Банана Ёсимото - Moonlight Shadow

• Название: Moonlight Shadow
• Автор: Банана Ёсимото
• Жанр: Современная проза

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА Банана Ёсимото – современная японская писательница, чьи книги выходят в Японии миллионными тиражами. Она родилась в 1964 году в Токио. Ее дипломная работа «Moonlight Shadow» была отмечена Премией декана факультета искусств Университета Нихон, а также Литературной премией им. Кёка Идзуми. В 1987 году за повесть «Кухня» она получила Премию «Кайэн», которая дается молодым писателям. Ее дебютная книга под тем же названием была также отмечена Премией Министра культуры Японии. Два года подряд Банана Ёсимото удостаивалась Премии им. Акутагавы за романы «Утаката» (Пена) и «Санктюари» (Убежище). Роману «Цугуми» была присуждена Премия им. Сюгоро Ямамото, роману «Амрита» – Литературная премия им. Мурасаки Сикибу. Все ее книги, начиная с «Кухни» становились бестеселлерами. За 1989 год было продано рекордное количество экземпляров общим тиражом в 4 миллиона 700 тысяч. Банана Ёсимото популярна не только в Японии, но и в других странах мира. Ее произведения переведены на английский, немецкий, итальянский языки. В Италии книге «Кухня» была присуждена Премия Сканно, а роман «NP» был отмечен премией Финдессимо. В 2000 году в Японии начат выпуск собрания сочинений Банана Ёсимото в 4-х томах. Повесть «Moonlight Shadow» – дебютное произведение Банана Ёсимото, которое было включено в книгу «Кухня». Перевод выполнен по книге «Киттин», изд-во Фукутакэ бунко, 1991 г. Екатерина Тарасова

---

– Как у братьев Гримм, или у Эзопа? Очень похоже на басню про собаку.

– В том случае, – ответила я невозмутимо, – собака уронила кость, увидев собственное отражение в воде. Ей никто не мешал.

Женщина сказала с улыбкой:

– Что ж, в следующий раз куплю тебе термос.

– Спасибо. – Я попыталась улыбнуться. Она говорила очень спокойно, поэтому я не смогла рассердиться и даже сама подумала: какие пустяки. К тому же она совсем не походила на какую-нибудь чудачку или пьяную, на рассвете возвращающуюся домой. У нее были очень умные, ясные глаза, а лицо – такое глубокое, точно она постигла все радости и страдания этого мира. Поэтому безмолвный напряженный воздух казался с ней одним целым.

Я только смочила чаем горло, а остальное протянула ей:

– Возьмите, это вам. Чай Пуар.

– О, мой любимый. – Она приняла крышку тонкой рукой.

– Я совсем недавно здесь. В общем, приехала издалека, – сказала она с воодушевленным взглядом, какой бывает у путешественников, и посмотрела на воду.

– Путешествуете? – спросила я, раздумывая, для чего она притащилась сюда, где нет абсолютно ничего интересного.

– Да. Знаешь? Скоро здесь можно будет увидеть то, что бывает раз в сто лет, – ответила она.

– Раз в сто лет?

– Ага. Если всё сложится.

– Что сложится?

– Пока секрет. Но я обязательно тебе расскажу. Раз ты меня чаем угостила.

Она улыбалась, и у меня как-то не получилось расспросить ее поподробнее. Мир наполнялся близким утром. Свет растворялся в голубизне неба, и легкое белое свечение озаряло слои воздуха.

Мне пора было возвращаться домой, и я сказала:

– Пока.

Она прямо посмотрела на меня ясными глазами и произнесла:

– Меня зовут Урара. А тебя как?

– Сацуки, – представилась я.

– До скорой встречи, – сказала Урара и помахала рукой.

Я тоже помахала ей в ответ, оставив мост за спиной. В ней было что-то особенное. Я ничего не поняла из того, что она говорила, и она совсем не походила на человека, который живет, как все. Я бежала, и мои сомнения росли. Потом почему-то встревожилась и оглянулась: Урара еще стояла на мосту. Она смотрела на реку, и мне был виден ее профиль. Я поразилась. Она выглядела совсем другой. Я никогда не видела, чтобы у человека было такое суровое выражение лица.

Она заметила, что я остановилась, и опять, улыбнувшись, помахала мне рукой. Я тоже растерянно помахала в ответ и побежала.

Интересно, что она за человек? – думала я некоторое время. Постепенно в моей сонной голове четкими, ослепительными контурами в солнечном свете высветился образ загадочной женщины по имени Урара. Вот какое это было утро.

У Хитоси был младший брат, большой оригинал. Его странности понемногу проявлялись во всем: и в образе мыслей, и в том, как он реагировал на разные вещи. Он жил так, как будто родился и воспитывался в другом измерении, а когда чуть-чуть подрос, его раз – и выкинули сюда: ну-ка поживи тут. Я всегда так думала о нем, с нашей первой встречи. Звали его Хиираги. Родной брат погибшего Хитоси, в этом месяце ему исполнилось восемнадцать лет.

В кафе на четвертом этаже универмага, где мы договорились встретиться, Хиираги пришел прямо после школы, одетый в девчачью школьную форму: юбку и матроску.

Вообще-то мне было ужасно стыдно, но он вошел в кафе как ни в чем ни бывало, и я притворилась невозмутимой. Он сел напротив, сделав глубокий выдох, и спросил: «Давно ждешь?» Я покачала головой, и он радостно улыбнулся. Когда он делал заказ, официантка очень пристально оглядела его сверху вниз и, не скрывая удивления, сказала: «заказ принят».

Он не был похож на брата, но, часто, когда я смотрела на его пальцы, на то, как иногда менялось выражение его лица, мое сердце было готово остановиться.

