Борис Грибанов - Фолкнер

• Название: Фолкнер
• Автор: Борис Грибанов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Современный писатель, переводчик, литературовед Б. Т.Грибанов предлагает читателю познакомиться со страницами жизни классика американской литературы Уильяма Гаррисона Фолкнера. Тщательно анализируя обширный архивный материал и опираясь на свидетельства современников писателя, автор предоставляет возможность узнать неизвестные ранее факты о жизни и творчестве одного из самых значительных писателей XX века. Б.Т.Грибанов воссоздает на страницах книги яркую и сложную судьбу У.Г.Фолкнера, не менее замечательную, чем судьбы героев его произведений.

---

Последние страницы романа пронизаны щемящим чувством сострадания к людям, являющимся жертвами жизненных обстоятельств, болью за страдания и беды, выпадающие на долю людей, за несправедливость и зло, обрушивающиеся на них. Рэтлиф подводит черту под всей этой историей, говоря о людях: "Несчастные сукины дети", а Гэвин Стивенс вторит ему: "Несчастные сукины дети, сколько они причиняют людям горя и тоски, сколько от них видят и тоски и горя!".

Работал над «Особняком» Фолкнер без торопливости, очень тщательно, то и дело возвращаясь к уже написанному и переписывая целые главы. Он писал эту книгу с внутренним убеждением, что это не только завершение трилогии о Сноупсах, но и скорее всего последний роман всей йокнапатофской саги.

Только в январе 1959 года он написал из Оксфорда в издательство "Рэндом хауз": "На этой неделе закончу первый вариант всей рукописи, еще месяц потребуется на чистку, после этого привезу или пришлю. Может быть, пригпдю первую часть, как только она будет готова. Всю законченную рукопись вы получите в марте".

Эти годы он делил свое время между Оксфордом и Щардоттесвиллем, причем все большая доля приходилась на Шарлоттесвилль, Здесь, в семье Джилл, где к тому времени родился второй внук, он чувствовал себя менее одиноким, чем в Оксфорде, тем более что Эстелл все больше привязывалась к Шарлоттесвиллю. Да и сам Фолкнер обрел здесь друзей, главным образом по охоте. А охота в этих местах была превосходная, хотя и носила совсем иной, нежели в Миссисипи, характер — здесь придерживались старинных аристократических традиций, вывезенных в Виргинию переселенцами из Англии, — охотились верхом на лисиц, причем охота была скорее приятным времяпрепровождением, нежели стремлением во что бы то ни стало застрелить животное. Фолкнера приняли в весьма избранный охотничий клуб, и ему это льстило.

Он все чаще подумывал о том, чтобы купить в Виргинии ферму и обосноваться в этих местах. В начале 1958 года он провел еще один семестр в местном университете в качестве писателя при кафедре. В том же году он согласился в течение двух недель выступать в Принстонском университете.

В январе 1959 года, когда Фолкнер заканчивал работу над «Особняком», осуществилась наконец семилетняя мечта актрисы Рут Форд — ей удалось выступить на Бродвее в спектакле "Реквием по монахине". До этого пьеса в переводе и переработке Альбера Камю с успехом шла на европейских сценах, но американские зрители увидели ее только теперь.

Когда рукопись первой части «Особняка» легла на стол редактора Альберта Эрскина, он пришел в ужас от того, что очень многие детали в романе не совпадали с двумя предшествующими книгами, и написал об этом Фолкнеру. Смысл ответа писателя сводился к тому, что он пишет о характерах и факты для него не столь важны, но тем не менее согласился привести то, что возможно, в известное соответствие с «Деревушкой» и «Городом». Он обещал в марте приехать в Нью-Йорк и помочь редактору, однако неожиданное происшествие помешало его поездке. В марте во время охоты в виргинских лесах он упал с лошади и сломал себе ключицу. Таких падений в его жизни было немало, и Фолкнер старался не придавать большого значения перелому, но от поездки в Нью-Йорк пришлось отказаться. Как только ему стало чуть лучше, они с Эстелл на машине с шофером уехали в Оксфорд.

Фолкнер писал бодрые письма друзьям, но боли в плече не только не проходили, но усиливались. Верховую езду врачи ему категорически запретили. Вынужденное безделье в большом и пустынном теперь доме в Оксфорде подтолкнуло его на новые замыслы. В апреле он писал Джоанне: "У меня все еще неприятности с рукой. Видимо, в моем возрасте пора прекращать ломать кости… У меня в голове рождается еще одна книга, которую я хотел бы написать. Теперь, когда я не могу тратить время на лошадей, я могу за нее взяться. Хотя я не перестаю надеяться, что еще смогу ездить верхом".

Он действительно добился своего — уже в мае ранним утром Фолкнер седлал лошадь и выезжал на прогулку. В одно такое утро порывом ветра прямо под копыта лошади бросило клочок бумаги, она испугалась, взвилась на дыбы и сбросила седока. Фолкнер тяжело упал на спину, у него от удара пошла кровь горлом, сильно болела нога.

Тем не менее в первых числах июня он появился в издательстве, чтобы работать со своим редактором над рукописью «Особняка». Ходил он медленно, опираясь на палку.

После недолгого визита в Шарлоттесвилль он вернулся в Оксфорд, где работал над гранками «Особняка». А тем временем в Шарлоттесвилле была наконец оформлена покупка Фолкнером облюбованного им дома, неподалеку от места, где жили Джилл и двое его внуков, с которыми он так любил играть. Осенью Фолкнер совсем перебрался в свой новый дом, хотя он по-прежнему периодически наезжал в Оксфорд.

