Светлана Прокопчик - КРЕСТ

• Название: КРЕСТ
• Автор: Светлана Прокопчик
• Жанр: Фэнтези

Повесть Светланы Прокопчик можно охарактеризовать как фэнтези с мистическим оттенком. В произведении есть все необходимые атрибуты — и ожившие трупы, и связь с потусторонним миром, и колдовство с магией. Но это всего лишь антураж, позволяющий рассказать о главном — о человеке, с его слабостями и достоинствами, сомнениями и переживаниями.

---

— Жестокая у вас там жизнь.

— Да бросьте. У нас дури не в пример меньше. Нет у нас такого, что златирин непременно шпагой на слова отвечать должен. А поединки, если уж дело до них доходит, у нас совсем другие. Мы ж даже спим с оружием. Обычно где сцепились, там и деремся. И не до первой царапины, а пока можем. Но поединки все-таки редкость. Именно потому, что убивать умеют все. У нас в порядке вещей, получив вызов, остыть и извиниться. Если крепко оскорбят, можно и людей своих поднять, да и… Ну, как обычно. Только потом наместник и правому, и виноватому вломит так, что мало не покажется. А по большей части — на кулаках отношения выясняем. А что? Мы народ простой, силы в руках хватает. Иного и отпинать прилюдно не грех, пусть мы оба титулованные по самое не могу… — Помолчал. — Хотя за облыжное обвинение в колдовстве и у нас поплатиться можно здорово. — Покосился на отца Франциска, объяснил лаконично: — У нас Арантав под боком. Лезет оттуда… всякое. И половина земли больная, потому что двадцать лет назад Устаан прошел и наплевал. Так что у нас в деревнях человека соседи могут спалить заживо, если только заподозрят его в колдовстве.

— Понимаю. К нам тоже приходили "беженцы", — кивнул отец Франциск.

— Эх, моя бы воля — выжег бы весь Арантав к чертовой матери!

— Кто ж вам позволит? Арантавом брат короля правит.

— Ну и что? Он черный маг. Политика политикой, а законы никто не отменял. Наместник наш уже сказал, что поддержит, Церковь меня на крестовый поход благословила, казачество только и ждет, чтоб я приказ отдал. Так что я со всех сторон прав. Теодора мне, положим, без суда убить не позволят, ну и ладно, я его в Нортиннаут пешком и в серебряных цепях с удовольствием пригоню. А вот сынка его, Карла, порешить жизненно необходимо. Да и не его это сын, если честно… Только в Арантав и думать нечего соваться, если в войске нет хотя бы одного серьезного боевого мага. А в идеале нужен десяток хороших берсерков. Я, собственно, еще и для того сюда ехал, чтоб с Хайрегардами потолковать на предмет их соучастия.

— Не знаю, что и посоветовать…

— Да ничего. Эрик оклемается, поговорю с ним. — Иоган тяжело вздохнул, глядя на раненого князя. — И чего его понесло выделываться? Надо было зарубить подонка сразу. А он перед профанами высокое искусство показывал. Зачем?! Ну что, тут кто-то понял, что именно он показал?!

— "Танец Птицы", если не ошибаюсь.

— Не ошибаетесь, — кивнул барон. — Ну, вы поняли. Я понял. А больше — никто! Эта толпа не отличит хорошего румальского фехтовальщика от Танцора! Нет, ну зачем?! Полузлатирский сброд развлечь захотел, людской симпатии ему не хватает? А результат — довыделывался. Нет, он что, не видел, с кем дерется?! У парня на весь лоб — Устаанова печать. Свеженькая такая, ясная. Я ее видел четко. И в жизни не поверю, что Эрик ее не заметил. Вот и спрашивается: какого черта он выпендривался? Надо было рубить сходу, колдунов и так развелось как саранчи, теперь и присягнувшие полезли… Там в толпе еще один такой был, завтра найду и убью. Без выкрутасов, мне расположение толпы профанов ни к чему, с одного удара и положу.

Епископ вдруг припомнил детскую выходку барона, вздумавшего кидаться снежками на дуэльной площадке. Попросил разъяснений.

— А! — обрадовался барон. — Так это я печать снимал. Подумал: Эрик ранен, а рукой этого быка с печатью будет водить Устаан. Нечестно. Дай, думаю, хоть печать сниму, раз уж мне зарезать паршивца не дают. А печать, чтоб вы знали, кровью берсерка снимается запросто. Это еще Валенсары открыли. Вот я и швырнул в Горларда снегом, смешанным с кровью берсерка. Мне о таком фокусе в Румале рассказали, я там жил несколько месяцев. Только в Румале снега нет, поэтому там в ведро с водой несколько капель крови добавляли — и обливали человечка…

Иоган опять замолчал, уставившись в окно. Епископ искоса наблюдал за ним и ловил себя на ощущении, что молодой человек ему кого-то напоминает. Казалось, он уже встречал эти светлые, будто добела выгоревшие на солнце волосы, пронзительно-синие глаза… Через несколько мгновений епископ понял: ладенгирский аристократ похож на Альтара Тарнисского, прекрасный портрет которого занимал почетное место в галерее Найнора.

— Вы, ваше святейшество, извините меня за фамильярность, — спохватился Иоган. — Я только сейчас сообразил, что зову вас не как положено, а как у нас принято, у Ладенгиров. Ну, вы же знаете, у нас вера своя…

— Знаю, — спокойно согласился отец Франциск.

