Сергей Волков - Чингисхан. Повелитель страха

• Название: Чингисхан. Повелитель страха
• Автор: Сергей Волков
• Издательство: Литагент «Этногенез»b93af4e2-020e-11e0-8c7e-ec5afce481d9
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904454-19-7, 978-5-17-065980-7

Когда Артем Новиков в 1979 году получает в наследство от дальнего родственника запертую шкатулку, он еще не догадывается, что судьба его отныне накрепко связана с Чингисханом. Серебристая фигурка заставит Артема расстаться с близкими, изменит характер, бросит в огненный ад Афганской войны – и покажет, как нищий монгольский сирота, обреченный на смерть, стал Властелином Вселенной. Сила Чингисхана дремлет, но близится день, когда она сможет вернуться в мир.

---

Старлей быстро смотрит мой военник, рывком затаскивает меня в кабину, командует водиле:

– Погнали!

Машина срывается с места. В кабине тесно, потому что там стоит не поместившаяся в кузов фляга. Фляга с водой. Я хватаюсь за ее крышку, пытаюсь открыть – и не могу. Силы совсем оставили меня. Старлей вздыхает, достает из бардачка эмалированную кружку и рывком распахивает флягу.

Всю дорогу я пью. Вода, много воды! Это самое чудесное лакомство из всех, пробованных мною в жизни. Я упиваюсь каждым глотком, я ощущаю, как мой ссохшийся желудок наполняется этой живительной влагой, как она растекается по организму. Старший лейтенант, с тревогой глядя на меня, то и дело сыплет в кружку соль. Иногда не до конца растворившиеся крупинки хрустят у меня на зубах.

Потом меня рвет. Мучительный спазм скручивает внутренности, выпитая вода извергается на пол кабины. Старлей ругается, кричит водителю, чтобы тот остановил машину и распахивает дверцу.

– Все, хорош! – объявляет он, выволакивает из кабины флягу и закидывает ее в кузов.

– Еще… еще кружечку… – сиплю я, тяжело дыша. – Пожалуйста…

– Ладно, но пить будешь мелкими глотками, понял?

– Да…

И я снова пью. Какое это счастье, когда есть вода, много воды!

Кажется, засыпаю я прямо с кружкой у рта. Просто в мозг из желудка приходит сигнал: все, теперь можно. И я падаю в сон, как в пропасть…

– Слышь, зема! Земеля, эй, земеля! Ты живой, нет?

Настойчивый хриплый шепот прогоняет сон. Я открываю глаза. Над головой – темно-зеленое брезентовое полотнище. Армейская палатка. Чувствую боль в разбитых о камни ногах, чувствую слабость и резь в животе. Но это все терпимо. Я жив. Я выжил во время боя на точке. Я выжил при крушении вертолета. Я выжил в каменном аду афганских гор. Смерть могла забрать меня к себе не меньше сотни раз, но я – выжил.

И буду жить.

В своеобразной палате, отделенной от других помещений огромной госпитальной палатки белым занавесом, стоят несколько складных кроватей. На одной лежу я, на другой – некто замотанный в бинты. Остальные пустуют.

– Земеля, – продолжает звать меня некто.

Я отзываюсь:

– Чего тебе?

– Живой! – хрипло радуется мой сопалатник. – А я думал, ты того… не дышишь. Ты откуда?

– Из Казани.

– А я из Семипалатинска. Неделю уже здесь кантуюсь. Духи дорогу заминировали. Меня взрывом с брони сбросило, осколками покоцало. Врач сказал – обойдемся без госпиталя, на месте подлечим. А с тобой что?

– Вертолет подбили. Потом три дня шел по горам.

Я отвечаю сдержано и кратко – на всякий случай. Кто его знает, что за фрукт этот мой сокоешник.

– Меня Генкой зовут, – он, шипя от боли, поднимается с кровати, ковыляет ко мне, протягивает руку. – Генка Ямин.

– Артем, – с трудом пожимаю его горячую влажную ладонь. Да, сил у меня – кот наплакал.

Генка чутко поводит торчащим из бинтов ухом и вздрагивает.

– Шухер! Обход.

Он добирается до своей кровати и валится на нее, прикидываясь спящим. Тканевый полог отодвигается и я вижу двух врачей, мужчин в белых халатах и шапочках. Оба молодые, у обоих то ли от солнца, то ли от спирта красные лица. За их спинами медсестра в марлевой повязке на лице и с журналом в руках.

С меня стаскивают одеяло и осматривают. Врачи деловиты и собраны. Я для них – объект лечения, солдат, временно выбывший из строй. Их задача – вернуть меня в этот самый строй.

– Где я? – спрашиваю.

– В полевом медпункте. До Кули-Асиа от нас двенадцать километров. Везучий ты, парень. Еще несколько часов без воды – и конец, – отвечает один из врачей и обращается к другому: – Физическое и нервное истощение?

– Астения, обезвоживание, – соглашается тот, оттягивает мне веко и внимательно разглядывает глаз. – Думаю, хлорид натрия внутривенно струйно, глюкоза капельно, восстановительная диета и полный покой. Перед сном – седуксенчик. И витамины. Через десять дней будет как новый. Аллочка, запишите.

– Уже, Юрий Петрович.

Голос Аллочки звучит, как небесная музыка. Он кажется мне похожим на голоса всех знакомых девушек.

– В часть его сообщили?

– Да. Там… В общем, завтра к нам приедут. Говорят – он герой.

Я фыркаю – хорош герой, руки поднять не могу!

