Ганс Шерфиг - Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион

• Название: Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион
• Автор: Ганс Шерфиг
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1956

«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.

---

Когда задержанного хотели посадить в полицейскую машину, он снова начал оказывать отчаянное сопротивление, набросился на полицейских, нанося им телесные повреждения, бил, кусался, брыкался и даже успел стащить с полицейского одну из частей его форменной одежды. Водворенный в полицейский участок, он начал буйствовать и набросился на присутствовавших полицейских чинов, которые были вынуждены защищаться; наконец удалось надеть буяну наручники и посадить его в камеру. В связи с этой историей арестованный Карелиус заработал несколько царапин, отчасти потому, что все время стукался головой о пол и стены, а также в припадке горячности сильно повредил себе лицо. Был ли Карелиус в момент задержания пьяным, сказать с уверенностью нельзя, однако эта возможность не исключена, поскольку полицейские совершенно отчетливо почувствовали, что от арестованного пахнет спиртом.

В момент ареста у Акселя Карелиуса оказались следующие вещи: складной нож с остро отточенным лезвием длиной 8,4 сантиметра, кольцо, на котором было четырнадцать различных ключей, острый стальной инструмент (обозначенный самим арестованным как „пилочка для ногтей“), носовой платок с голубой каемкой и меткой „П“, маленькая синяя записная книжка, вся испещренная изящными с виду, но непонятными цифрами и буквами (по-видимому, какой-нибудь код), зеленый вывинчивающийся карандаш „Джет“ и автоматическая ручка „Торпедо“, зажигалка „Гранат“, точилка для карандашей В-2, серебряные карманные часы устаревшего образца, пустой серебряный портсигар и портмоне, в котором было 14 крон 17 эре[7], а в особом (потайном) отделении — 15 крон в валюте соседней страны и четыре талона на кофе. Кроме того, бумажник, где было несколько штук иностранных почтовых марок, письмо, в котором говорится о покупке ковра, женская фотография, конверт с восемью негативами и различные квитанции.

Далее было обнаружено, что Аксель Карелиус — владелец пистолета, который по виду напоминает собой кольт калибром в семь с половиной миллиметров, но фактически безопасен и пригоден лишь для стрельбы пистонами. В кармане пиджака арестованного лежали так называемый пугач, или катапульта, свинцовая гиря с привязанным к ней шнурком длиной в 33 сантиметра (предположительно нечто вроде Totenschläger), две игральные кости, колода карт (английских, без узаконенного таможенным управлением штемпеля), пять цветных глиняных шариков и восемь колец из пластмассы для кольцевания кур. У арестованного также были найдены три различные утренние газеты за одно и то же число, причем в каждой из них было помещено подробное сообщение о совершенном в ночь на субботу 20 мая двойном убийстве в доме по Аллее Коперника.

Велосипед, на котором арестованный пытался скрыться, оказался лакированным черным дамским велосипедом, несколько поцарапанным, с хромированными косяками на колесах и багажником, а также лоскутом резины, предохраняющим пальто от грязи; марка велосипеда „Атом“, номер Б-6768953106. „Кошачий глаз“ поврежден и не удовлетворяет требованиям, которые предъявляются оному законом о транспорте. Кроме письма, в бумажнике у Карелиуса не было никакого удостоверения личности, которое могло бы подтвердить правильность данных им о себе сведений».

В камере полицейского участка Карелиус в глубоком размышлении провел весь воскресный день. Он с удивлением ощупывал многочисленные шишки и опухоли на голове. Руки и ноги ломило, он осторожно подвигал ими, проверяя, нет ли где перелома, и с огорчением обнаружил на своем теле синяки и кровоподтеки. Каждое движение причиняло боль, и Карелиус серьезно забеспокоился, как бы эти повреждения не оказались опасными для жизни. Один глаз совсем не открывался, вокруг него вздулась огромная опухоль, и, кроме того, Карелиус потерял очки, поэтому он был лишен возможности внимательно рассмотреть самого себя.

Несколько раз он даже всплакнул — вот и оправдалась старая пословица, в которой говорится:

Кто натощак все утро распевает,
Тот слезы горькие под вечер утирает.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда в субботу утром фру Ода Фирлинг пришла в дом № 41 по Аллее Коперника, чтобы прибрать квартиру семейства Шульце на третьем этаже, она не сразу обнаружила, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее. Супруги Шульце в это время обычно уже уходили из дома, поэтому фру Фирлинг имела отдельный ключ.

