Глеб Бобров - Осколки

• Название: Осколки
• Автор: Глеб Бобров
• Издательство: Виртуальная реальность» Шико
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-492-115-9

Так сложилось, что последние тридцать лет мы живем под прямым или опосредованным давлением войны. Цинковые гробы Афгана, межнациональные конфликты, Чечня, терроризм… Эти абстрактные слова обретали конкретность, входя в человеческие дома и судьбы. Кроме того, сознание десятков миллионов людей было потрясено распадом Советского Союза… И разве можно сказать, что эти войны — афганская, обе чеченские — закончились? Они продолжаются — в памяти и сердцах тех, чьи души были задеты ее осколками. И, даже когда приказано забыть, все равно внутри остается щемящая боль, которая не проходит и с годами.

Сборник «Осколки» представляет собой лучшее в «окопной» поэзии. Если попытаться одним словом дать обобщающую оценку содержания сборника, то этим словом будет — зрелость! Действительно, стихи в нем являются плодом размышления над чувственной рефлексией, над возвращением к себе и к ситуации, к сумме нравственных выборов, которые предлагала жизнь.

Авторы сборника исповедуют различные стили и эстетические принципы. Они так не похожи друг на друга. Но при этом они равны в своей художественной зрелости, художественной правде и силе поэтического слова. Каждый из них принес свой осколок — боли и любви. Из этих осколков памяти они и создают картину поэтического видения современности — прекрасной и ужасной. Какой и бывает настоящая жизнь.

---

Паранойя

Ночь. Боль предчувствия. Старик.
Полузасыпанный арык.
Две заблудившихся брони.
Ракет враждебные огни…
Накрытый простынями стол.
Больница. Галоперидол.

Луна в арыке кишлака.
Чалма седого старика,
Его насмешливый ответ:
«Душманов нет, душманов — нет…»
Надсадный грохот ДШК.
Как плеть, повисшая рука.
Куда — то падающий пол…
Больница. Галоперидол.

Ночь. Обезумевший старик,
Его отрезанный язык,
Беззубый, судорожный рот,
Который больше не соврет
И руки черные твои
В чужой и собственной крови…
Слова: «Сестра! Скорей укол,
Два куба. Галоперидол.»

Сон маршала

Однажды Маршалу — звонок по телефону.
И голос Маршалу до ужаса знакомый
Сказал насмешливо и твердо, без доклада:
«Вы завтра будете командовать парадом!»
И вот, хмелеющий от собственной гордыни,
На площадь Маршал въехал в черном лимузине.

Плечом к плечу. За строем — строй. Побатальонно.
Застыли четкие армейские колонны.
Он в мегафон сказал приветственное слово
И растерялся от молчанья гробового.
И грубо крикнул: «Что за Армия такая?!»
Знакомый голос произнес: «Сороковая»
И кто-то тут же тихо уточнил из свиты:
«Они не слышат, Маршал.
Все они — убиты».

Бросьте!

Бросьте, не надо нас делать святыми!
Разве безгрешны бывают солдаты?
Мы возвращались усталыми, злыми,
С болью и матом.

С верой в дорогу к родимому дому
Переносили Восток и лишенья.
Это потом пристрастились к спирному.
По возвращенью.

Бред, что мы продали дьяволу душу!
С нами столкнувшись, шарахались черти!
Нас научили хребты Гиндукуша
Жизни и смерти.

Ложь, будто мы разучились смеяться!
Просто не можем смеяться беспечно —
Нам на войне было многим по двадцать.
Многим — навечно.

Жизнь продолжается дальше. И все же
Скрыта у всех — и счастливых и пьяных
Неоперабельным раком под кожей —
Память Афгана…

2008 г.

Ответ И.Бродскому, лауреату Нобелевской премии, автору стихов «О зимней компании 80 — го года»

«Слава тем, кто не поднимая взора,

Шли в абортарии в 60-х,

Спасая отечество от позора…»

И. Бродский «Стихи о Зимней компании

«Убийство — дело рук молодежи, знакомой

С кровью понаслышке

Или по ломке целок…»

«Ясный морозный полдень

В долине Чучмекистана…»

И. Бродский «Стихи о Зимней компании

«Настоящий конец войны —

Это платье одной блондинки

На спинке венского стула….»

И. Бродский

Маэстро! Оставьте вздор
Высматривать скуки ради
Отроги афганских гор
На гладком листе тетради.
Плести рассуждений нить,
Качаясь на венском стуле,
Не зная, что значит быть
Горячей зимой в Кабуле.
Здесь все навевает грусть:
Долины, предгорья, реки.
За гребнями гор — Союз,
Для многих — уже навеки.
Давай, брат, на всех разлей
Афганской тоски и страха.
За родину тополей
Возлюбленную Аллаха —
Где разум был просто слеп,
А вера имела силу,
Где мы раздавали хлеб,
Что горек был от тротила.
Где с пылью глотали страх,
Где пили немые тосты,
Где правду везли в гробах,
Запаянных
На погосты!
За тех, кого с нами нет:
Шагнувших под солнцем белым,
Не в гранки своих газет, —
Под планки чужих прицелов.
Сгоревших: живьем в броне,
На гнойном тряпье санбатов,
Оставшихся на войне
Кровавых восьмидесятых.
Поэты кричат во сне.
А крест наш несут солдаты.