– А-а, – нарочно произносила я в такие моменты.

– Что? – Хиираги смотрел на меня, держа в руке чашку.

– По-похож, – заикаясь, говорила я. И тогда Хиираги, говоря: «пародия на Хитоси», – показывал Хитоси. И мы смеялись. Нам ничего не оставалось делать – только играть вдвоем, подтрунивая над своими сердечными ранами.

Я потеряла любимого, а Хиираги потерял сразу и старшего брата, и свою девушку.

Его девушку звали Юмико – ровесница Хиираги, красивая, невысокого роста, хорошо играла в теннис. У нас была небольшая разница в возрасте, мы дружили и часто проводили время вчетвером. Сколько раз я приходила в гости к Хитоси домой, а к Хиираги приходила Юмико-сан, и мы всю ночь вчетвером играли в компьютерные игры.

В ту ночь Хитоси поехал куда-то на машине и взялся подвезти до вокзала Юмико-сан, которая заходила к Хиираги. По дороге он попал в аварию. Не по своей вине.

Они умерли мгновенно.

– Ты всё бегаешь по утрам? – спросил Хиираги.

– Ага, – ответила я.

– А что ж так растолстела?

– Да я днем валяюсь, ничего не делаю. – Я непроизвольно улыбнулась. На самом-то деле я так похудела, что это было видно невооруженным глазом.

– Если спортом заниматься, то это и для здоровья полезно, так ведь? Да, тут вдруг поблизости открыли место, где очень вкусный какиагэдон [ 1] подают. И калорийный. Давай сходим. Прямо сейчас, давай? – сказал он. Хитоси и Хиираги сильно отличались друг от друга по характеру, но в них была такая естественная заботливость, не напоказ и без всяких тайных целей, а от хорошего воспитания. Такая же заботливость, когда бережно заворачиваешь колокольчик в носовой платок.

– Хорошо, пошли, – ответила я.

Школьную форму, которую сейчас носил Хиираги, подарила ему на память Юмико-сан.

После ее смерти он ходил в ней в школу, хотя там вообще не носили формы. Юмико-сан любила форму. И его, и ее родители со слезами отговаривали этого мужчину в юбке, говоря, что Юмико-сан такому бы не обрадовалась. Но Хиираги смеялся и не поддавался на их уговоры. Когда я спросила:

– Ты ее носишь из-за того, что переживаешь? – он ответил:

– Нет, не из-за этого. Умерших не вернуть, а вещь – это всего лишь вещь. Но от этого какая-то твердость в душе появляется.

– Хиираги, сколько еще ты ее будешь носить? – спросила я.

И он сказал: «Не знаю», немного помрачнев.

– А тебе никто ничего не говорит? В школе странные слухи про тебя не распускают?

– Нет, это же я.– Он с давних пор говорил о себе, используя местоимение «ватаси» [ 2] . – Мне все очень сочувствуют. А девчонки так просто с ума по мне сходят. Это, наверное, потому что в юбке лучше понимаешь, что чувствуют женщины.

– Ну, тогда все в порядке, – улыбнулась я. За стеклом, на противоположном этаже радостные покупатели оживленно делали покупки. Вечерний универмаг с ярко освещенными рядами весенней одежды, казалось, был наполнен счастьем.

Теперь я всё поняла. Его форма-матроска – это мои утренние пробежки. У них та же роль. Просто я не такая оригиналка, как он, поэтому мне достаточно просто бегать по утрам. На него же подобные занятия не действуют и не могут служить поддержкой, поэтому он выбрал девчачью форму. Но и то, и другое – всего лишь средство вдохнуть жизнь в иссохшее сердце. Чтобы отвлечься и выиграть время.

За эти два месяца и у меня, и у Хиираги появилось выражение лица, которого раньше никогда не было. Мы будто боролись с мыслями об утрате. Поддавшись внезапным воспоминаниям, мы оказывались во мраке неожиданно подступавшего одиночества, и незаметно для нас самих всё отражалось у нас на лицах.

– Если я соберусь пойти куда-нибудь поужинать, я позвоню тебе домой. Хиираги, или тебе лучше дома остаться? – Я собралась уходить.

– А, ну да. Сегодня отец в командировке, – ответил он.

– Мама одна? Тогда иди домой.

– Нет, можно заказать что-нибудь с доставкой на дом. Еще рано, она, наверное, ничего не приготовила. Заплачу деньги и сюрприз – ужином угощает сын.

– Это ты очень мило придумал.

– Не будем падать духом. – Хиираги радостно улыбнулся. Обычно он казался взрослым, но в такие минуты выглядел совсем мальчишкой.

Однажды зимой Хитоси сказал:

– У меня есть младший брат. Его зовут Хиираги.

Тогда я первый раз услышала от него о брате. Небо было пасмурным и тяжелым – того и гляди пойдет снег, – и мы спускались по длинной каменной лестнице на задворках школы. Держа руки в карманах пальто, Хитоси сказал, выпуская клубы пара:

– Он совсем взрослый, не то что я.

– Взрослый? – Я засмеялась.

– Такой бесстрашный, что ли. Но если что-то нашей семьи касается, он прямо ребенком становится, просто смешно. Вот вчера отец слегка порезал руку стеклом, и Хиираги так растерялся, бедный, как будто небо и земля перевернулись. До того неожиданно, что я даже вспомнил сейчас.

– А сколько ему?

– Ему? Пятнадцать, кажется. Но он такой странный. Даже трудно поверить, что мы братья. Увидишь его – так и ко мне, наверное, станешь плохо относиться. Да, чудной он, – сказал Хитоси, улыбаясь так, как улыбаются только старшие братья.

– Хорошо, вот пройдет время, и странности перестанут мешать тебе его любить – тогда нас и познакомишь.