— Вы, наверное, думаете, я не только иноверец, но еще и хам, — искренне расстроился Иоган. — Я не хотел, честно.

Отец Франциск улыбнулся устало:

— Ну еще не хватало мне Ладенгира заставлять играть по общим правилам! Сын мой, не столь уж я глуп. И не столь самонадеян, чтоб судить тех, кого Хирос не осуждал.

— А Эрик выживет, — внезапно сказал Иоган.

— Дай-то Бог, — вздохнул епископ. — Дай-то Бог…

…Всадник, ведя в поводу оседланного коня, влетел в теснину улицы Мертвой Головы (сто лет назад тут по суду казнили лошадь, затоптавшую пешехода. А отрубленную ее голову насадили на копье и поставили на перекресток — чтоб другим коням неповадно было). Остановился перед домом старого врача, соскочил наземь и забарабанил в дверь. В окнах домов напротив тут же замелькали лица любопытных кумушек. Всаднику открыл слуга-араб, чью смуглую кожу еще не выбелило северное солнце Аллантиды — в услужении у Махмуда он находился недавно. Слуга низко поклонился, приглашая гостя внутрь.

— Хозяин где? — резко спросил Ларс.

— Я здесь, — послышался мягкий голос с тягучими интонациями. — Кому нужен Махмуд айн-Шал ибн-Хаман?

Ларс разглядел в полутемной прихожей еще одну фигуру. Араб был уже в шубе, с холщовой сумой, в которой он носил инструменты, на плече. Ларс изумился — ну откуда старик вызнал, что его к раненому позовут? — но сдержался, промолчал. Может, и в хрустальном шаре высмотрел, за что запросто казнят, ибо колдовство. Только Ларсу все равно, ему главное, чтоб молодой хозяин выжил.

Приблизившись, врач уточнил:

— Его сиятельству Хайрегарду нужна моя помощь? Какому из них?

— Молодому. На дуэли ранили.

— Каков характер раны?

— Да его пополам разрубили! — для убедительности Ларс показал жестом, как именно.

Врач что-то чирикнул слуге, тот исчез за ковром, отделявшим прихожую от дома.

— Кто перевязывал князя?

— Отец Франциск, епископ наш.

Махмуд обрадовался, заулыбался:

— Досточтимый светоч Церкви умеет оказывать помощь. Князь в надежных руках.

Слуга вынырнул из-под ковра с еще одной сумкой, врач повесил ее на свободное плечо. Ларс подвел ему своего мерина, более смирного, чем жеребец князя.

На Стефаницу, к особняку Хайрегардов, прибыли раньше кареты священника. На парадном крыльце их встретил сам старый князь, жестом оттеснивший дворецкого. Заметив рядом с камердинером врача, старик посерел:

— Ларс, где мой сын? Как, черт побери, ты посмел оставить его? А вы, уважаемый Махмуд, что вы здесь… Устаан вас раздери, что с моим сыном?!

— Он ранен, ваше сиятельство, — втянув голову в плечи, пробормотал Ларс виновато.

— Что?! Да кто тебе разрешил отойти от него, ты, отродье бешеной суки?!

Казалось, князя вот-вот хватит удар. И несдобровать бы Ларсу, ибо Ругерт, несмотря на возраст, рукой обладал тяжелой и точной, а в такой ситуации мог и забыть, что Хайрегард никогда не опускается до битья слуг. Но внимание хозяина отвлек врач:

— Ваше сиятельство, позвольте пояснить. Ваш сын остался на попечении высокочтимого отца Франциска, который не только светоч Церкви, но и последователь наших ученых-хирургов. Чем мог помочь слуга, когда раненый находится в столь надежных и умелых руках? Только взяв на себя миссию посланца.

Хайрегард утих, по крайней мере, настолько, что несчастному Ларсу не грозила немедленная смерть. Араб продолжил:

— Если ваше сиятельство позволит, я приготовлю все для немедленного осмотра раненого.

Князь обернулся к дворецкому, показал на врача. Окрик немногословного хозяина означал, что все распоряжения араба должны выполняться раньше, чем он договорит последнее слово.

Дворецкий почтительно склонился, тут же дал знак лакеям. Врач прошелся по первому этажу, осматриваясь, выбрал самую светлую комнату. Со слугами он разговаривал совсем не так, как с хозяином. Собственно, не разговаривал вообще, только отрывисто отдавал приказания:

— Мебель вынести, все вымыть, принести чистый стол, растопить камин и наносить горячей воды.

Пока вымуштрованные лакеи выполняли распоряжение, Махмуд приглядел небольшой столик для своих инструментов. Проверил комнату, в которую уже приволокли обеденный стол и большую ванну. Кивнул:

— Чистую скатерть на оба стола.

Оттеснив его, два лакея втащили огромный котел с горячей водой из кухни. Врач сбросил одежду, оставшись в тонком шелковом халате, на который натянул другой — белейший, принесенный с собой. Аккуратно снял тюрбан, замотал голову новым шарфом, закрывшим лоб и брови. Длинный конец его свисал на правое плечо; долго и тщательно мыл руки сначала в холодной, затем в горячей воде. Достал из сумки бутылочку, плеснул в ладонь немного бесцветной жидкости с резким винным запахом, растер ею пальцы. И лишь после того разложил на маленьком столике серебряные инструменты, начищенные и остро заточенные. Прикрыл их салфеткой, вынул томик Сорала и присел у окна, погрузившись в чтение. Наверное, молился за успех.