Игорь Некрасов

Некрасов Игорь Петрович. Родился 4 апреля 1966 года в станице Кущевской Краснодарского края. В 1984–1986 гг — служба в 191-ом отдельном мотострелковом полку в провинции Газни (Афганистан) — сержант, санинструктор 8 МСР, разведрота. Женат, две дочери. Автор сборника стихов «Загадай мне звезду» (2005). Живет в Ставрополе.

Афганистан. Остался навсегда

Откуда знать мне, спросишь, о пехоте? p
Забыл бы, да забыться не дают:
То выстрелит мениск, то нервом хлопнет,
Да так, что лучше встретиться в раю.
Кому сказать, да слов не наберется, —
В горячей фляге больше нет воды…
Пехота — след. Во мне он остается…
Жить можно. Если б не было войны.
В горах, где турбулентность, вертолеты
Махнули нам бессильными винтами:
«Мы выдохлись, а вы… а вы — дойдете…
Пехота — это сами… сами… сами…»
Сквозь грохот боя танки рокотали:
«Нельзя туда нам — бьют гранатометы!
Сожгут броню, а вы… а вы — дойдете…
Пехота — это сами… сами… сами…»
Изыски — назовут мотострелками —
«Филологов-штабистов» хуета —
Пехота есть пехота. Простота
Названия — солдатскими сердцами,
И выдохом: «Все… наша высота…» —
Пехота — это сами… сами… сами…

…и вот кричу: «Бача, давай по новой!»

…и вот кричу: «Бача, давай по новой!»
свеча, упавшая под лед, горела долго…
чудо?… диво?..
слеза под скрип зубов комдива
пыталась растопить тот лед…
семнадцать километров до Газни…
а журавлю неделю лету до России…
семь дней душе на подвиг отпустили…
и кто вперед…
и кто пойдет…
и скольких понесут…
а скольких бросят…
не брошен ни один…
всех донесли…
шипение тангент как вздох из ада…
и каждого нашла своя награда…
играли гимн… он стал хитом…
знамена выцвели, лафеты укрывая…
и залпы в небо… в трех шагах от рая…
удачи все желали журавлю…
кури, бача… спасибо, не курю…
от свечки не прикуривают…
поздно…

1985

Знанье

Присущее собакам знанье —
К покойнику надсадно выть…
Сосед, сказали, был «афганец».
Не вынеся лихой судьбы,
А может, по чьему веленью,
Поди теперь уж разбери,
Повесился у входа в сени
Часа тому назад как три…
Я тут недавно поселился —
Всего-то пять годков прошло…
Не знал его, а он, вишь, спился.
Нехорошо.
К тому ли мне сегодня снилась
Та злополучная война,
Что не объявлено все длится
В моих, не дай кому-то, снах…
Как-будто были мы убиты,
Но вдруг — ожившие — ползем…
И голос детский «Витя… Витя!» —
И дождь вминает в чернозем
Меня, его, траву и память…
А мне мешает автомат
Схватить Витька двумя руками
И притянуть к себе… назад…
И он уполз. А я остался.
Проснувшись, понял, что во сне
Его душа не дозвалася,
Не достучалася ко мне…
Лишь вой собачий с причитаньем
Его вдовеющей жены…
Сижу контуженный тем знаньем
Собачьей жизни и войны…

Схоронили за кладбищем,

Схоронили за кладбищем,
Люд к лапше не пришел,
И родня тоже — та ещё,
Будто он не крещён…
Люд друг дружку науськивал:
Во грехе, мол, ушел…
Как же это по-русски, бля,
Как же не хорошо…

* * *

Саланг опять с разлукой спутал снежность…
А в кружках кишмишовка — местный «чай»…
Щетина щек не спрячет братства нежность…
Горчинка радости как горный молочай
Граненым краем режет — острый скальпель…
Понять непонятых не тужится страна…
Окно февральское… тепло… плесни «пять капель»…
У горя есть святые имена…
А веры нет… а верить очень надо…
И надо жить, тем более любить…
Мне сон принес лихой азарт засады…
Я тоже знал — меня им не убить…
Нам не простят наивность философий,
И не поймут, и хрен с ним, у войны…
Бача, мне не понять гражданский кофе…
«ЗА РОДИНУ!!!»… и капля тишины…

Кофе по-афгански