Айрис Мердок - Ученик философа

• Название: Ученик философа
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-39045-8

«Ученик философа» — знаковая трагикомедия выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма.

Жизнь курортного городка Эннистон тихо крутится вокруг купален и целебных источников. Тихо до тех пор, пока в город не возвращается самый знаменитый его уроженец — профессор философии Джон Роберт Розанов, ищущий приличного кавалера для своей красавицы внучки. А его некогда любимый ученик, давно променявший философию сперва на искусствоведение, а затем на пьяный дебош и беспорядочные половые связи, пытается понять, вправду ли он хотел утопить дождливой ночью законную супругу, или это ему лишь померещилось…

Впервые на русском языке!

---

Сегодня утром, когда пришло письмо от Джона Роберта с приглашением в Палаты, отец Бернард мирно медитировал под музыку Скотта Джоплина[87]. Письмо было долгожданным, поскольку Розанов не давал о себе знать со дня прогулки и разговора на общинном лугу. Отца Бернарда обуяла жажда, навязчивая идея, он был одержим желанием снова быть с философом, в его присутствии, а еще — страхом, что он лишен нужных качеств и Розанов по итогам беседы нашел его неподходящим для роли избранного спутника. Отец Бернард думал, не написать ли Розанову, но, поскольку ему было велено ждать, пока его позовут, не осмелился. Он составил в уме несколько писем, в том числе полемического характера.

Сейчас, видя Джорджа, наголову разбитого, так явно отвергнутого, интуитивно понимая, к какой именно двойственной силе тот взывал, отец Бернард почувствовал, что сам в опасности. Но он понял и то, что это судьбоносный момент, нисхождение благодати, какое с ним иногда случалось совершенно внезапно, и ощутил духовный подъем. После недолгого колебания он подошел к Джорджу и поцеловал его в щеку. Это был странный поступок. Священник уже очень давно никого не целовал. Держать за руку — это другое.

Джордж явно растерялся, словно не знал, поцеловали его или влепили легкую пощечину. Он отступил. Взгляд его затуманился. Не поднимая глаз, Джордж обогнул священника и вышел, оставив дверь открытой. Отец Бернард закрыл за ним дверь.

Джон Роберт был раздосадован. Он досадовал на себя, на Джорджа, а теперь еще и на отца Бернарда. Он воспринял этот поцелуй как вызов себе, даже упрек, недвусмысленную атаку, намеренно фальшивую ноту. Этот инцидент наполнил его отвращением. Джон Роберт был зол и на себя самого за то, что в конце разговора, а может быть, завуалированно, и раньше, выказал свои чувства. Он воспринял некоторые выпады Джорджа совсем не так спокойно, как это могло показаться. Философ считал, что быть оскорбленным в своих чувствах человеку вроде него неприлично. Еще он был раздражен, потому что думал, что отец Бернард, стоявший, опустив очи долу, понимал его запутанные чувства.

Джон Роберт шумно сел, передвигая книги и бумаги, и жестом пригласил священника садиться. Священник положил две диванные подушки на шинцевое кресло и сел, теперь уже глядя на Джона Роберта — сверкающими карими глазами, в которых светилось невольное признание, что он все понял, и мольба о прощении.

Отец Бернард и в самом деле произнес:

— Простите.

— За что?

— Ну… за то, что помешал.

— Ничего страшного, — ответил Джон Роберт. Он как будто растерялся.

Отец Бернард, все еще под влиянием своего момента благодати, сказал:

— Вы бы могли очень помочь Джорджу. Чуть-чуть мягкости. Ваша власть очень велика.

— Вы мне указываете, что делать?

— Да.

— Я вас просил о нем не говорить.

— Простите, я бы не стал, если бы не…

— …впечатление, которое у вас сложилось только что.

— Совершенно верно.

— И что же это за впечатление?

Отец Бернард помолчал и сказал:

— Вам бы следовало быть к нему добрее. Просто, без слов. Это не отняло бы у вас много времени. Что угодно, любой добрый жест. Тогда Джордж стал бы кроток и, может быть, даже оставил бы вас в покое!

— Вы ничего не знаете.

Джон Роберт тут же рассердился на себя за такую банальность и притом совершеннейшую неправду. Ему надо было обдумать так много важных, насущных вещей, не имевших ничего общего с Джорджем. И вдруг священник его укоряет и велит заглянуть в свою душу по этому поводу — это уже слишком. На миг Джон Роберт так возненавидел гостя, что едва не велел ему убираться. Он пронзил отца Бернарда взглядом.

— Вы читали Данте?

— Да.

— Guarda е passa[88].

— Нет, — сказал священник, — нет.

Отец Бернард встряхнул тщательно расчесанными волосами (он причесался в коридоре, прежде чем войти в номер), ноздри его раздулись, щеки запылали. Он поднял руку, словно защищаясь, и как будто хотел щелкнуть пальцами, но ничего не сказал и продолжал глядеть на философа.

