Глеб Бобров - Осколки

• Название: Осколки
• Автор: Глеб Бобров
• Издательство: Виртуальная реальность» Шико
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-492-115-9

Так сложилось, что последние тридцать лет мы живем под прямым или опосредованным давлением войны. Цинковые гробы Афгана, межнациональные конфликты, Чечня, терроризм… Эти абстрактные слова обретали конкретность, входя в человеческие дома и судьбы. Кроме того, сознание десятков миллионов людей было потрясено распадом Советского Союза… И разве можно сказать, что эти войны — афганская, обе чеченские — закончились? Они продолжаются — в памяти и сердцах тех, чьи души были задеты ее осколками. И, даже когда приказано забыть, все равно внутри остается щемящая боль, которая не проходит и с годами.

Сборник «Осколки» представляет собой лучшее в «окопной» поэзии. Если попытаться одним словом дать обобщающую оценку содержания сборника, то этим словом будет — зрелость! Действительно, стихи в нем являются плодом размышления над чувственной рефлексией, над возвращением к себе и к ситуации, к сумме нравственных выборов, которые предлагала жизнь.

Авторы сборника исповедуют различные стили и эстетические принципы. Они так не похожи друг на друга. Но при этом они равны в своей художественной зрелости, художественной правде и силе поэтического слова. Каждый из них принес свой осколок — боли и любви. Из этих осколков памяти они и создают картину поэтического видения современности — прекрасной и ужасной. Какой и бывает настоящая жизнь.

---

Схоронили за кладбищем,

Схоронили за кладбищем,
Люд к лапше не пришел,
И родня тоже — та ещё,
Будто он не крещён…
Люд друг дружку науськивал:
Во грехе, мол, ушел…
Как же это по-русски, бля,
Как же не хорошо…

* * *

Саланг опять с разлукой спутал снежность…
А в кружках кишмишовка — местный «чай»…
Щетина щек не спрячет братства нежность…
Горчинка радости как горный молочай
Граненым краем режет — острый скальпель…
Понять непонятых не тужится страна…
Окно февральское… тепло… плесни «пять капель»…
У горя есть святые имена…
А веры нет… а верить очень надо…
И надо жить, тем более любить…
Мне сон принес лихой азарт засады…
Я тоже знал — меня им не убить…
Нам не простят наивность философий,
И не поймут, и хрен с ним, у войны…
Бача, мне не понять гражданский кофе…
«ЗА РОДИНУ!!!»… и капля тишины…

Кофе по-афгански

…а мы с тобою просто пили кофе
под звездами, что ярче трассеров…
там кипень облаков и то по крохам…
а радости — сто сорок коробов…
а мы с тобою просто пили кофе…
и не было колонн, ночных засад…
случалось, загорали мы неплохо
в тени дворцов, под нежностью наяд…
а в основном, мы просто пили кофе…
излетом донимали «мухи» нас,
от кофеина мы едва не сдохли —
он рвал сердца, как траки рвал фугас…
но мы с тобою просто пили кофе…
и ждали писем, вскрытых в основном…
кто их вскрывал — душманы или блохи?
мы ничего не ведали о том…
ведь мы с тобою просто пили кофе,
когда после засад, да на допрос…
и особист, как академик Йоффе,
на атомы щепил нас на донос…
а мы с тобою просто пили кофе…
мы «Чарльз» не признавали за угар…
ты высказал мне все безмолвным вздохом:
про свой Саланг, Газни и Кандагар…
бронежилет, расстрелянный на строфы —
«ошибкой» окантован роковой…
давай, бача, по Третьему… и кофе…
мы пить его приучены войной…

Одномолчане

Почему молчишь? Морозы? Нас тоже до… стали. Обещают, суки, до 37 ночью. Серьёзно, по хате хожу в унтах — плюс восемь!

(Сергей К. - живая легенда, настоящий герой, автор и исполнитель «народных» песен, хороший человек).

«Почему молчу? Ты прав. Морозы» —
Легче оправданья не найти…

Два фрагмента из афганской прозы:
Я — строка. Два тома толстых — ты…

Есть о чем кричать. Слышней — молчанье.
Сердцу не придумали беруш.
Все мы с той поры однополчане.
Есть у нас и крестный — Гиндукуш.

Мы — антитела и антитезы.
Отторженцы мира и войны.
Наглухо промерзшие протезы.
Отчеств не имевшие сыны.

Что же до письма… пишу, Серега,
Вон их целый ворох на душе…
В череде мутаций интердолга
Фраз «недострелённое» клише.

Снегу намело. Дела. Работа.
Быт спокойный все не пристает.
Память, словно пуля на излете —
Ранит, а до смерти не убьет.

Так вот и молчим. Одномолчане.
Выскажемся — зряшно — не поймут.
Вот уже морозы полегчали.
Выживем, бача… по одному.

