Василий Петров - Прошлое с нами (Книга первая)

• Название: Прошлое с нами (Книга первая)
• Автор: Василий Петров
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988

В своих мемуарах кандидат военных наук дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант артиллерии В. С. Петров рассказывает о событиях первого и последующих дней минувшей войны на отдельных участках Владимир-Волынского укрепленного района в полосе 5-й армии Юго-Западного фронта. Советские воины подразделений 92-го отдельного артиллерийского дивизиона и других частей, о которых упоминает автор, поставленные в неимоверно тяжелые условия, сражались с непоколебимой стойкостью, отвагой и мужеством, не щадя жизни, движимые стремлением отстоять независимость Родины

---

Когда же придет рассвет? Да, я ждал этого, может быть, с большим нетерпением, нежели кто-либо другой в походной заставе. По крайней мере будет видно, что делается перед глазами.

Бредут, шатаясь, люди, сталкиваются, падают. Иной после падения еще продолжал на четвереньках движение. Подняться он не в состоянии.

Моя задача — обеспечить безопасность людей, спящих на ходу. Все в колонне полагаются на бдительность взводов, несущих охранение. Противник близко, вот... снова вспыхнула ракета... Вчерашний день, атака танков... Слова командира дивизиона всплыли в памяти и несколько ободрили меня. Я стал считать людей. Еще несколько часов назад положение было терпимым. Они были на виду, шли кое-как, но все же шли... а сейчас? В предрассветной мгле пропали куда-то... Позади четыре орудийных номера на ногах спят, прислонясь один к другому. Нет, невозможно! Этак он свалится — и поминай как звали, даже днем с огнем не найдешь во ржи. Нужно принимать меры. Немедленно. Я соберу их и пусть идут вместе, держась друг за друга. Но... оголяется прикрытие. Пойду, поставлю в известность командира батареи. Люди не в состоянии передвигаться порознь.

С этим намерением я оглянулся и увидел длинную вереницу людей. Они шли в обнимку. Неужели колонна, пять отдельных подразделений с дистанцией в пятьсот шагов? В таком виде! И я понял, насколько безвыходно положение. Ставить в известность — кого? О чем? Разве командиры, усилиями которых двигалась эта толпа людей, не знают их состояния?

Безмерная усталость сковала мышцы. Я сам не мог двинуться с места. Что делать? Идея командира дивизиона нежизненна, исчерпала себя? А долг, присяга? Нет, я обязан... они обязаны... все мы обязаны идти любой ценой. Я повернул обратно.

Под ногами стелилась колючая ежевика. На склоне бугра поле, вдали виден лес. Мой взвод спускался вниз, в лощину. От треугольника, образованного парными дозорами, ничего не осталось. Люди перемещались скопом, три-четыре кучи.

В стороне тащились два-три человека, по всей вероятности, из головной походной заставы. 1-й огневой взвод опередил колонну?

Водворить порядок. Дозорные сейчас же должны занять свои места! Но командиры орудий и командир отделения тяги тверже, чем остальные, держались на ногах, были вроде поводырей. Как только они отошли, наступило замешательство. Одна куча распалась, люди столкнулись, падали.

Я вернул сержантов, и они принялись за дело. Подъем длился медленно и долго. Но подоспело время, и в затуманенные сном головы вернулось сознание. Орудийные номера заняли назначенные каждому места.

Третий день войны

24 июня. Время 4 часа 30 минут. Походная застава шла, держась лесной опушки. Молодые ветвистые сосны испускали аромат смолы. Не знаю, тепло ли, веявшее со стороны сосен, или мысль о дозорах явились причиной того, что мой разум на какое- то мгновение сковала истома. Я потерял связь с происходящим. Перед глазами вдруг возник человек, майорские знаки различия. Командир дивизиона!

— Товарищ майор... первый огневой взвод третьей батареи несет службу левой боковой заставы. За время...

— В таком-то виде люди... как со свадьбы... И сам он спит. Кругом противник, черт побери, возьмитесь за службу,товарищ лейтенант.— Командир дивизиона скрылся, как привидение, среди сосен. С ним были еще какие-то люди, три-четыре человека, по-видимому, сопровождавшие.

Я остановил взвод. Орудийные номера топтались в сонном забытье на месте. Бледные измученные лица, пялят глаза. Головной дозор находился с боковым вместе. «Внимание, становись, оружие на изготовку. Этого я не потерплю! Вздремнули немного и всё, довольно. Старшим дозоров, выйти из строя! Отставить... Отставить... отставить. Внимание! Дозорным поменяться местами! Проценко, Дорошенко, Белый! По местам, бегом... марш!» И они побежали.

Лес кончился. До горизонта раскинулись поля. 1-й огневой взвод очнулся. На дороге я увидел колонну, спят все поголовно. У меня стало меньше поводов обращаться к дозорным.

Вдали над вершиною леса показалось солнце. Лучи его рождали в душе облегчение. Орудийные номера уже не сталкивались лбами, не валились наземь. У сержанта Дорошенко на лице какое-то подобие улыбки.

