Банана Ёсимото - Moonlight Shadow

• Название: Moonlight Shadow
• Автор: Банана Ёсимото
• Жанр: Современная проза

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА Банана Ёсимото – современная японская писательница, чьи книги выходят в Японии миллионными тиражами. Она родилась в 1964 году в Токио. Ее дипломная работа «Moonlight Shadow» была отмечена Премией декана факультета искусств Университета Нихон, а также Литературной премией им. Кёка Идзуми. В 1987 году за повесть «Кухня» она получила Премию «Кайэн», которая дается молодым писателям. Ее дебютная книга под тем же названием была также отмечена Премией Министра культуры Японии. Два года подряд Банана Ёсимото удостаивалась Премии им. Акутагавы за романы «Утаката» (Пена) и «Санктюари» (Убежище). Роману «Цугуми» была присуждена Премия им. Сюгоро Ямамото, роману «Амрита» – Литературная премия им. Мурасаки Сикибу. Все ее книги, начиная с «Кухни» становились бестеселлерами. За 1989 год было продано рекордное количество экземпляров общим тиражом в 4 миллиона 700 тысяч. Банана Ёсимото популярна не только в Японии, но и в других странах мира. Ее произведения переведены на английский, немецкий, итальянский языки. В Италии книге «Кухня» была присуждена Премия Сканно, а роман «NP» был отмечен премией Финдессимо. В 2000 году в Японии начат выпуск собрания сочинений Банана Ёсимото в 4-х томах. Повесть «Moonlight Shadow» – дебютное произведение Банана Ёсимото, которое было включено в книгу «Кухня». Перевод выполнен по книге «Киттин», изд-во Фукутакэ бунко, 1991 г. Екатерина Тарасова

---

– Хорошо, вот пройдет время, и странности перестанут мешать тебе его любить – тогда нас и познакомишь.

– Это я так, пошутил. Ничего страшного. Вы наверняка подружитесь. Ты тоже не без странностей, а Хиираги хороших людей сразу видит.

– Хороших людей?

– Да-да.

Хитоси стоял ко мне в профиль и улыбался. В такие моменты он всегда смущался.

Лестница была очень крутой, и мы торопливо спускались. Начинало смеркаться, и зимнее небо прозрачно отражалось в окнах белого школьного здания. Ступенька за ступенькой, я помню свои черные ботинки, гольфы и подол школьной формы.

Наступил вечер, полный весенних запахов.

Форма-матроска Хиираги скрылась под пальто, и я перевела дух. Витрины универмага ярко освещали тротуар, лица людей в нескончаемом потоке тоже сверкали белым светом. Ветер доносил сладкий аромат, и хотя уже чувствовалась весна, было еще холодно, и я достала из кармана перчатки.

– Этот ресторанчик с темпурой [ 3] совсем рядом от моего дома, давай пройдемся немного, – сказал Хиираги.

– Нужно по мосту пройти, да? – спросила я и замолчала. Я вспомнила Урара, которую там встретила. Каждое утро я бывала у реки, но ее больше не видела… Я рассеянно думала об этом, когда Хиираги неожиданно громко сказал:

– Домой я тебя провожу, конечно. – Наверное, принял мое молчание за нежелание тащиться в какую-то даль.

– Да что ты? Еще рано, – поспешно ответила я, и подумала, на этот раз не произнося вслух: «По-похож». Сейчас он был так похож на Хитоси, что даже не стоило пародировать. Хотя он никогда не нарушал установленных границ в общении, его заботливость проявлялась как привычка, рефлекторно, и от этой холодности и честности мне всегда становилось ясно и отчетливо. Ощущение прозрачной взволнованности. И сейчас это ощущение вспомнилось мне необычайно живо. Оно грело. Оно приносило боль.

– Я просто вспомнила, как недавно утром, во время пробежки я видела на мосту одного странного человека, – сказала я на ходу.

– Странного человека? Мужчину? – Хиираги засмеялся. – И не страшно тебе бегать ранним утром?

– Нет, не в этом смысле. Женщину. Почему-то никак не могу ее забыть.

– А-а… Может, опять встретитесь.

– Хорошо бы.

Да, почему-то мне очень хотелось встретиться с Урара. Хотя я видела ее всего один раз, мне хотелось с ней встретиться. Ее выражение лица… У меня тогда чуть сердце не остановилось. Только что ласково улыбалась, а когда осталась одна, то будто «дьявол, принявший человеческое обличье, вдруг стал упрекать себя: всё, хватит расслабляться, ничему больше не доверяй». Такое вряд ли забудешь. Мне показалось, что мои страдания и горести не идут с этим ни в какое сравнение. Это давало надежду на то, что, может быть, у меня еще есть что-то впереди.

На большом перекрестке нам с Хиираги стало неуютно. Здесь произошла авария. И сейчас движение было оживленным. Мы остановились на красный свет.

– А где привидения? – засмеялся Хиираги, но в глазах его совсем не было смеха.

– Так и думала, что это скажешь, – попыталась улыбнуться я.

Лучи фар перекрещивались, световые потоки поворачивали к нам. Светофор ярко мигал во тьме. Здесь умер Хитоси. Я замерла. Там, где умер любимый человек, время остановилось навечно. Люди молятся о том, чтобы удалось оказаться в том месте, чтобы им передались те же страдания. Часто во время экскурсии в какой-нибудь замок говорят: столько-то лет тому назад здесь ходил такой-то – это история, которую ощущаешь собственным телом. Всякий раз, когда я раньше слышала подобное, я думала: что за ерунда? Но теперь по-другому. Мне кажется, я понимаю.