В ноябре 1959 года вышел в свет "Особняк".

Зимой Фолкнер приехал в Оксфорд, и, как оказалось, очень вовремя — тяжело заболела его мать, Мисс Мод. Фолкнер положил ее в больницу и проводил много времени у ее постели. Каждый раз, когда он входил в палату и видел это иссохшее тело, из которого мало-помалу уходила жизнь, сердце его сжималось от боли.

Мисс Мод знала, что она умирает. Фолкнер старался как мог облегчить ее душевное состояние. Он, никогда не веривший в рай, стал рассказывать ей, как он потом признался своему другу Блотнеру, "красивые сказки о небесах, о том, как там ей будет хорошо".

Мисс Мод спросила его: "А я обязательно должна буду встретить там твоего отца?" Фолкнер несколько растерялся и ответил: "Нет, если ты сама этого не захочешь". — "Вот и хорошо, — с облегчением сказала мать, — я никогда не любила его".

Вскоре Фолкнер сам заболел, у него обнаружился плеврит, и его пришлось отправить в больницу.

Когда Фолкнер вновь приехал в Оксфорд в июне, он узнал, что роман Джоанны принят издательством. Он тут же написал ей: "Отличная новость. Это не только оправдывает нас, но и, возможно, оправдывает то зло и обиды, которые я, может быть, причинил тебе".

В октябре 1960 года Мисс Мод умерла. Фолкнер давно знал, что конец матери близится с каждым днем, и все-таки смерть ее острой болью отозвалась в его сердце.

Теперь связь его с Оксфордом еще более ослабла.

Жизнь Фолкнера в Шарлоттесвилле текла спокойно и безмятежно. Он по-прежнему увлекался верховой ездой, охотой, много времени проводил в обществе своих маленьких внуков, встречался с друзьями, охотно принимал гостей в своем доме.

В июле 1961 года радио сообщило о смерти Эрнеста Хемингуэя. Фолкнер был потрясен, он ни на одну минуту не сомневался, что это не несчастный случай. "Он убил себя", — повторял Фолкнер.

Фолкнеру было уже 64 года, смерть то и дело напоминала о себе, унося людей его поколения. Он всегда склонен был задумываться над проблемами жизни и смерти, а теперь, можно предположить, эти мысли посещали его все чаще. Он с философским спокойствием готов был встретить эту неизбежность.

Годы побелили его голову, но в остальном он по-прежнему держался в форме, как всегда, был подтянут, строен, скромно, но безукоризненно одет. Журналист Эллиот Чейз, с трудом добившийся согласия Фолкнера на интервью летом 1961 года, писал о нем: "Это маленький человек с огромным достоинством. Он излучает спокойную силу. Ощущение спокойствия становится главным, это спокойствие чувствуется в его голосе, в движениях рук, в походке, в притушенном блеске его почти совсем черных глаз". Фолкнеру не хотелось говорить о литературе, и он предпочел рассказывать корреспонденту о верховой езде: "Что-то есть в том, когда вы на лошади перемахиваете через забор, от этого чувствуешь себя хорошо. Может быть, это риск, азарт. Во всяком случае, я ощущаю потребность в этом".

В это лето друг Фолкнера Гровер Вандевендер построил в своем поместье на озере небольшую пристань, которая стала раем для местных ребятишек. Фолкнер любил бывать здесь, он с тихой радостью смотрел, как мальчишки купаются, играют, загорают на теплых досках пристани. Ему была приятна мысль, что и его внуки, когда немножко подрастут, тоже будут здесь купаться, радоваться жизни, научатся любви к природе.

Человеку в пожилом возрасте вообще свойственно возвращаться памятью к своему прошлому, особенно к своему детству. Дружба с внуками, общение с местными ребятишками, наверное, способствовали этому возвращению к былому. И Фолкнер в это лето начал исподволь, не предупреждая, как он обычно это делал раньше, издательство, писать свой последний роман, навеянный воспоминаниями собственного детства.

Роман и начинался откровенно, как воспоминание, словами: "Мой дед сказал…", и подзаголовок ему Фолкнер дал «Воспоминание». Весь роман построен как рассказ Лушьюса Приста III о том, что рассказал ему в 1961 году его дед, Лушьюс Прист II, о приключениях, случившихся с ним в 1905 году, когда деду было одиннадцать лет.

Верный своему обыкновению, Фолкнер с первых же страниц определил место семейства Пристов в социальной структуре джефферсоновского общества, уточнил их родословную — Присты являются потомками Маккаслинов-Эдмондсов, но по женской линии. Если в первых романах йокнапатофской саги Фолкнер во многом отождествлял своего легендарного прадеда с полковником Сарторисом, наградив Сарториса многими чертами и моментами биографии прадеда, то в своем последнем романе, оказавшемся для него не только новым возвращением в Йокнапатофу, но и возвращением в собственное детство, в семействе Пристов он изобразил свою собственную семью, как он ее помнил. Дед Прист, которого в романе все почтительно именуют Хозяином, подобно деду Фолкнера, президент банка. Отец одиннадцатилетнего героя романа, как и одно время отец Фолкнера, владеет конюшней наемных экипажей. Фолкнер даже дал ему имя своего отца — Марри. Да и состав семьи Пристов повторяет семью Фолкнеров — у подростка Лушьюса трое братьев младше его, а возится с ними няня, старая негритянка Калли.