Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю 1660-1783

• Название: Влияние морской силы на историю 1660-1783
• Автор: Алфред Мэхэн
• Жанр: История

Его причислили к выдающимся военно-морским теоретикам конца XIX — начала XX в. Мэхэн стал кумиром морских офицеров американского флота. Его портреты находятся в кабинетах флотоводцев и военачальников и более 100 лет публикуются на страницах главного военно-теоретического журнала Военно-морских сил США "United States Naval Institute Proceedings". В свое время президент США Т.Рузвельт назвал Мэхэна "великим народным слугой", обладавшим "умом первоклассного государственного деятеля". Огромной популярностью труды Мэхэна пользовались также в Англии, Германии, Франции, России и других странах. Сформулированные Мэхэном концепции оказывали влияние не только на развитие теории военно-морского искусства, но и на выработку внешней политики и морской доктрины многих морских держав мира.

---

Исполнив инструкции, данные им на летнее крейсерство, соединенные флоты возвратились в Кадикс. 10-го сентября они отплыли оттуда в Альхесирас, лежащий на противоположном берегу, против Гибралтара, для поддержки большой соединенной атаки последнего с суши и с моря, в надежде, что она приведет к отнятию у Англии этого ключа Средиземного моря. С теми кораблями, которые уже были там, флот достиг численности почти пятидесяти линейных кораблей. Подробности жестокого штурма едва ли касаются близко нашего предмета, но тем не менее нельзя пройти мимо них без такого, по крайней мере, упоминания, которое может указать их интерес и обратить на них внимание.

Трехлетняя осада, приходившая в рассматриваемое время к концу, обильна многими блестящими подвигами оружия точно так же, как менее видными, но более трудными проявлениями упорной выносливости со стороны гарнизона. Как долго он мог бы еще держаться, сказать трудно, в виду успеха, с каким английская морская сила сводила к нулю старания союзников отрезать сообщения противника со стороны моря, но было по-видимому вероятным, что крепость должна или сдаться подавляющей силе или не пасть совсем, так как возраставшее истощение воюющих сторон предсказывало близкий конец войны. Согласно этому, Испания напрягала свои усилия для лучшей подготовки удара и изощрялась в военной изобретательности, и известия об этом и о приближавшемся решительном состязании привлекали на сцену волонтеров и именитых людей со всех стран Европы. Два французских принца из дома Бурбонов своим прибытием на место предстоявшей драмы прибавили много к тому театральному интересу, каким она была обставлена. Присутствие членов королевской семьи считалось необходимым для подобающего украшения блестящей катастрофы, так как пылкая самонадеянность осадивших заставляла их предвкушать удовлетворительную для себя развязку со всею уверенностью драматического писателя.

Кроме укреплений на перешейке[157], который соединяет скалу с материком и на котором были поставлены триста орудий, главная надежда нападавших возлагалась на десять плавучих батарей, тщательно приспособленных к стрельбе и в то же время неуязвимых для неприятельских выстрелов; на них было поставлено, в общей сложности, сто пятьдесят четыре тяжелые пушки. Батареи эти должны были стоять на якорях, в тесно сомкнутой линии, по направлению от севера к югу, вдоль западного фаса укреплений и в расстоянии от него около девятисот ярдов. Их должны были поддерживать сорок канонерок и столько же бомбардирских судов; и, кроме того, линейные корабли должны были прикрыть атаку и отвлечь гарнизон. Двенадцать тысяч французских солдат были привезены для подкрепления испанцев в решительном штурме, к которому должны были приступить после того, как бомбардирование внесет достаточное разрушение стен крепости и деморализует дух ее защитников. В это время последние насчитывали в рядах своих семь тысяч, а у их сухопутных противников было тридцать три тысячи человек.

Конечный акт был начат англичанами. В семь часов утра 8-го сентября 1782 года командующей генерал Эллиот открыл жестокий и в высшей степени разрушительный огонь по веркам на перешейке. Достигнув своей цели, он остановился, но неприятель поднял перчатку на следующее утро, и в течение четырех дней непрерывно обстреливал укрепления, выпуская с батарей одного только перешейка шесть тысяч пятьсот ядер и тысячу сто бомб в каждые сутки. Так приблизился великий заключительный момент 13-го сентября. В семь часов утра этого дня десять плавучих батарей отдали швартовы, на которых они стояли в глубине бухты, и спустились к назначенным им местам. Между девятью и десятью часами они стали там на якорь и сейчас же был открыт общий огонь. Осажденные отвечали с одинаковой энергией. Плавучие батареи, кажется, брали в общем перевес, и в течение нескольких часов оправдывали возлагавшиеся на них надежды: холодные снаряды не пробивали их бортов, или даже скользили по ним, тогда как самодействующие аппараты для тушения огня противодействовали каленым ядрам.

