Борис Абакумов - Неизвестная война. В небе Северной Кореи

• Название: Неизвестная война. В небе Северной Кореи
• Автор: Борис Абакумов
• Издательство: TOO "Радуга"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Воспоминания советского лётчика-истребителя Бориса Сергеевича Абакумова (1924-1995) о войне в Корее.

---

Успехи наших лётчиков в боях на больших высотах вынуждена была даже признать американская печать. Обозреватель журнала «Лук», Флетчер Кнебель, в одной из своих статей писал: «Красный… пилот… взлетает к солнцу, посмеиваясь над Америкой и её хваленой авиацией, американский лётчик–истребитель летит ниже его и отстает от него». «…Коммунисты, бесспорно, могут вытеснить нас из, воздушного пространства в любой месяц, когда они захотят это сделать…» Такими статьями они нагнетали военный психоз.

Конечно, борьба с авиацией интервентов в Корее для наших летчиков была не такой простой и лёгкой, как писал этот американский корреспондент. За всё время моего участия в боях я не помню случая, чтобы нам пришлось сражаться с равным по численности противником. Чаще всего вражеских самолетов было вдвое, втрое, в пять, а то и десять (!) раз больше наших. Судя по рассказам товарищей, с таким же превосходящим по численности противником обычно приходилось сражаться и летчикам других наших подразделений.

Ведя бои в стратосфере, мы все время учились. Каждый летчик лично убедился, что на высоте 14 000 метров нельзя действовать так же, как на высоте, скажем, в 10 000 метров. Там, в стратосфере, меньше диапазон рабочих скоростей, поэтому нельзя допускать большие крены при виражах и разворотах. Вообще, самолет в стратосфере становится более инертным, манёвр в горизонтальной и вертикальной плоскости осложняется. Отсюда и бой не может носить такого энергичного характера в манёвре, как на меньших высотах. На этих высотах управлением надо действовать более плавно, но, конечно, достаточно энергично и точно.

…Однажды Иван Никитович решил провести боевую опёрацию по радио. Он знал, что противник, хорошо использует радиоперехват и информирует своих о наших намерениях и действиях, даже пытается вмешиваться в команды боя на русском языке. Противник никак не мог подобрать удачно интонацию Кожедуба по радиоразговору, и ему приходилось применять радиопомехи, чтобы как-то исказить радиообмен. И вот, используя их любопытство в этом вопросе, была разработана операция, которая потребовала минимального количества радиотехнических средств и самолётов для её осуществления. Начальник связи Р. Е. Милюков дополнительно выбросил несколько радиоточек для полного радиообмена «земля-воздух». И как только всё было готово, три пары наших самолётов поднялись в воздух взяв себе каждая позывные ведущих групп. Я тоже был в этой группе. Слышим информацию станции наведения: «Противник большой группой подходит к „сосиске“». «Сосиска» — это район дельты реки в Корее на самом изломе Корейского полуострова, на карте очень похожий на сосиску, и Иван Никитович окрестил этот район именно так. Наши все это знали и прекрасно ориентировались в воздушной обстановке. Часто можно было слышать по радио: «Бой идет на „сосиске“. Все туда!» и все направляли свои машины в этой район. Там же и были наши станции наведения.

Итак, наша шестёрка шла на большой высоте, на интервалах и дистанции зрительной связи между парами и вела по радио обмен «воздух–воздух» и «воздух–земля», прослушивая работу всех наземных информационных средств. Ведущий одной из пар после информации с земли о противнике, передаёт: «Противника вижу. Приготовиться к атаке». И передает команду другой «группе»-паре — «Заходить в атаку справа сверху» и так далее. Слышим, станция наведения передает, что «Сейбры» бросают подвесные баки с горючим, то есть готовятся к бою. Мы ведём переговоры с третьей парой, которая тоже передаёт, что «Сейбры» бросают баки — они это видят и принимают меры предосторожности, чтобы кто-нибудь не столкнулся с падающими баками. «Противник начинает метаться», — передает станция наведения. Ведущая пара, а по позывному — целая наша группа передаёт, что заходит слева для атаки противника. Противник очень встревожен. Их локаторы на земле никого не видят. Мы находимся слишком далеко, а по радиообмену бой вот-вот начнётся. «Видимо, применено какое-то новое противолокационное средство», — думают они. «Сейбры», истратив горючее, возвращаются на свою базу, и нам там тоже делать нечего — идём на свой аэродром. Вот так, не вступив в прямой контакт с противником, мы выиграли бой, а противник свою задачу не выполнил.

Как-то я, раненый, встретился в госпитале с одним артиллеристом-зенитчиком из района «сосиски». Этот зенитчик в разговоре сказал мне: «Как только мы услышим, что наши пошли на взлёт, мы садимся на лафеты пушек и смотрим, как американцы удирают в сторону моря. Вот как они вас боятся!» Это было приятно слушать из уст солдата!

