изоляции, длившейся порой несколько месяцев[35]. Завершалась она пиршеством, на которое девушку приглашал избранный ею юноша. Он именовался «Тот, кто приветствует птичку в силках».

Зулусы не знали таких варварских обычаев, как обрезание женщин, принятое у некоторых племен Центральной Африки.

В надлежащее время Чака отправился в крааль Сензангаконы и проделал все церемонии, связанные с наступлением половой зрелости. Но когда царственный отец преподнес ему умутша, он с презрением отбросил этот наряд. Всем своим поведением он вызвал всеобщую антипатию и вскоре был вынужден вернуться к матери.

Чака стремился продолжать ходить нагим по вполне определенной причине: все должны были увидеть, что он стал физически полноценным мужчиной. В особенности же ему хотелось, чтобы в этом лично убедились его однолетки из клана Э-Лангени, и прежде всего его прежние мучители, которым теперь оставалось только завидовать ему. Однако общественное негодование заставило его одеться, как положено зулусскому джентльмену, и, в частности, носить ум-нцедо, то есть колпачок, прикрывающий крайнюю плоть. Это остроумное приспособление круглой формы диаметром около дюйма[36] напоминало по форме маленькую чашу. Оно изготовлялось из пальмовых листьев и было чрезвычайно легким. Зулус считал себя совершенно одетым, только если на нем было ум-нцедо, и Чака не жалел об этой уступке общественному мнению, коль скоро она не скрывала от посторонних глаз тот факт, что он теперь был «в норме».

Однако Чака по-прежнему таил в душе горькую обиду на э-лангени, травивших его как незаконнорожденного, и на всех, кто так несправедливо обошелся с его матерью, особенно на Сензангакону. Чака был полон твердой решимости возвеличить свою мать и тех, кто был к ней добр, и отомстить тем, кто оскорблял Нанди и издевался над ним. Эта решимость подкреплялась железной волей, которая в свою очередь опиралась на исключительную физическую силу. Таков был Чака в пятнадцать с половиной лет.

Остальные пастухи очень не любили Чаку, особенно те, кто был старше его на год или на два, ибо он оставлял их позади в спорте и во всех других занятиях. К тому же он беззастенчиво и с великой легкостью захватывал руководство любым делом. Из тех же мальчиков, что были младше Чаки, одни обожали его как героя, а другие ненавидели за то, что он и от себя и от них безжалостно требовал дисциплины, неутомимости и энергии.

Около 1802 года в стране э-лангени начался голод, и Нанди не могла больше прокормить детей. Это бедствие известно у зулусов под наименованием мадлату-ле («Пусть каждый ест, что может, и помалкивает»). Люди ели плоды аронника и корни диких растений. Нанди с детьми отправилась в Мпалалу, где у истоков реки Аматикулу, с ама-мбедвени («подклан» г'вабе) жил человек по имени Гендеяна, которому она раньше родила сына — Нгвади. Ее встретили ласково, и некоторое время она со своими детьми жила у Гендеяны.

Для Чаки, которому уже исполнилось пятнадцать лет, в чужом краале не было подобающего места. Родичи со стороны отца и матери настаивали на его возвращении. По совету Нанди он отправился в клан Ц'уну к Мац'ингваану — грозному соседу своего отца. Рассказывают — впрочем, сообщения об этом внушают сомнение, — что Сензангакона послал подарки вождю Ц'уну, чтобы тот нарушил закон гостеприимства и убил Чаку. Но вождь благородно отклонил его домогательства и уведомил Чаку, что не может больше ручаться за его безопасность.

Тогда Нанди отправилась с сыном к сестре своего отца, жившей в стране мтетва, ближе к побережью. В то время ни Чака, ни его мать не были важными лицами; напротив, их презирали как бездомных бродяг. Старейшиной округа, подчинявшегося Джобе, где они поселились, был Нгомаан, сын Мг'омболо из клана Злечени. Вскоре они познакомились с ним. Нгомаан ласково обошелся с Нанди и ее сыном, и Чака никогда этого не забывал. Здесь он жил, окруженный заботой, как в родном доме, и смог наконец отдохнуть душой.