Лев Лобанов - Всем смертям назло. Записки фронтового летчика

• Название: Всем смертям назло. Записки фронтового летчика
• Автор: Лев Лобанов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Перед вами — записки фронтового летчика, рассказы об отдельных боевых вылетах, о случаях, глубоко врезавшихся в память своей необычностью или яростным накалом проведенного сражения.

У нас мало опубликовано воспоминаний о боевой работе летчиков-истребителей на самолетах И-16 в первые, самые трудные месяцы войны. Из тех, кто дрался с фашистскими армадами на И-16 в сорок первом году, теперь почти никого не осталось в живых… И, пожалуй, совсем ничего не написано о боевых делах ночных разведчиков-бомбардировщиков, летавших на самолетах Р-5. А ведь полк, на вооружении которого находились эти самолеты, был по своим задачам единственный, уникальный…

---

Но, когда глухой метельной ночью, заглушая вой штормового ветра, прогудит над крышами взлетевший Р-5, поднимались девчата с постелей и долго не смыкали глаз: куда же понесло соседей в такую непогодь да темень. Метеоусловия — невозможные для полетов, а они — летают, хоть и машины у них не первой молодости, да и радио не имеют. Одно слово — летчики!

Вот так, при великом уважении друг к другу, но не упуская случая подпустить шпильку, и жили на одном аэродроме два полка, спаянные фронтовой дружбой и единой целью — бить врага.

Между тем кончался январь. Ослабели снегопады, усилился мороз. Снег на взлетной полосе выровняли и прикатали, и оба полка принялись работать в полную силу.

Однажды утром, вернувшись с выполнения задания и зарулив на стоянку, я услыхал вой сирены. Боевая тревога! Бросился было к штабной землянке, но добежать туда не успел: из-за леса вынырнули десятка два бомбардировщиков «Мессершмитт-110».

Вместе со штурманом я скатился в ближайшую щель. Немецкие самолеты выстроились кругом — и началось. Соблюдая очередность, бомбовозы «клевали» носом, пикировали, сбрасывая свой смертельный груз. Один самолет выходил из пике и пристраивался к кругу. За ним пикировал следующий, и казалось, не будет конца их проклятому завыванию.

Мы вжимались, как могли, в дно щели. Сверху сыпалась мелкая колючая крошка, поднятая взрывами. Что скрывать, было жутковато. И вдруг в какофонию бомбежки примешался совсем посторонний звук… Я выглянул наружу. Все на аэродроме визжало, выло и стонало. Землю встряхивало, как на решетке. Повернулся в сторону капониров женского полка и не поверил своим глазам.

— Штурман, Яки взлетают!

Прямо со стоянок, окутавшись облаком снежной пыли, взлетали среди взрывов два истребителя. Они поднялись, мгновенно убрали шасси и, набрав скорость, свечой бросились вверх.

В следующую же секунду два «мессершмитта», шедшие в строю общего курса, повалились с распоротыми животами на крыло и, охваченные дымным пламенем, рухнули. Высоко взметнулись столбы дыма, огня и снега. Следом донеслись два глухих взрыва — последний «привет» от бывших экипажей гитлеровских машин.

Не теряя времени, Яки еще раз врезались в круг бомбардировщиков — и еще два вражеских самолета пошли вниз, разваливаясь в воздухе. Два новых снежных всплеска поставили точки в биографии немецких летчиков.

«Сто десятые» заметались. Беспорядочно сбросили бомбы. Стягиваясь к своему флагману, начали разворачиваться на запад. Несколько самолетов замешкались над аэродромом — Яки рванулись им навстречу и сбили еще одного.

— Командир, это же машины Савиной и Смирновой!

В каждом полку были свои «старики». Не по возрасту, конечно, — по опыту. У истребителей — Ольга Савина, темноволосая, стройная и необыкновенно привлекательная. В обычной жизни хладнокровная и спокойная, в бою становилась неистовой, смелой до самозабвения, мгновенно реагирующей на изменения обстановки и не знающей промахов в стрельбе. Ее напарница Катя Смирнова была под стать ведущей. Такого же непреклонного характера, языка острого и язвительного, в быту — недотрога и ревнивица, особенно когда дело касалось знаков внимания, оказываемых ее командиру, а в бою — настоящая фурия.

Я тоже разглядел желтые цифры 11 и 12 на зеленых бортах, узнал почерк этой пары. Как бывшего истребителя меня всегда восхищала слетанность Савиной и Смирновой, чистая техника пилотирования и неудержимая ярость молниеносных атак.

Яки вновь круто взмыли. Коротко простучали их пушки, и замыкающий «мессершмитт» взорвался, зарывшись в снег.

Взлетели еще две пары Яков, бросившись вдогонку удирающим немцам. Прошла над аэродромом группа краснозвездных истребителей из расположенного неподалеку полка, и до нас донеслись вскоре звуки пушечных очередей и глухие удары о землю сбитых вражеских самолетов. Воздушный бой кончился.