Фру Фирлинг открыла входную дверь квартиры, и ее встретил привычный запах — ведь каждой семье присущ особый, ей одной свойственный запах, хотя многие семьи с одинаковыми привычками и склонностями живут в совершенно одинаковых квартирах с одинаковой мебелью и убранством. Фру Фирлинг прибирала еще у двух других семейств и могла узнать каждое по свойственному ему запаху, который обычно сильнее всего ощущается в передней; он представляет собой смесь различных запахов: табака, мыла, кушаний, полосканья для зубов, жидкости для волос, таблеток от моли, помады и пота; запах становится как бы индивидуальным свойством семьи. Так и здесь, в этой квартире, фру Фирлинг почувствовала запах, свойственный семье Шульце, хотя самого господина Шульце и его жены уже не было в живых.

Повесив свое пальто в передней, фру Фирлинг сразу же прошла на кухню, поставила на газ чайник с водой и сняла с гвоздя передник, который она обычно вешала рядом с гладильной доской. После этого она взяла веник и совок и направилась в столовую, там она открыла окно и немного сдвинула стулья, чтобы удобнее было подметать.

Стояла чудесная весенняя погода. Фру Фирлинг начала напевать — она была жизнерадостной женщиной. Двустворчатая дверь гостиной была открыта настежь, фру Фирлинг заглянула туда, и вдруг пение сменилось криком ужаса.

Охваченная страхом, неподвижно стоя в дверях, она кричала, не в силах оторвать взгляд от соседней комнаты. Там на ковре, вытянувшись во весь рост, лежали рядом господин Шульце и его жена, словно мумии в античном саркофаге.

Глаза у обоих были открыты, но без всякого выражения, лица какого-то однообразно желтого оттенка и необыкновенно гладкие, а седые волосы самого Шульце и обесцвеченные перекисью волосы фру Шульце слиплись от запекшейся, почти черной крови. Поперек трупов лежала коричневая трость, отделанная серебром. В комнате царил полный порядок, поэтому вид окоченевших трупов на ковре производил особенно жуткое впечатление; все остальное здесь, казалось, дышало привычным покоем. Громко тикали стенные часы в футляре красного дерева, маятник раскачивался из стороны в сторону. На одной картине маленькая чистенькая девочка с распущенными волосами и развевающимися концами кушака играла в мяч. Лошади и собаки спокойно смотрели с других картин. На подоконниках стояли горшки с цветами, удивительно свежими и пышными благодаря заботливому уходу. В аквариуме вуалехвостки, раскрывая рты, быстро шныряли то вверх, то вниз на дно. Барометр показывал хорошую погоду. На покрытом скатертью столе лежали две книги в переплетах с золотым обрезом. На диване, обитом коричневой материей, лежали подушки с вышивкой: на одной — анютины глазки, на другой — монахи с чарками в руках.

Фру Фирлинг медленно попятилась назад, опрокинула в столовой стул и, испугавшись грохота, снова вскрикнула.

Наконец она выбралась на лестницу и долго звонила к соседям. Когда ей открыли, первое, что она заметила, несмотря на все свое волнение, — это запах, свойственный жильцам соседней квартиры, совсем не похожий на запах, царивший у Шульце. В руке фру Фирлинг все еще держала веник и совок.

Молодая женщина, открывшая ей дверь, сразу же бросилась к телефону и позвонила в полицию, которая приняла ее сообщение без особого восторга.

— А вы твердо уверены, что здесь налицо убийство? — спросили из полицейского участка.

— Как же я могу быть твердо уверена в этом?

— Значит, сами вы трупов не видели?

— Не видела. И вовсе не собираюсь на них смотреть.

— Ваше имя?

— Фру Вуазин, адрес — Аллея Коперника, № 41, третий этаж.

— Мы хотели бы знать ваше имя полностью.

— Карен Берта-Мария Вуазин.

— Хорошо, сохраняйте полное спокойствие, фру Вуазин, — сказали ей на прощание. И молодая женщина успокоилась и принялась даже успокаивать фру Фирлинг, которая дрожала всем телом и, казалось, вот-вот упадет в обморок. Соседка взяла у нее из рук веник и совок, усадила ее на стул и заставила выпить немного воды, как обычно делают в таких случаях, хотя фру Фирлинг не испытывала жажды.

Вскоре на улице послышался гудок полицейской машины, и почти одновременно с ней подъехала скорая помощь. Из квартиры Шульце раздался оглушительный свист. Это закипел в кухне чайник со свистком, поставленный фру Фирлинг на газовую плиту, и пар заполнил всю кухню и даже переднюю.