Этьен Жильсон - Разум и откровение в средние века

• Название: Разум и откровение в средние века
• Автор: Этьен Жильсон
• Жанр: Религия

Предмет нашего исследования, благодаря своим, внутренне присущим ему достоинствам, не только не нуждается в особых рекомендациях, но и дает наиболее благоприятную возможность осуществить ту важную часть университетского преподавания, которая заключается в критике общепринятых мнений...Но мы можем попытаться представить если не детальное описание семи столетий, отданных абстрактной спекуляции, то, по крайней мере, дать зарисовку основных направлений духовной жизни, которые привели к созданию столь обильной средневековой философской и теологической литературы.

---

Когда мы читаем эти строки, то выраженное в них представляется совершенно очевидным, и в какой-то степени так оно и есть; тем не менее, эти простые утверждения являются вехой в истории западной мысли. Занимая такую позицию, Фома Аквинский подвергал сомнению правомочность признания того различия, которое признавалось в той или иной степени во многих системах теологии и которое якобы существует между непритязательной верой простых людей и просвещенной верой meliores («лучшие люди»), причем последние дополняют веру пониманием этой веры. Для Св. Фомы Аквинского характерно, что он не мог допустить такого смешения понятий: «то, во что предлагается уверовать всем без разбору, не становится предметом научных изысканий: это вещи, которые относятся только к вере». Следовательно, если мы занимаемся теми вещами, которые принадлежат вере, становится просто абсурдным проводить различие между массой непритязательных верующих и аристократической группкой тех, кто дополняет веру пониманием этой веры. В качестве верующих все Христиане испытывают одно и то же затруднение, ибо все они согласны в том, во что они верят, но ни один из них не обладает об этом научным знанием.

Что же тогда нам отвечать, когда великие теологи, среди которых были и великие святые, призывают нас принять их аргументы в качестве необходимых доказательств того, что через веру мы принимаем как истину? Ответим просто, что этого делать нельзя. Авторитет такого возвышенного святого и такого великого теолога, как, например, сам Святой Ансельм, никакого отношения к этому вопросу не имеет. Действительно, «аргументы, используемые святыми мужами для доказательства того, что относится к вере, не являются доказательствами»[7]. Почему? Потому что таковыми они быть не могут. Если бы то, что они хотят доказать, действительно удалось доказать, это бы стало осмысленным научно и, соответственно, оказалось бы за пределами веры.

Святой Фома не удовлетворялся чисто абстрактным изложением своего общего ответа на этот вопрос; он применял его для решения многих частных проблем. И это не удивительно, ибо во всех этих случаях речь идет о самой сути Откровения, веры и теологии. В некотором роде, сама по себе теология есть наука, чьи выводы необходимо следуют из ее принципов, но эти принципы представляют собой догматы веры, а сама вера - это согласие со словом Божьим, которое принимается именно как слово Божье. Если бы мы сказали, с другой стороны, что имеются необходимые доказательства Бого-откровенной истины, так что мы уже не могли бы просто верить в нее, то в таком случае уже не было бы догматов веры, не было бы теологического размышления, не было бы теологии, понимаемой как определенный четкий порядок знания. Другими словами, Бого-откровенная теология или теология Откровения как религиозного знания исчезла бы, а на ее месте осталась бы естественная теология, то есть, иначе говоря, метафизика.

Именно по этой коренной фундаментальной причине Св. Фома Аквинский при всяком удобном случае никогда не забывал подчеркивать трансцендентный характер и несравнимую возвышенность слова Божьего. Если существо какого-либо догмата веры заключается в полагании только на Божественный авторитет, любые доказательства, которые могут быть выдвинуты в его пользу, не будут являться уже необходимыми доказательствами. Наша вера в Откровение не должна быть просто естественным принятием какой-либо рациональной вероятности. Когда нечто рационально вероятно, противоположное этому нечто также рационально вероятно. Это есть не более чем мнение. Религиозная вера не есть мнение. Вера - это непоколебимая уверенность в том, что Бог открылся нам через слово и что изреченное Богом истинно, хотя мы и не понимаем этого. Отсюда повторяющиеся предупреждения Фомы Аквинского не переоценивать значимость таких вероятностей, чтобы, как он говорит, «католическая вера не казалась лишенной твердых оснований, а являлась проистекающей из глубоких учений Божьих». Фома продолжает: «И это следует принимать во внимание, чтобы кто-нибудь, вознамерившись доказать то, что относится к вере, не стал бы выдвигать аргументы, которые недостаточно убедительны, и тем самым дал повод неверующим посмеяться и подумать, что таковы вот основания, на которых мы веруем в то, что имеет отношение к вере»[8].