Розанов сказал:

— Давайте не будем об этом. Я позвал вас, потому что хотел попросить об одолжении. Я вас не задержу надолго.

— Да?

Отец Бернард ощутил разочарование. Он ожидал еще одной философской дискуссии и уже собрался сказать, что не любит думать на ходу. Ему понравилось изображать юношу, беседующего с Розановым-Сократом. Он надеялся, что такие беседы станут регулярными.

— Мне придется вернуться в Америку раньше, чем я ожидал.

— О, как жаль…

— Как вы, возможно, знаете, а возможно, и нет, моя внучка Хэрриет Мейнелл скоро поселится в Эннистоне.

— Да? — Отец Бернард понятия не имел, что у Розанова есть внучка.

— Я бы хотел, чтобы вы за ней приглядывали.

Отец Бернард тут же встревожился. Он представил себе грудного ребенка. В любом случае — заботы, беспокойство, опасность.

— Сколько ей лет?

— Семнадцать, кажется. Может быть, восемнадцать. Она была в пансионе.

— И что я должен делать? — Теперь отец Бернард представил себе шумного американского подростка. Надо не терять самообладания и быстро отказаться.

— Просто видеться с ней, знать, чем она занимается.

— И все?

— Да, с ней будет компаньонка.

— Компаньонка?

— Да, горничная, служанка. Они будут жить в Слиппер-хаусе. Это павильон, или назовите как хотите, в саду Белмонта, дома миссис Маккефри.

Отец Бернард кивнул. Слиппер-хаус знали все. Но священника это не успокоило.

— Чем она будет заниматься?

— Что вы имеете в виду?

— Как она будет проводить время? Она будет работать, искать работу, учиться или?..

— Я хочу, чтобы она в дальнейшем поступила в английский университет, но ей может понадобиться… руководитель, что-то вроде наставника — вы сможете взять эту роль на себя?

— Нет! — лихорадочно воскликнул отец Бернард, — То есть я хотел сказать — что она изучает?

— Точно не знаю. Что-то гуманитарное. Может быть, вы с ней это обсудите?

— А разве вы сами не собираетесь с ней это обсуждать? — спросил священник.

— О, я с ней, конечно, поговорю, но, полагаю, мы ничего не решим. Она еще очень молода. Нужно многое узнать… я имею в виду, о ее способностях, желаниях… и о… вступительных требованиях университета… Вы сможете этим заняться?

— Вряд ли, — ответил священник. — Хотя, может быть, и смогу.

— Вы только проследите, чтобы она что-нибудь читала и не тратила времени даром. Я вам буду платить, разумеется.

Отец Бернард уставился на большое костлявое лицо философа, крупный, властный нос, влажные обвисшие губы, желтые, налившиеся кровью белки глаз. Философ с копной всклокоченных, жестких, чуть вьющихся седых волос, с плоской макушкой, был похож на очень старого генерала, русского генерала. Было немыслимо заподозрить его в хамстве. Эти его идеи рождались из безумного солипсизма, из огромной пропасти, отделявшей его от мира.

— Не надо мне платить, — сказал отец Бернард. — У меня есть жалованье, у меня есть обязанности, которые я выполняю или не выполняю. Я готов внести эту девочку в список своих обязанностей, вот и все. Я поговорю с ней, узнаю, к чему у нее способности, и, если нужно, найду ей преподавателя, наверное… но не ждите от меня слишком многого, я не могу нести ответственность за… если я вам буду писать, вы будете отвечать на мои письма?

— Насчет девочки — да.

Отец Бернард едва не затопал ногами в отчаянии.

— Но вы будете…

— В экстренных ситуациях можете звонить по телефону оплаченным вызовом — это значит, что за разговор буду платить я.

— Но…

— Мне будет спокойней, если кто-то сможет за ней приглядывать. Я видел вас как… нечто вроде наставника… но если вы сможете просто… по вашему усмотрению. Я вам чрезвычайно благодарен. Когда она приедет, я дам вам знать.

Отец Бернард беспомощно откинулся на спинку кресла. Теперь ему пришло в голову, что девушка может послужить связующим звеном между ним и философом. Разве он не хочет, чтобы такое звено существовало? Конечно, хочет. Но такая ответственность, такая ноша, способная поглотить не известное заранее количество его времени… семнадцатилетняя девушка… а если случится что-нибудь ужасное…

— Ладно, хорошо, — сказал он.

— Значит, договорились, — Розанов принялся перекладывать книги и бумаги, явно давая понять, что разговор окончен. Он добавил: — Если вам придется звонить, а я надеюсь, что до этого не дойдет, не забудьте учесть разницу во времени с Америкой.

Отец Бернард встал. Он сказал:

— Мне бы хотелось опять с вами побеседовать.

— О чем?

— О чем угодно. Так, как мы беседовали на общинном лугу. Или вы меня просто экзаменовали на роль наставника?

— Я… нет… то было совершенно другое.