Площадка футбольная как промокашка

Площадка футбольная как промокашка,
Поодаль — дыра прямо в землю — люк.
Дыра — это дверь. Там живет дядя Сашка.
Уже и не бомж — просто жизненный глюк.
Откуда он тут, из какого исчадья?
Контужен в Афгане. Потом бизнесмен.
Теперь он для школьников леший и дядя,
Подмена понятий, подмена подмен.
О подвигах Сашки написано в прозе,
Что много геройского сделал в горах,
Теперь вот в дыре. Пережить бы морозы.
И душу излить под бутылку в стихах.
Рад: где-то надыбал осьмушку батона —
На сутки запас — дяде Сашке и вшам.
Калачик судьбы на подстилке картонной
С надеждой в кармане, что скоро весна…
Он умер. Едва не дожив до рассвета.
Так хочется жить!? — он у неба просил.
Но занят был Бог. Строил планы на лето.
И слушал о дятлах доклад «би-би-си»…

Там небо ниже

Там небо ниже
На три тысячи шагов.
Там звезды ближе
Облаков.
А у ручья
Остался след
Моей ноги,
Оторванной войной…
Потом решили, что ничья —
Победы нет…
Зной.
Бред.
Панджшерский снег ночной пурги…
И на рассвете жизни-вдруг-ни зги.
Отравы бы.
Куда девать мне сапоги
Правые?..
Потом убили Рохлина.
Жена.
Вроде бы.
Уж лучше б там — на Ургуне —
Война…
Плохо мне.
Родина!

…вопрос решен… и мы уже не там…

…вопрос решен… и мы уже не там…
…наш вид давно пошел на вымирание…
…потертое клеймо на нас — «афган»…
…салам, по совместительству дехканин!..
…не помнишь?.. мне б такое позабыть…

…закусываю яблоком моченым
граненый до сивушестости быт…
и сам дивлюсь живучести печенок…

…но более — живучести химер…
…какое там — «знай выпитому меру»…
…мы родом из пустой эпохи мер…
…потомки чистых опытов Пастера…
…засунуться бы в колбу и молчать…
…но колбы извели… оскомий мыслей…
…дехканин, а по-нашему «бача»,
…ты в памяти до пика нервных систул…
…но радуюсь, когда увижу взгляд,
…который мне паролем бьет по роже:
в нем счастья свет увиденных Плеяд
в предутренней росе на длани Божьей…
и пафосность уместна тут вполне —
оставшихся живыми после боя…

дехканин, ты не помнишь о войне…
и правильно, родной, ведь Бог — с тобою…

а я пока до веры не дожил…
мне б рядом оказаться на Дороге…

и Дух отдать, пусть веки Бога дрогнут…
ведь он со мной в Чистилище служил…

Выполнять боевую задачу

Мы спокойны пока — не впервой нам в десант —
Впереди еще где-то потеха…
А пока нет запалов в груди у гранат,
И желает «броня» нам успеха.
Зубы месят раствор — это пыль со слюной —
Рот как-будто бетономешалка,
А вчера написали мы в письмах домой,
Что тепло здесь и даже жарко…
А сегодня — десант. Что ж, не нам тут решать,
Не базар тут, и мы не судачим.
Эти мысли нам будут постыдно мешать
Выполнять боевую задачу…
Прилетели удачно, не сбили нас влет.
Вы — шакалы теперь, а мы — волки,
И запал душу в клочья гранатную рвет,
Чтобы рвали шакалов осколки.
Трех гранат мне не нужно секунды считать,
Ну, а если придется вдруг туго,
Я четвертую буду с собою взрывать,
Подпустивши поближе паскуду.
И когда подоспеют, чуть-чуть опоздав,
Молча будут разглядывать груды,
Мое сердце, средь клочьев чужих опознав,
Все поймут, как я жил в те секунды.
И рассказами будут других ублажать,
Даже орден пришлют моей маме…
А ведь как не хотелось мне пальцы разжать,
Как хотелось мне жить вместе с вами…
Я еще столько смог бы вам, люди, сказать,
Но шакалы уж рядом маячат.
Мысли — прочь! они будут мне только мешать
Выполнять боевую задачу…
Свои пальцы разжал я другою рукой,
Той, которая к сердцу поближе,
Сухо щелкнул запал, и секунды рекой,
Их четыре, одна другой жиже…
Мысль мелькнула «еще ведь не поздно бросать»,
Только сердце решило иначе —
Мысли — прочь! они будут тебе лишь мешать
Выполнять боевую задачу.
Вспомнят хлопцы о том, что любил я мечтать
И стихи сочинять тем паче…
Эти мысли уже будут им помогать
Выполнять боевую задачу…

1985

Труба (Минометчик)

Сашка — богач. Отвалили сполна
Воину за заслуги.
Не до слюнтяйства — война как война.
Сашка — из-под Калуги.
Он и не хнычет. Расчет как расчет,
Сашке не до вопросов,
Нужен в горах его миномет —
«Поднос» у духов под носом.
Вот и несет он, сдыхая, плиту…
Жар — даже кости ломит,
Сашку не сломят. На высоту
Он доползет и в коме.
Надо. И пусть нет во фляге на пот,
Сгустками кровь в аорте,
Он не умеет летать — ползет,
Ношей согбенный чертик.
И не до ангелов, и не до крыл,
Адово — все по штату…
Сколько же не человечьих сил
Выдано Сашке по блату?
Он бы и умер давно, но дойдет…
Выживет, знай «афганца»!
Знают. И выдадут. Под расчет.
Чеками. Девять двадцать…

84-86