Устраняя таким образом из теологии все необходимые доказательства чисто рационального характера, Фома Аквинский отмежевывался от теологии раннего Средневековья. Со времен Фомы и вплоть до наших дней всегда были и есть те, кто считает, что Откровение представляет собой самодостаточный и независимый тип истины, чье исконное основание есть только лишь Божественный авторитет (и ничего более), а не естественный свет разума. Здесь, однако, следует немедленно добавить, что то особое, принципиальное различие, которое было введено Фомой Аквинским между верой и рациональным знанием, понималось им не как некое разделение и, конечно, не как аверроистская оппозиция. Тем преподавателям философии, которые полагали целесообразным преподносить свои выводы как необходимые, но не как истинные, Фома Аквинский возражал, заявляя, что их позиция неприемлема. Описывая истинную позицию аверроистов, нам пришлось подчеркнуть тот факт, что ни у одного из них нельзя найти высказывания, что он верил благодаря вере в нечто, как в истинное, что было бы противоположным тому, что он полагал как истинное благодаря аргументам. Мы даже добавили, что с точки зрения психологии их позиция была вполне понятной. Но Фома Аквинский был прав, указав на то, что их философская позиция была скрыто абсурдной. Подобно самому Аверроэсу, Фома Аквинский был убежден в том, что ничто не должно входить в ткань метафизического знания, за исключением рациональных и необходимых доказательств. По этой же причине он даже соглашался с Аверроэсом в том, что так называемые необходимые аргументы, использовавшиеся столь многими теологами, являются просто диалектическими вероятностями. По поводу таких аргументов он говорил следующее: они никогда никого не убеждают, за исключением тех случаев, когда убеждаемый и так уже верит в то, что эти аргументы предположительно должны доказать. Более того, как и Аверроэс, Фома Аквинский восхищался Аристотелем, чьи фундаментальные принципы он, несомненно, идентифицировал с аргументами естественного разума. Для Фомы Аквинского Аверроэс был, как и для всех остальных в Средние Века - Комментатором par excellence («в высшей степени», «по преимуществу»). И все же Святой Фома никогда не воспринимал Аверроэса просто как неошибающегося интерпретатора Аристотеля, а Аристотеля как непогрешимого философа. Позиция Латинских аверроистов была совершенно иной. Если Фома Аквинский следует за Аристотелем везде, где тот прав, но не далее, и следует за ним потому, что тот прав, то, переместившись на почву аверроистов, мы обнаружим, что они считали, что Аверроэс, Аристотель и человеческий разум представляют собой лишь разные названия одного и того же. Такая удивительная позиция объясняет не только философскую стерильность их школы в целом, но также и пассивное принятие со стороны некоторых из них антиномий христианской веры и естественного разума. Так как аверроисты были совершенно убеждены в том, что ни слова нельзя изменить в произведениях Аверроэса, ибо любое изменение нанесло бы непоправимый ущерб его философии, им было открыто два пути: они могли либо оставить свои религиозные верования,- и в этом случае уже ничего не оставалось бы такого, что нужно было бы приводить к согласию,- либо принять противоречие как нормальное состояние человеческого ума.