Около двух часов, однако, показался дым на плавучей батарее главнокомандующего, и пожар, несмотря на все попытки потушить его, распространялся. Такое же несчастье постигло и другие батареи; к вечеру огонь осажденных достиг уже заметного превосходства над огнем противников, и около часу пополуночи большая часть плавучих батарей была в пламени. Их затруднительное положение ухудшилось еще действиями морского офицера, командовавшего английскими канонерками и занявшего теперь пост на фланге линии: он обстреливал ее продольным огнем, с весьма действительными результатами, с этой позиции, на которую испанские канонерки не должны были бы допускать его. В конце концов девять из десяти батарей были взорваны, причем погибло около тысячи пятисот человек и около четырехсот были спасены из огня английскими моряками. Десятая батарея была абордирована и сожжена английскими шлюпками. С потерею плавучих батарей надежды атакующих рушились.

Теперь осталась только надежда принудить гарнизон к сдаче голодом, и к ней-то и обратились союзные флоты. Между тем было известно, что лорд Хоу был на пути сюда со своим большим флотом из тридцати четырех линейных кораблей, с продовольственными судами. 10-го октября сильный шторм от запада нанес повреждения некоторым союзным кораблям, загнав один из них на мель, иод огонь батарей Гибралтара, где он и был вынужден к сдаче. На следующий день показался флот лорда Хоу, и транспорты имели превосходный случай встать на якорь; но этот случай, по безпечности их, был упущен всеми, кромб четырех. Остальные прошли с военными кораблями к востоку, в Средиземное море. Союзники последовали за ними 13-го; но, хотя оказавшись таким образом между портом и стремившимся туда противником и незатрудненные, подобно последнему, продовольственными судами, они все-таки ухитрились позволить транспортам, едва ли не всем, проскользнуть мимо них и встать благополучно на якорь. Затем англичанам удалось не только выгрузить на берег провизию и боевые припасы для гарнизона, но также и высадить отряды войск, привезенные военными кораблями. 19-го числа английский флот прошел через пролив обратно, с восточным ветром, употребив на исполнение всей своей миссии неделю и обеспечив тем Гибралтар еще на целый год. Союзные флоты последовали за ним, и 20-го числа состоялось сражение на дальней дистанции, так как союзники, бывшие на ветре, не настаивали на близкой атаке. Число линейных кораблей, участвовавших в этом "великолепном зрелище", заключительной сцене великой драмы в Европе — финале успешной обороны Гибралтара — было восемьдесят три: сорок девять союзных и тридцать четыре английских. Из первых только тридцать три вступили в бой, но как и худшие ходоки вероятно подошли бы к общей схватке, то лорд Хоу был, надо думать, прав, уклоняясь, насколько от него зависело, от состязания, которого союзники не слишком горячо добивались.

Таковы были результаты этой большой борьбы в европейских морях, ознаменованной со стороны союзников усилиями — гигантскими по размерам, но разрозненными и вялыми в исполнении. Англия, которую противники так сильно превосходили в численности кораблей, выказала твердость в преследовании избранной цели, а моряки ее обнаружили высокое мужество и искусство в своей профессии, но едва ли можно сказать, что понимание военного дела членами ее советов и руководительство морскими силами из кабинета были достойны искусства и патриотизма ее моряков. В действительности шансы против нее не были, даже приблизительно, так велики, как это казалось по грозным спискам орудий и кораблей ее противников, и если справедливо извинить ей первоначальные колебания, то затем целые годы нерешительности и нецелесообразности действий со стороны союзников должны бы были обнаружить для нее их слабость. Нежелание французов рисковать своими кораблями, так ясно выказанное д'Эстьеном, де Грассом и де Гишеном, а также медлительность и несостоятельность испанцев должны бы были побудить Англию к преследованию ее исконной политики — поражать организованную силу неприятеля на море. В действительности, и вероятно, в силу вещей, открытие каждой кампании заставало неприятелей разделенными — испанцев в Кадиксе, французов в Бресте[158].

Для блокады французского флота всей своею силой, пока он еще не вышел из порта, Англии надлежало употребить всевозможные старания, этим она остановила бы в самом начале главный поток союзной силы и, зная точно, где был большой флот последней, освободилась бы от влияния той неизвестности, которая стесняла ее движения, как только эта сила приобретала свободу в открытом море. Стоя перед Брестом, английский флот был бы расположен между союзниками; через свои разведочные суда он узнал бы о приближении испанцев задолго перед тем, как могли бы узнать это французы, Англия держала бы тогда в своих руках возможность противопоставить каждому союзнику флот, и количественно, и качественно превосходивший его силы. Ветер, попутный для испанцев, запирал бы их союзников в порту. Самые яркие примеры упущений со стороны Англии мы видим, во-первых, в том факте, что де Грассу было позволено выйти в море беспрепятственно в марте месяце 1781 года, хотя английский флот, более сильный, чем флот де Грасса, и отплыл из Портсмута на девять дней ранее последнего, но был задержан Адмиралтейством у ирландского берега[159]; и во-вторых, в том, что в конце этого года Кемпенфельдт был послан задержать де Гишена с силою, слабейшею, чем у противника, тогда как дома оставалось еще довольно кораблей для того, чтобы дать ему перевес над последним. Несколько кораблей, которые должны были сопровождать Роднея в Вест-Индию, были уже готовы ко времени отплытия Кемпенфельдта, и тем не менее ими не воспользовались в предприятии, так близко влиявшем на задачи кампании Роднея. Упомянутые силы, при их соединении, уничтожили бы семнадцать кораблей де Гишена и конвоировавшийся им коммерческий флот с ценным грузом.