Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

• Название: Цветы Белого ветра
• Автор: Мария Митропольская
• Жанр: Фэнтези

Когда на землях рекоставов и летнесторонцев не осталось ни одного представителя иных рас (ну или почти не осталось), правители этих земель принялись уничтожать тех, кто умел пользоваться магией. Однако ни один человек не вспомнил тогда о равновесии светлых и темных сил. А зря!.. Теперь их трое. Три темных мага, одному из которых предстоит сразиться на стороне добра. И если бы дело заключалось только в сражении!

---

— Что ты к Ястребинке прицепился?

— Сам увидишь, через годик-другой с нее картины можно будет писать. Это же кладезь вдохновения!

— Ах так! — Казалось, что экс-ведьма вот-вот взорвется от негодования.

— Друг мой, — хихикнул Эсбер, хитрым прищуром глядя на собеседника. — Да ты влюблен!

— Кто, я? — запаниковала она. — В кого?

— Ну не в меня же! — забавлялся сложник, даже не подозревая, насколько близко он подобрался к истине.

— Не будем затрагивать тему любви, — отмахнулась Веста и облегченно выдохнула.

"Ладно же! Я тебя так "вдохновлю"!.. Не пошло, видать, на пользу утреннее купание, значит, будет тебе и дневное и вечернее! Дай только выйти отсюда!"

До самой ночи они коротали время следующим образом — в то время, как один стоял в дозоре, другой дремал на узенькой лавчонке возле окна. Так и дежурили пока судьба не послала им юного, любопытного, а главное болтливого дурня по имени Будилко, которому Эсбер тут же вдохновенно и поэтично наврал с три короба об их полной злоключений жизни до прибытия в прикапище. Да так живописно, что открывшему рот послушнику оставалось только изумляться.

— Слышал я, что обитель ваша фолиантами да рукописями редчайшими славится, — вскоре экс-ведьма перешла к главной части разговора.

— Твоя правда, брат, — Будилко важно кивнул своей рыжей головой. — Давным-давно, когда западники обратили в пепелище половину Перелога, все что тамошние братья спасли от пламени, перевезли к нам. Брат Ягун часто говаривает, что окромя нас некому для потомков знания по крупицам собирать. В городах-то никому и дела нет до знаний.

— Как это? В городах есть досточтимые сложники, — напомнил ему Эсбер.

— Так все знают сказочник аль сложник — все едино! И те неправдивцы и другие.

— Верно говоришь, — Веста старательно подмигивала своему возлюбленному, чтобы тот не смел возражать.

— Ты, видать, много знаешь, — льстиво обратилась она к Будилко. — Ишь, глаза какие умные! Даю коготь на… Правду говорю! Наиумнейшие!

Послушник покраснел от удовольствия и замолчал. Не из скромности, а в надежде услышать еще одну похвалу, которой так и не дождался.

— И еще больше знать буду, брат мой, — вновь заговорил их гость. — Вот придет время, и допустят меня до комнаты знаний.

— И как скоро это произойдет?

— Да каких-то девять лет пройдет и тогда уж точно допустят.

— Отчего же так долго? — бесцветные брови сложника удивленно взмыли вверх.

— Наставник Ягун говаривает, что знание — есть бремя тяжкое, и не каждый унесет его, и не каждый сможет воспользоваться им. Главные над нами не одобряют того, что в городах появляются люди, обученные грамоте. Это удел избранных.

— Как мудро! — незамедлительно отреагировал Эсбер.

— Ага! — согласился Будилко, не заметив издевки в его голосе. — И вас когда-нибудь ждет сокровищница сия, если сочтут способными.

— А что, ва… наши братья даже ночью трудятся в хранилище знаний? — продолжала выуживать информацию экс-ведьма.

— Нет. Мы строго чтим заветы, не то, что городские. Сияющий Геон, наше главное божество, наказывал почивать под покровом ночи. Если сон не идет — походи вокруг статуи его, тогда и спать будешь лучше.

— Но сейчас-то мы не исполняем тех самых наказов, а разговариваем, — не без ехидства напомнил ему Эсбер.

— Разговоры о всевидящем приравниваются к прославлению его, — нашелся послушник.

— Будь я наставником, сразу бы ключ от комнаты знаний отдал такому умнице! — с удвоенной силой льстила Веста. — Как же наставник Ягун не понимает высокой цены твоей?

Будилко вновь зарделся так, что даже в серых сумерках было видно, что его лицо приобрело оттенок кирпича.

— Кто-то идет! — прошептал Эсбер, уловив пока еще едва различимые шаги.

Послушник испуганно заметался по голой комнатушке в тщетном поиске надежного укрытия. Уж он-то знал, что излишне любопытным субъектам за подобную ночную вылазку к еще не посвященным в братья чужакам, грозило самое ненавистное наказание — работа в огороде. Его рыжий затылок в отчаянии мелькал из угла в угол.