Этот перекресток, эти оттенки вечера, ряды зданий и магазинов – последнее, что видел Хитоси. И всё это было не так давно.

Ему было страшно? Вспомнил ли он меня хотя бы на мгновение? Светила ли так же, как сейчас, высоко в небе луна?

– Зеленый.

Я задумчиво смотрела на луну, так что Хиираги пришлось даже потрясти меня за плечо. Прохладно-белый нерезкий свет был необычайно красив – совсем как жемчуг.

– Ну и вкуснятина, – сказала я. Мы сидели за стойкой нового, пахнущего деревом ресторанчика и ели какиагэдон, вкусный настолько, что заставлял вспомнить, каким бывает аппетит.

– Видишь? – сказал Хиираги.

– Так вкусно – прямо думаешь: хорошо, что удалось дожить до этого, – сказала я. От моих похвал официант за стойкой даже засмущался.

– Я же говорил! Я был уверен, что ты так скажешь. У тебя правильное чутье. Я так рад, что тебе понравилось. – Он выпалил всё это на одном дыхании, рассмеялся и пошел заказывать то же самое для матери.

Я упрямая. Да и нет другого выхода – только жить дальше, хотя эта мгла пока еще тянет за ноги. Так я думала, смотря на какиагэдон перед собой. А еще мне хотелось, чтобы этот мальчик скорее научился бы снова смеяться – как сейчас, не надевая девчоночью форму-матроску.

Полдень. Вдруг зазвонил телефон.

Я простудилась, прекратила бегать по утрам и в полудреме лежала в кровати. Звонки настойчиво врывались в слегка воспаленное сознание, и я вяло поднялась. Никого из домашних, похоже, не было, и мне ничего больше не оставалось – только плестись в коридор и брать трубку.

– Да.

– Алло. Сацуки-сан дома? – Незнакомый женский голос назвал мое имя.

– Я слушаю, – ответила я, недоумевая.

– А это я, – сказала женщина, на том конце провода. – Я, Урара.

Я поразилась. Она всё время меня ужасно пугает. Я совершенно не ждала этого звонка.

– Извини, что я так вдруг. Ты сейчас свободна? Можешь выйти?

– Ну… могу. А откуда, откуда ты узнала, где я живу? – спросила я дрожащим голосом. Она, похоже, звонила с улицы, доносился шум машин. Я поняла, что она улыбается.

– Когда очень хочется узнать, само собой узнается, – сказала Урара, будто произнесла заклинание. «Ой ли?» – прежде, чем я успела подумать, она сказала: – Хорошо, на пятом этаже супермаркета около вокзала, там, где термосы продают, – и повесила трубку.

Я так плохо себя чувствовала, что в другом случае лежала бы дома и никуда не выходила. Положив трубку, я подумала: «Ну, попала». Ноги подкашивались, температура, похоже, поднималась. Но несмотря на это, подогреваемая любопытством, я стала собираться. У меня не было ни тени сомнения, будто в глубине души зажегся свет подлинных желаний, и он подсказывал: иди.

Потом я поняла, что в то мгновение судьба была лестницей, ни одну ступеньку которой нельзя было пропустить. Если пропустишь – не сможешь подняться до самого верха. А оступиться легче всего. Наверное, тогда мною двигал слабый умирающий свет, теплившийся в душе. То было свечение во мраке, о котором я думала, что без него лучше спится.

Я тепло оделась и села на велосипед. Стоял полдень, окутанный теплым светом, напоминающим о том, что весна действительно пришла. Только что родившийся ветерок приятно обдувал лицо. Деревья вдоль дороги стали понемногу покрываться младенческой зеленой листвой. Светло-голубое небо было в легкой дымке и тянулось далеко за пределы улицы.

Я не могла не чувствовать, как внутри у меня все скрежещет от этой обильной свежести. В моем сердце никак не находилось места для весеннего пейзажа. Он просто отражался на поверхности, как у вертящихся мыльных пузырей. Люди проходили мимо, их волосы сверкали в лучах света, они выглядели счастливыми. Всё дышало, свечение росло, оберегаемое мягким солнцем. В этом красивом, переполненном жизнью пейзаже я с любовью вспоминала о пустынных зимних улицах, каменистых речных берегах на рассвете. Хотелось исчезнуть, разлететься на мелкие кусочки.

Урара стояла спиной к рядам термосов. На ней был розовый свитер, спина прямая, как струнка, среди толпы она выглядела моей ровесницей.

– Добрый день, – сказала я, подойдя поближе.

– Ой! Ты простужена? – Она удивленно округлила глаза. – Извини, я не знала, позвала тебя.

– А у меня что, на лице написано, что я больна? – Я улыбнулась.

– Да, красное. Ладно, давай скорей выбирай. Любой, какой нравится, – сказала она, повернувшись к термосам. – Ну, что лучше? Традиционный термос? Или важнее, чтобы он был легкий и не мешал при беге? А вот этот такой же, как у тебя был. Если дизайн важен, то, может, пойдем туда, где китайские товары продаются и китайский купим?

Она говорила так увлеченно, что я почувствовала, как на самом деле покраснела от радости.

– Вот этот, белый.

Я показала на маленький блестящий белый термос.

– О, у покупателя хороший вкус, – сказала Урара и купила его мне.

Мы пили чай в небольшом кафе на последнем этаже.

– Я тут еще принесла тебе, – сказала она и стала доставать из кармана пальто небольшие свертки. Она всё доставала и доставала их один за другим, так что я совершенно опешила. – Мне их расфасовали в чайном магазине. Несколько сортов травяного чая, несколько сортов – черного, несколько – китайского. На пакетиках названия. Заваривай в термосе и пей на здоровье.