Врачи переходят к моему соседу.

– Ну, Ямин, как дела?

– Нормально, – хрипит он и тут же начинает канючить: – Товарищ лейтенант, а печенья нет? Или конфет каких-нибудь? Ну, хотя бы сахара!

– Потерпи. Сахар завтра привезут, – говорит ему врач и оборачивается к коллеге: – Вы были на перевязке?

– Был, – кивает тот. – Заживление идет хорошо. Завтра можно снимать повязки.

– Добро, – Юрий Петрович ободряюще похлопывает Генку по плечу. – Видишь, скоро домой поедешь. А там тебе будет и сахар, и пирожные с тортами.

– Сладкого хочется, – вздыхает Генка.

Медсестра смеется.

– Аллочка, мы поедем в гарнизон. Зина и Виктория Ивановна пусть отдыхают, до конца дежурства вы остаетесь за старшую.

– Поняла, Юрий Петрович.

Мы остаемся вдвоем с Генкой совсем ненадолго. Но за это время он успевает измучить меня разговорами о сладком:

– Я как малой прямо стал! Вот поставь передо мной сейчас стакан водки и конфету положи, так я конфету выберу.

Я слушаю его, молча, а сам почему-то вспоминаю фигурку коня. Где она сейчас? Была в кармане штанов, но одежду забрали. Возможно, сожгли, но, перед этим явно рылись в карманах. И что? Выбросили? Или кто-то забрал себе?

Приходит медсестра, приносит металлический штатив капельницы с двумя бутылями на ней.

– Сейчас хлоридик вольем, потом глюкозу, – воркует из-под марлевой повязки Аллочка, вводя мне в вену иглу. – Вот так.

– Где мои вещи?

Медсестра будто не слышит меня. Она соединяет желтоватую трубочку системы с иглой, подкручивает колесико регулятора. В бутыли всплывает пузырек воздуха и я ощущаю, как приятная волна катится по руке, наполняя все тело легкостью. Голова плывет, лицо медсестры размазывается, исчезает… Нахожу в себе силы повторить вопрос.

– Да какие вещи, тряпки одни остались, дыра на дыре.

– В карманах…

– Не было там ничего.

Ее слова оставляют меня равнодушным. Никогда не думал, что быть под капельницей настолько приятно. Я, то проваливаюсь в сон, то лежу просто так, гляжу на колышущийся потолок. Мыслей нет. Чувств нет. Ничего нет, только ощущение покоя.

Генка что-то бубнит, ковыляя по палате. Пытаюсь вникнуть в его слова и слышу:

– …тебе еще принесут. Скажем, что разбилась, ага? Ну, типа ты рукой дернул и она упала. Я тебе тоже оставлю. Она сладенькая, глюкоза!

Он решительно вынимает из штатива вторую, ожидающую своей очереди, бутыль, зубами скусывает колпачок из толстой алюминиевой фольги, отбрасывает резиновую крышечку, и воровато оглянувшись на полог, начинает жадно пить раствор глюкозы.

Сделав несколько глотков, отнимает бутыль ото рта, причмокивает мокрыми губами и весело сообщает мне:

– Сла-адкая! Я еще попью, вот досюда – и тебе дам.

Но уменьшить уровень глюкозы до отмеченной грязным ногтем метки ему не удается – Генка вдруг начинает шататься, роняет бутыль и она, ударившись о металлическую ножку кровати, со звоном разбивается.

– Ты чего? – с трудом преодолев слабость и апатию, спрашиваю я. Генка страшно пучит глаза и хрипит. Его кидает на кровать, бьет судорогой. Изо рта начинает идти желтая пена. Я хочу крикнуть, позвать медсестру и понимаю: нельзя. Нельзя, потому что это она принесла бутыль с глюкозой.

Генка перестает хрипеть и затихает. Я знаю, что он умер. В бутылке с глюкозой был яд. Умер Генка, а должен был – я…

Выдергиваю из руки иглу и довольно резво встаю с кровати. Тут же падаю на четвереньки – сил нет, да и в голове мутно. Ясно одно – отсюда надо бежать. Кто эти люди и зачем они пытались убить меня – непонятно, но факт есть факт. От глюкозы еще никто не умирал. Возле Генкиной кровати стоит тумбочка. Внутри ящика станок, зубная щетка, несколько полотенец. Под ними обнаруживаю фигурку. Что же, Генка украл коня и отхватил немного моей судьбы. Возможно, этим он спас меня и наказал себя.

Из палатки я выбрался, разрезав толстую брезентовую ткань у самого пола. Выполз в дыру и очутился на заднем дворе медпункта. Сухой, горячий ветер трепал развешенные для просушки халаты, шапочки, полиэтиленовые пакеты, старая форма-подменка. Влез в первые же попавшиеся штаны и кое-как добрался до забора, металлической сетки-рабицы, огораживающей медпункт. До меня доносились голоса людей, шум двигателя машины, а чуть в стороне, спиной ко мне, маячил одинокий часовой с автоматом наперевес. Ветер дул с его стороны и он не услышал, как загремела сетка-рабица, когда я перелезал через нее.

Я достаточно далеко удалился от медицинского пункта. Наверное, там уже обнаружили мертвого Ямина и мое отсутствие. Идти очень тяжело, но голова ясная. У меня снова нет воды и еды. Нет военного билета. Нет обуви. Есть камни, песок и серебряный конь, который ведет меня на север. Теперь нет нужды сопротивляться, напротив, я обязан добраться до неведомой пока цели.