Люк Босси - Манхэттен по Фрейду

• Название: Манхэттен по Фрейду
• Автор: Люк Босси
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-02466-6

Крупный американский магнат, главный строитель Манхэттена Август Корда убит в своем собственном доме на глазах единственной свидетельницы преступления и главной подозреваемой — его дочери Грейс. Но девушка страдает нервным заболеванием, сопровождающимся провалами в памяти, поэтому не может дать внятного объяснения случившемуся. По просьбе друга Корда помочь ей берется сам знаменитый Зигмунд Фрейд, который в это время впервые оказался в Нью-Йорке вместе со своим учеником Карлом Юнгом.

Гениальный психоаналитик начинает лечение, совершенно не подозревая, чем для него обернется помощь неожиданной пациентке…

Куда заведет Фрейда его всемирно известный метод? Удастся ли толкователю снов и знатоку тайн подсознания вычислить убийцу? Что скрывается за, казалось бы, рядовым случаем в полицейской практике? И причем здесь алхимия?

Блистательный психоаналитический роман с Зигмундом Фрейдом, Карлом Юнгом и Никола Тесла в главных ролях.

---

— С Августом Корда. Президент попросил закончить дело о страховании проекта небоскреба на Уолл-стрит, которым владел господин Корда. Колоссальное предприятие.

— Значит, господин Корда ушел чуть раньше вас?

— Да.

Кан посмотрел в окно кабинета и увидел Утюг, возвышавшийся на другой стороне Медисон-сквер. Он задержал взгляд на последнем этаже, где работали братья Корда, — и в его голове возникла безумная мысль.

Август Корда был в насосном зале Зингер-билдинга, где нашли труп Эмери. Корда был и в Метрополитен-тауэр как раз перед исчезновением Уилкинса.

А что, если это Корда покинул небоскреб, надев плащ Уилкинса?

Но Кан отогнал эту нелепую идею.

Расследование — это цепь подозрений, которые требуют проверки. Приходится заходить в множество гаваней, пока найдешь нужный порт.

20

В это же самое время два человека прогуливались среди белых колонн библиотеки Колумбийского университета, ожидая ее открытия. Один наслаждался океанским бризом, продувавшим по утрам Вест-Сайд. Другой, всю ночь не смыкавший глаз, горел желанием поведать спутнику о том, почему ему так и не пришлось уснуть.

Юнг дрожащим голосом сообщил Фрейду, что страсть к Анне Лендис привела его к духовному открытию.

— На вторую ночь я почувствовал, как во мне рождается Тристан, изнемогающий от любви к Изольде. И индеец Шивантопель, проделавший путь длиной в десять тысяч лун, чтобы найти свою сестру.

— Вы мне уже об этом рассказывали, — напомнил коллеге Фрейд.

— Я говорил о физической страсти. А теперь мне впервые открылся смысл когда-то прочитанных, но до конца не понятых легенд, полных таких великих чувств!

— Я знал, что вы подвержены искушениям плоти, но не предполагал, что дело дойдет до мистических откровений, — холодно произнес Фрейд.

— Говорю же, что плоть — не главное! — повысил голос Юнг. — Главное то, что оргиастическая энергия, текущая по моим жилам, привела меня к наслаждению, которое испытывали мои предки, и открыла мне путь к неизведанному духовному континенту. Короче, как говорят американцы, я хочу сообщить вам, что наконец-то встретил свою судьбу!

— Для меня судьба — это всего лишь анатомия, — веско произнес Фрейд. И прищурился.

Он заметил Анну, в белом платье, с зонтиком, легко и стремительно поднимавшуюся по ступеням.

— Что она здесь делает? — пробормотал Фрейд.

Юнг улыбнулся:

— Она очень хотела прийти. Наше расследование кажется ей чрезвычайно занимательным.

— Афишировать вашу связь — плохая идея, — недовольно сказал Фрейд. — Нам ни к чему дурная реклама.

Юнг поспешил навстречу Анне. Недовольство учителя не вызвало у него никаких угрызений совести.

Ночью, в промежутках между любовными схватками в мансарде Лендисов (на китайском шелке, красном луизианском дереве или каррарском мраморе), он нашел этическое оправдание своему поведению. Он объяснил Анне, что с десяти лет чувствовал, что в нем обитают две совершенно разные личности. Одна, сознательная, последовательная, ответственная, делала то, чего от нее ждали; другая — все подвергала сомнению, подчинялась интуиции и была непокорной и мечтательной.

Первая личность завела детей и добилась профессиональных результатов. Вторая осталась одиноким ребенком, олицетворяющим тайный внутренний мир Юнга, освещаемый мечтами и смутным осознанием превосходства души над материей.

Анна пришла в восторг и призналась, что ей также свойственна двойственность характера. Ее вторая натура также была полна страстей, чуждалась пуританства, свойственного ее родным и близким. Она была одинока, ее никто не понимал. Особенно муж.

Анна и Юнг обменялись сияющими взглядами, но волшебство момента нарушил раздраженный голос Фрейда, уже стоявшего у дверей:

— Ну так что, вы идете? Библиотека открыта!

Рассмеявшись, влюбленные поспешили за ним следом.