Стало неожиданно тихо-тихо. Я выбрался из щели. На стоянке горел один самолет Р-5. Окруженные огнем и паром тающего снега догорали на дороге две разбитые полуторки. Выяснилось, что у нас в полку убило трех человек — двух бойцов роты охраны и механика Непрядова. Если бы не гибель людей, потери можно было считать незначительными. Немцы изрядно «мазали», грохота выходило много, а толку получилось мало. Наши зенитчики хоть никого и не сбили, но и не дали возможности противнику бомбить прицельно. Немцы шарахались от зенитного огня и бросали бомбы «на глазок», лишь бы сбросить.

День понемногу брал свое. Выше всплывал над горизонтом тусклый диск солнца. Тонкая облачная пелена, перемешанная со снежной пылью, поднятой взрывами, противилась холодным солнечным лучам. Серым получалось утро.

Прибыли назад Яки. Все шестеро. Ночники обрадованно вздохнули.

На исходе дня вместе с Ольгой Савиной я возвращался с похорон погибших при бомбежке товарищей. У девушек сразило осколком оружейницу Надю Крылову, не успевшую укрыться в убежище. Скверное было настроение. Шли молча. Возле дома Савиной остановились. Я закурил:

— Слушай, Ольга. Я видел ваш вылет с самого начала. Мы со штурманом сидели в щели, как захлопнутые в мышеловке. Это черт знает что: на фронте с первого дня войны, а привыкнуть к бомбежке никак не могу. Честно, опасаюсь ее больше любого боя. А вам все нипочем: и взлетели красиво, и дрались здорово. Помнишь, когда ты срезала первого «мессера», пристроился к хвосту твоего самолета какой-то немецкий кавалер, и если бы не Катя — не стоять бы тебе со мной на этом месте.

Черными угольками благодарности полыхнули ее глаза:

— Ты прав, Лева. У меня Катенька — чистое золото.

Посыпался сухой колючий снег. Усилился ветер. Посвистывая, потянулись по земле змеи поземки.

— Ничего, Оленька, — унтом я вдавил в снег окурок. — Сегодня же ночью мы рассчитаемся за погибших. Вдобавок к твоим «подснежникам».

Я кивнул в ту сторону, где развороченная одним из сбитых «мессершмиттов» земля чернела незажившей язвой на сером январском снегу.

Охота за «невидимками»

Ранняя в тот год весна обрушилась на Украину затяжными дождями вперемешку со снегом, штормовыми ветрами, утренними заморозками и дневной распутицей. Такая погода превратила дороги в районе боевых действий в непролазную трясину. Многие аэродромы оказались выведенными из строя ввиду непригодности взлетных полос. Наземных путей снабжения войск практически не стало. Единственной артерией, которая могла снабжать армию, была железная дорога. Но ее сеть после отступления противника во многих местах оказалась начисто разрушенной. Эту варварскую работу немцы выполняли с помощью специально предназначенной для таких целей техники.

Сведений о ней было немного. Разрушителей стального пути мало кому приходилось видеть, их строго охраняли. Каким-то чудом партизанам удалось сфотографировать эти механизмы на стоянке, а затем переправить пленку на нашу сторону.

Нам показали те фотографии. На грузовой платформе, загруженной песком, был укреплен сваренный из броневых листов громадный крюк, похожий на якорную лапу. Между этой платформой и паровозом находились еще три платформы с зенитными пушками — «автоматками», с двумя счетверенными пулеметами, а также вагон для команды поезда. Мощный паровоз передвигал всю эту «бандуру».

Крюк заводился под середину шпал, и, когда паровоз тянул состав, шпалы ломались пополам, полотно дороги срывалось с насыпи, а рельсы сворачивались в кольца и рвались. За десять часов броневой крюк успевал уничтожить до ста километров путей! А у немцев он не один. Разведка доносила, что на разных участках остаются следы губительной «корчевки».

Механизмы существовали, действовали, но обнаружить их было невозможно. Работали эти «невидимки» по ночам, а если днем, то под прикрытием густых туманов, низкой облачности или сильных снегопадов.

Командование поставило задачу: в кратчайший срок найти все до единого путеразрушители и уничтожить. На дневную охоту за ними определили штурмовики Ил-2, ночью поиски поручили нашему полку.

Всю железнодорожную сеть на территории, занятой противником, разделили на участки, которые «закрепили» за тем или иным экипажем. Мне достался большой и довольно сложный маршрут Херсон — Николаев — Знаменка — Кировоград, общей протяженностью около восьмисот километров. Есть где развернуться, только смотри в оба!

А погода, как я говорил, не баловала. Несколько суток подряд небо затянуто низко провисшими тучами, не переставая, сыплет холодный дождь, вовсю разгулялся порывистый ветер. Ночи темные-претемные, узкому серпику луны слабеньким своим светом не пробиться сквозь толщу облаков. Словом, видимости никакой, да ведь к тому же еще состав путеразрушителя наверняка тщательно замаскирован.

Мы регулярно утюжили свои квадраты вдоль и поперек, пуская под откос встречные вражеские эшелоны, но главную цель — броневой крюк — так и не встретили. Не было, впрочем, видно и следов его работы.