— О, Геон! Светло от золота щедрых лучей, что греют нам души. Столп света вознес ты до водных простор, где Меро средь пены и волн поджидает, прекрасную песню поет, то чайкою в небо взмывает… — дружным хором взвыли новоприбывшие, даже не заботясь о том, чтобы принять подобающую прославлению богов позу, потому что стемнело так, что в замочной скважине можно было бы различить только расплывчатые силуэты, и то если очень сильно приглядываться.

В дальнем углу, вжавшись в холодную стену, стоял притихший Будилко и время от времени сверкал белками глаз. Когда "ревизор" удалился восвояси, костлявый послушник, придерживая рукой полы бесформенного одеяния, ужом проскользнул в приоткрытую дверь и, не проронив ни слова, закрыл "братьев".

— Ведь почти выведали про ключ! Так нет! Принесла нелегкая какого-то болвана! — Эсбер устало распластался на полу. Для его широкой и неумной натуры каждый день, проведенный в прикапище, приравнивался к двум.

— Ничего! Узнаем рано или поздно, — Веста широко зевнула.

— Лучше рано.

"Лучше поздно", — подумала она, радуясь каждой минуте, проведенной с Эсбером. В ее нежных чувствах к сложнику было не мало парадоксов. Вот и теперь, чем больше он раздражал Весту, тем больше казался ей самым лучшим на свете.

Свое посвящение в послушники авантюристы решили считать недействительным. Сверх того, оба торжественно поклялись друг перед другом всеми богами и своими предками в том, что даже под страхом пыток не выдадут событий предстоящего дня. Любой другой житель Синельска несомненно оробел бы перед посвящением и несколько раз подумал бы: а стоит ли так морально опускаться? Но не спевшиеся авантюристы. Если говорить о служителе муз, то его совесть поначалу слегка протестовала, но после разговора с Будилко умолкла. Уж очень обидным было представление послушников о служителях муз. А у Весты вообще имелось абсолютно иное, ведомое только ей представление о совести и ее предназначении.

Обряд посвящения свершался в достаточно скромном по убранству священном зале, в котором находились только выточенные до мельчайших деталей фигуры четырех божеств. Сначала зал заполнили послушники, через какое-то время наставники, последними зашли будущие послушники. До вторжения летнесторонцев в веровании рекоставов наблюдалась целая плеяда богов, и каждый рекостав выделял из них кого-то одного, по своему усмотрению, но так как солнечный Геон являлся божеством, отвечающим за благополучие всех людей и за исцеление раненных и хворых, народ, в том числе и наставники, поклонялись ему чаще, чем другим богам.

Послушники, в серых, поблекших одеяниях, с чересчур просторными рукавами, все как один подпоясанные тонкими белыми лентами, выстроились в ряд возле окна. Точно такие же одеяния, за исключением лент, красовались на бывшей ведьме и сложнике. В толпе послушников, маячило знакомое лицо Будилко, которое при дневном освещении выглядело чересчур рябым. Как они и предполагали, церемония оказалась нудной, слишком растянутой и будущие "братья" еле сдерживали зевоту. Зато под самый конец посвящения, то есть после подпоясывания белыми лентами, произошло нечто такое, из-за чего попиратели моральных устоев не только пробудились, но и напрочь забыли о своих пустых желудках.

— Братья! Все вы знаете, что во времена огненных морей ниспослал нам Геон тайное подобие свое и велел найти разгадку. Это и будет подходящим испытанием для наших новых послушников. Уединим же их, дабы показали они нам стремление и усердие свое. Да будет так!

Зал наполнился одобрительным гулом. Веста тем временем растерянно озиралась по сторонам, словно кого-то искала, а Эсбер, воздев сине-зеленые глаза к потолку, смачно выругался нараспев хвалебной песни, и по-тихому сплюнул на подол стоящего перед ним послушника.

— Это все ты, со своими бредовыми планами! — проворчал служитель муз, после того, как их привели обратно в каморку.

К счастью бывшей ведьмы, посвященным "братьям" незамедлительно принесли поздний завтрак, и гнев Эсбера был не настолько сильным, чтобы лезть в драку. Сутки без еды и простая каша кажется пищей богов, так что экс-ведьма, следуя примеру своего ненаглядного, увлеченно поглощала склизкую, переваренную крупу и, при этом сосредоточенно осматривала водворенную на скамейку, статуэтку Геона. Статуэтка выглядела как маленькая копия большой статуи в зале, но вот в чем заключался ее секрет Веста не имела ни малейшего представления. Почему другие послушники до сих пор не разгадали сию тайну? Или просто прикидывались, не желая признаваться в том, что тайна уже таковой не является?

За словесными перепалками и поочередным отдыхом на деревянной скамье, день сменился вечером. Именно вечером к ним снова заглянул досужий Будилко. Произошло это событие сразу же после ужина, который оказался столь же скромным, как и завтрак.