Американские посты наведения были расположены почти на всех островах до самой китайской границы, и их радиолокаторы и системы подслушивания контролировали наш режим работы. Они сразу сообщали ведущим групп всю добытую информацию, часто вмешивались в управление боем с земли на русском языке, но не могли они никак подделать воркующий басок Кожедуба, его интонацию, которую каждый наш лётчик улавливал прекрасно и не попадал в сети ложных команд. Не вышло у них ничего и с приводными станциями, хотя они пытались подстраиваться на дальний привод и включали мощные станции кораблей, находящихся в море, для того, чтобы увести наших летчиков к себе. Конечно, наши приборы начинали врать, приходилось брать ориентировку по солнцу, если мы были за облаками. Компас и ближний привод с выходом под 90 градусов в облаках спасали нас от ловушек. Ловили они нас и в вечерние часы, выпуская в налет до 300 самолетов, рассчитывая, что по времени наша посадка будет в ночное время. Но и это не удалось осуществить им. Мы были подготовлены и в этом вопросе. Зная наш распорядок дня по приему пищи, американцы подстраивали вылеты нам именно в эти часы. Они рассчитывали, что с полным желудком лётчик не может хорошо вести воздушные бой из-за веса пищи в желудке, увеличивающейся во много раз при перегрузках и отрицательно действующей на внутренние органы.

Во время одного из боев 13 октября после больших перегрузок, как рассказал мне Саня Литвинюк, он остался один и вдруг увидел выше себя на пересекающихся курсах пару самолётов, идущих со стороны солнца. Они блестели так же, как и наши МиГи. Он подумал, что это наша пара, и сделал маневр на сближение с ней, чтобы пристроиться. Сблизившись, Саня увидел, что это «Сейбры». Они были выкрашены не в грязно-голубовато-зеленый цвет, а блестели, как наши МиГи, но только на концах крыльев у них были нанесены желтые полосы. «„Сейбры“ начали подделываться американцами под наши самолеты в окраске», — подумал Саня и вступил с ними в бой. «Сейбры» уклонились от боя и ушли в безопасную для них область над морем. Не часто, но такие случаи перестраивания бывали с обеих сторон в процессе боя, о чем докладывали летчики и разведка.

АЭРОДРОМ МЯУ-ГОУ

«…А степная трава пахнет горечью…»

Недалеко от аэродрома Мяу-Гоу, где мы базировались, был военный городок, в котором мы жили. Он был обнесен колючей проволокой в три ряда, так же как и в Аньшане. Двухэтажные дома с удобствами были построены в свое время по японским проектам. Они были просторнее и почему-то чище, чем в Аньшане. Разместились мы в комнатах по звеньям и эскадрильям. Комнаты были скромно меблированы. Кровати снабжены москитными сетками. На окнах висели добротно сделанные двойные светомаскировочные шторы из черного и красного материала, сшитого вдвое. Все это создавало своеобразный уют в помещении. В длинном и довольно широком коридоре стояли столы для игры в пинг-понг. После полетов мы разыгрывали на них целые баталии — устраивали своеобразные соревнования до самого отхода ко сну. Заснуть нам часто мешали ночные налёты американцев. Пришлось их нам обрабатывать и ночью. Для этого была выделена лётная часть, которая с успехом справлялась с задачей. Как-то я встретился с Михаилом Ивановичем Богдановым, который мне кое-что напомнил и рассказал некоторые детали в работе ночников…

Когда стали сбивать американские самолеты ночью, им это не понравилось. Они стали применять различные приемы маскировки: выкрашивали низ самолетов специальной чёрной краской, не отражающейся в прожекторных лучах, строили боевые порядки эшелонировано по высоте, выделяли специальные самолеты для массированных атак по нашим самолетам, которые попадали кому-нибудь из них на прицел, Один из наших летчиков привез на своем МиГе более сотни пробоин, но благополучно сел на свой аэродром, попав под такой конвейер атак. Видимо, для конвейера использовались приводные средства, установленные на самолетах противника. Итак, с наступлением темноты начинались действия ночной авиации противника. Прилетали сначала Б-26 — это средний бомбардировщик. Они охотились за световыми ориентирами и бомбили их мелкими бомбами. Мы этот самолет называли «старшиной», который обычно укладывает всех спать. Зенитчики, конечно, открывали огонь, и небо расчерчивалось огненными пунктирами трасс малокалиберной скорострельной артиллерии. Однажды, прожектористы, выслав засаду в сопки, поймали такого «охотника». Он шел на малой высоте и кидал бомбочки. Наши прожектористы неожиданно для него осветили лучом прожектора прямо в лоб, Б-26 как шарахнется от луча и угодил прямо в сопку, и как говорят, «сразу успокоился».