«Медиум» Адам Гупнин походил на артиста в роли непонятого гения: бугристая голова, всклокоченные волосы, тонкие черты лица, напряженное и мрачное выражение которого наводило на мысль, что он либо в трауре, либо страдает запором.

Поздоровавшись, он водрузил на нос очки и принялся изучать принесенные Юнгом рисунки и гравюру.

— Замечательные изображения, — сказал он через некоторое время. — Но мне всегда грустно видеть, что алхимию, это утонченное искусство, используют в таких черных целях… — Уныло посмотрев на гостей, он добавил: — Следуйте за мной.

Фрейд уже сожалел, что дал себя уговорить и согласился на эту встречу. К счастью, Гупнин вскоре доказал, что весьма гостеприимен, несмотря на внешнюю угрюмость. Он усадил Юнга, Анну и Фрейда за стол в уютном читальном зале и предложил им горячего шоколада. Затем удалился и вскоре вернулся, толкая перед собой тележку с книгами.

Порывшись в них, он разложил на столе около двадцати старинных объемистых томов.

— У вас тут настоящие раритеты, — заметил Юнг.

— Коллекция далеко не полна. — Гупнин уселся в кресло. — Но у меня есть «Лексикон алхимии» тысяча шестьсот двенадцатого года, «Мифогерметический словарь» тысяча семьсот восемьдесят седьмого года, «Устроение алхимии» Томаса Нортона и «Трактат об истинной естественной философии металлов» Дениса Захария. — Он открыл богато иллюстрированный том и показал его гостям. — Есть у меня, разумеется, и книги Базиля Валентина, Николя Фламмеля, волшебника Парацельса. Но все это и близко нельзя сравнить с моей киевской библиотекой, которой я уже никогда не увижу.

— А что такое алхимия? — спросила Анна.

— Изумительная наука, — ответил Гупнин.

— Ну, это не совсем наука, — возразил Фрейд.

Словно не услышав этих слов, Гупнин продолжал:

— Алхимики вслед за Аристотелем утверждают, что материя состоит из четырех элементов — воды, огня, земли и воздуха. А цель природы — преобразовать любое вещество в чистое золото. Если ничто не будет мешать естественному процессу созревания, то все минералы рано или поздно станут золотом.

— Зачем же тогда алхимики, если природа сама делает всю работу? — с недоумением сказала Анна.

Гупнин грустно посмотрел на нее, словно она произнесла чудовищную глупость:

— Алхимики, ускоряя процесс, пытаются сделать естественную метаморфозу материи очевидной для всех. Современная наука придерживается того же мнения, что и вы. Она не понимает духовного значения экспериментов. Алхимик, составляющий свои смеси, участвует в метафорическом процессе. Шахта — это матка, металл — эмбрион, а искомое золото — lapis invisibilitatis, камень невидимости — эликсир жизни. Алхимик — герой, одолевающий этапы познания мудрости. Он преследует тут же цель, что и Ницше, — стремится высвободить энергию своего «я».

Юнг, прервав его, мечтательно произнес:

— Меня всегда влекли духовные горизонты…

Фрейд, которому эти разговоры казались пустой тратой времени, прямо спросил Гупнина:

— Вы знали Августа Корда?

— Он часто ко мне заходил, — ответил тот.

— Он был алхимиком?

— Он был великолепным специалистом и меценатом. Часть книг я приобрел благодаря его пожертвованиям.

— Какая, по вашему мнению, связь между его страстью к развитию Манхэттена и интересом к алхимии?

— Я поставил бы вопрос иначе. Будь я алхимиком и получи я власть над Манхэттеном, что соответствовало бы моим амбициям больше, чем возведение огромных металлических конструкций?.. Каждую стальную балку Корда превращал в источник мощи и богатства. Его здания ценятся дороже золота. Создавать архитектуру острова стало для него некой мистической формой творчества.

— Вернемся к нашей гравюре, — предложил Юнг. — Чего хотел убийца, сопровождая преступления изображениями этих символов?

— Что ж, чтобы было проще, предлагаю разбирать элементы один за другим.

— Начнем с детали, которая присутствует на каждом рисунке: дракон внутри треугольника, — сказал Юнг.

— Для алхимика дракон — это символ зла, врага, — пояснил Гупнин. — Появляясь перед героем, он часто символизирует последнее препятствие. И битва происходит внутри какой-нибудь грандиозной и удивительной архитектурной конструкции.

Он взял со стола книгу и открыл на заложенной странице.

— Послушайте, какие слова Зосимы Панополитанского приводятся в сочинении «Summa Perfectionis».[12] «Построй монолитный белый храм, не имеющий ни начала, ни конца, пусть внутри его бьет фонтан чистой воды и сияет ослепительный солнечный свет. Возьми меч. Дракон спрятался у входа. Победи его, убей, отруби ему конечности и входи внутрь». Дракон это также и Антихрист. Посмотрите на эту страницу. — Гупнин указал на гравюру, четкостью линий напоминавшую работы Дюрера. — Здесь дракон — это дьявол, который явился Иисусу в пустыне. В этом случае дракон символизирует «внутреннего» врага, которого надо победить в себе.