Св. Фома Аквинский сделал все от него зависящее, пытаясь убедить их в том, что их напрасная преданность букве того, что они принимали за философию, оказывалась разрушительной для философии. Заявить, что выводы Аверроэса рационально необходимы, но вовсе не обязательно истинны, значит лишить слово «истина» всякого смысла. Если то, что представляется как необходимое в свете естественного разума, не может быть постулировано как истинное, что еще в философии может быть постулировано как истинное? Может быть, то, чему не противоречит Откровение? Но если рациональное свидетельство оказывается не истинным хотя бы в одном случае, оно становится бессмысленным во всех остальных. Отсюда интерпретация Св. Фомы их позиции и ее опровержение. Если то, что рационально - необходимо, оно, тем самым, необходимо истинно, и тогда аверроисты действительно проповедовали доктрину «двойной истины» - они принимали как истинное одновременно два набора противоречивых утверждений.

Если мы сведем вместе результаты критики, направленной Фомой Аквинским против теологических воззрений Святого Ансельма, с одной стороны, и против аверроизма Сигера Брабантского, с другой, мы начнем различать как общие черты третьей позиции по обсуждаемой проблеме, так и черты третьей духовной группы - группы томистов. Все ее члены признают, что есть некое истинное Откровение - а именно христианское Откровение. Они принимают Откровение, но при этом не считают его само собой разумеющимся. Никто не признал бы, что Бог открылся нам через слово, не имея твердых доказательств этого. Такие доказательства могут быть найдены в истории, в которой чудеса Божьи, и прежде всего величайшее из них - существование и рост его Церкви - доказывают Его присутствие, истинность Его доктрины и постоянство Его вдохновения. Если истинно то, что Бог открылся нам через слово, Его Откровение по необходимости должно быть истинным, и нам надлежит верить в него. Ибо таково истинное предназначение и возможности Откровения - обеспечить всех людей, философов и прочих таким знанием Бога, человека и его судьбы, каковое требуется для их вечного спасения. А такое знание само по себе состоит из нескольких различных элементов, среди которых следует тщательно различать два их класса. Первый включает определенное количество Бого-откровенных истин, которые, хотя они и явлены через Откровение, тем не менее, постигаются лишь с помощью разума. Таковы, например, следующие истины: существование Бога и Его наиважнейших атрибутов, существование человеческой души и ее бессмертие. Почему Бог открыл некоторые истины, которые можно постичь с помощью естественного разума? Потому что только очень немногие люди - метафизики, а в спасении ведь нуждаются все. Открыв эти истины человечеству, Бог сделал возможным для каждого из нас познать всю спасительную истину немедленно, с абсолютной уверенностью, и узреть ее в ее совершенной чистоте[9]. И все же любую часть Откровения, которая может быть постигнута с помощью естественного разума, следует считать лишь необходимой предпосылкой к делам веры, а не правильно выраженным догматом веры[10]. Только тем, кто не может увидеть ее истинность в свете разума, следует принять ее простым актом веры. Вторая группа Бого-откровенных истин включает все догматы веры, правильным образом выраженные, то есть всю ту часть Откровения, которая выходит за пределы всей сферы человеческого разума. Таковы, например, следующие истины: Троица, Воплощение и Искупление. Никакие философские спекуляции не могут дать никаких необходимых аргументов в пользу какой бы то ни было истины такого рода; никаких философских заключений нельзя извлечь из этих догматов веры, ибо они представляют собой уверованные принципы точно так же уверованных теологических выводов, а не интеллигибельные принципы доказанных рациональных выводов. И все же, если разум не может доказать их истинность, он не может доказать и их ложность. Совсем наоборот. Для любого искреннего верующего, который в то же самое время является еще и истинным философом, малейшее противоречие между его верой и его разумом есть верный признак того, что что-то не в порядке с философией, а не с верой. Ибо вера, несомненно, не есть принцип философского знания, но она служит верным путеводителем на пути к рациональной истине и безошибочным предупреждением против философских заблуждений. Человек, который не склонен верить в то, что он может познать, и который никогда и не пытается познать то, во что можно только поверить; и одновременно человек, чья вера и знание срастаются в органическое единство, потому что и то, и другое происходит из одного и того же Божественного источника - таков если не портрет, то, по крайней мере, зарисовка типичного представителя томистской группы. Кайетан и Иоанн Святого Фомы относились к этому типу людей, а в настоящее время одним из самых замечательных представителей такого типа является Жак Маритэн.