— Эй,— кричал он дозорному,— просыпайся. Гляди под ноги... ящерица... не наступи на хвост!

Пришел проверяющий — военинженер 3-го ранга Попов. Оказывается, была предпринята попытка перейти шоссе. Помешала немецкая автоколонна. Подразделения возвращаются обратно в лес, который прошли ночью. Боковая походная застава должна обеспечить прикрытие со стороны строений, которые виднелись вдали.

На горизонте начали рваться бризантные снаряды, грохотали орудийные выстрелы. Артиллерия вела огонь с закрытых позиций? Немецкая? Наша?

Снова Попов. Спросил, откуда стреляли орудия, куда? Походная застава уверена, что это бризантные гранаты? Может быть, шрапнель, и недалеко позиции нашей артиллерии?... Попов имеет приказание выяснить и доложить начальнику штаба дивизиона. Орудийные расчеты заняли оборону. Прошло полчаса, вдали грохот затих. Противник не появлялся. Подошли дозорные из батарей управления. Боковая застава последовала за ними. Голова колонны втягивалась в лес. Опять тревога. Беглым шагом подразделения спешили укрыться. Мой взвод получил приказание занять оставленные только что позиции. В стороне дороги люди оглядываются. Что там происходит?

Солнце грело все больше. В глубине леса тишина. Передо мной ручей. Песчаное русло, вода чистая, родники должны быть недалеко. Все пьют, подставляют фляги. Вода начала темнеть на глазах. Кто-то замутил, по-видимому, подошла колонна.

Время 12 часов 40 минут. Прибыл взвод управления от 2-й батареи. Я передал его командиру, младшему лейтенанту, ракетницу, рассказал то, что касалось порядка движения. 1-й огневой взвод сложил с себя обязанности боковой походной заставы.

Я чувствовал облегчение. На дороге сохранялось подобие рядов. Между подразделениями — дистанция. И пыль. В первых шеренгах мало заметна, в хвосте висит густым облаком.

Чем объяснить стрельбу артиллерии? Далеко продвинулся противник. Нашему походу, вероятно, конца пе будет. Не узнать крепких, здоровых людей. Лица бледные, осунулись, будто постарели. Многие изменились до неузнаваемости. И причины нетрудно понять. В течение двух суток они перенесли столько испытаний!

Колонна двигалась зигзагами, преимущественно на северо-восток. Я определил направление по компасу, которые крепится на планшетке. Скорость — два-три километра в час. Из одной рощи подразделения переходили в другую, и опять поля, бугры, долы.

Командир дивизиона, очевидно, избегал населенных пунктов. Сведения о противнике не поступают. Два-три раза пролетал «хеншель». Вдали плыли «юнкерсы» в безоблачном небе, стая за стаей.

«Свои... пехота»

Наступила ночь. Марш продолжался. Дорога, деревья, людские лица, все, что перед моими глазами, представлялось, как в тумане. И будто идти легче. Командир дивизиона отменил ряд ограничений, в частности, равнение в шеренгах, оружие позволялось нести вольно. Чаще делались привалы.

Но в остальном майор Фарафонов остался непоколебим. «Не отставать, не задерживаться, не останавливаться!» Начальник штаба дивизиона собрал командиров, которые не имели подчиненных, и всех начальников служб. Они курсировали непрерывно из конца в конец колонны. Один уходил, являлся другой.

Наступил новый день. Солнце, жара, пыль. Усталость достигла новой стадии. Во всех мышцах ощущалась непроходящая боль, конечности налиты тяжестью. Если замедлить, остановить шаг, необходимо собрать все силы, чтобы сойти с места.

Над головой в продолжение трех-четырех часов тень ветвей. Тянется лес, местность многоводная. Болота то справа, то слева.

После полудня стали доноситься перекаты далеких разрывов. По-видимому, бомбежка. Пролетают «юнкерсы». Скрывались в небе самолеты, затихал гул двигателей.

11 часов. Слышатся разрывы, орудийные выстрелы. Пикируют самолеты. На горизонте дым. Вырисовался острый шпиль костела. Красные крыши зданий. Город. Уж не Ковель ли? В ста с лишним километрах от границы. Неужели немцы за трое суток сумели преодолеть такое расстояние?!

Переломные минуты марша наступили для меня совершенно неожиданно. Редколесье. На виду шла 2-я батарея. В сотне шагов лейтенант Величко, замполит, Поздняков, за ними взвод управления в строю. Все то, что я видел последние пять-семь километров. Величко обернулся. — Внимание... сократить дистанции...

Расстояние медленно уменьшалось. Я старался ускорить шаг. Позади оба командира орудия — Проценко, Дорошенко — в затылок им расчеты в колонне по одному.

— Третья батарея... повзводно... в цепи... бегом... марш! — подал команду лейтенант Величко.

Началась со всех сторон стрельба. Частая, беспорядочная. Кто стрелял? Зачем?