Бахыт Кенжеев - Иван Безуглов

• Название: Иван Безуглов
• Автор: Бахыт Кенжеев
• Жанр: Современная проза

---

Резкий, пронзительный телефонный звонок раздался в вечерней тишине, и обе сестры вздрогнули. На определителе номера Таня увидела только ряд рубиновых вопросительных знаков - звонили, очевидно, из автомата.

- Таня? - раздался в трубке скрипучий голос. - Извините, что беспокою очаровательную женщину в столь поздний час, - в скрипучем голосе прозвучали издевательские нотки.

- Но кто это?

- Это ваши друзья. Ваши и Ивана Безуглова.

- Что случилось? - сердце Тани отчаянно колотилось.

- Если вы хотите помочь своему президенту, мы ждем вас на станции метро "Ленинский проспект", у первого вагона, в половине первого ночи.

- Кто вы?

- Будете вести себя благоразумно, явитесь в назначенное место без свидетелей, с вами ничего не произойдет. Но в случае малейшего нарушения наших условий... - голос угрожающе замолк. - Мы будем ждать вас в течение получаса. И запомните - стоит вам позвонить кому-то из сотрудников фирмы, как с Иваном произойдут крупные неприятности.

Из трубки, которую скованная ужасом Таня уронила на пол, раздались отрывистые короткие гудки. Едва ли не впервые в жизни эта невинная девушка столкнулась с жестокостью окружающего мира, с неприкрытой алчностью и насилием...

- Что-то стряслось с Иваном, - еле выдохнула Таня упавшим голосом. - Я уверена, что это те самые политруки...

- Какие политруки, Танечка? - недоуменно спросила младшая сестра, тоже бледнея от безотчетного страха.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Стоял поздний вечер, ясный и тихий. В прохладном, влажном апрельском воздухе остро пахло распускающимися тополиными почками. Полная луна, героиня множества тоскливых русских песен, лила свой печальный свет на старый арбатский переулок, где на втором этаже одного из артистически отделанных особняков ласково сияла зеленая лампа, да угадывался за кремовой шторой лучащийся всеми цветами радуги экран новенького "Макинтоша".

Гости Ивана не уставали поражаться тому, как в его доме сочетаются две эпохи. Одна, давно ушедшая, выдавала себя самой архитектурой здания, белыми колоннами, желтыми наружными стенами, позолоченной лепкой на высоких потолках комнат, наполненных воздухом и светом. Архитекторы, нанятые Безугловым, позаботились о том, чтобы восстановить весь дух того времени, когда в гостиной собирались дворяне в напудренных париках, и изящные дамы в корсетах танцевали менуэты с офицерами царской армии, затянутыми в тугие лосины. Он сам потратил два драгоценных дня на то, чтобы объехать антикварные магазины Москвы, тщательно подбирая мебель для кабинета, гостиной, спальни и зала приемов, сам проследил за тем, чтобы ее восстановили лучшие мастера города. Однако в кабинете Ивана царила другая эпоха, воплощенная в строгих линиях книжных полок матового дерева, металлических конторских шкафах, алом радиотелефоне без шнура, словом - во всех достижениях века нынешнего, быть может, менее привлекательного для взгляда, чем прошлый, но создающего условия для полноценной тяжелой работы.

Закрылись высокие резные двери за Тютчевым и Баратынским. Ребятам пришлось, как это бывало едва ли не каждый день, допоздна засидеться в квартире у шефа. Собственно, можно было работать и в офисе, но Иван ценил доброе настроение своих работников, и потому по вечерам предпочитал приглашать их домой, на скромный холостяцкий ужин, нередко состоявший из бутербродов с черной икрой и осетриной, да ломтика лимона. Впрочем, в честь окончания работы над контрактом Иван налил себе и Тютчеву по бокалу шампанского, а Баратынскому - порядочную пузатую рюмку "Смирновской". Сделка, судя по всему, обещала быть беспроигрышной, и в этом была немалая заслуга его товарищей. Когда Тютчев указал ему на сомнительное место в условиях доставки, Иван не обиделся, как сделал бы на его месте другой, наоборот - обрадовался тому, что в фирме его работают такие проницательные специалисты. А исполнительный Баратынский тут же, порывшись в юридических справочниках, нашел верную формулу,

- Пожалуй, - сказал Иван, исправив ошибку, - настало время нашей фирме подумать о своих сотрудниках.

- О чем ты, Иван? - спросил Баратынский.

- Я думаю, что с этой сделки мы можем, наконец, начислить комиссию всем, кто принимал в ней участие. Верлен уже в Москве, завтра я встречаюсь с ним и с корейцами. Вы сами, друзья мои, и Лермонтов, и Таня, и все остальные - разве эти два года вы добровольно не отказывались от доли в прибылях, довольствуясь скромной зарплатой?

Вице-президент фирмы и главный бухгалтер - ибо именно таковы были официальные титулы Тютчева и Баратынского - смущенно переглянулись.

- Не знаю, шеф, - Федя пожал плечами, - наша зарплата была не такой уж скромной, мы можем еще подождать. В конце концов, разве мы работаем не на собственное будущее?

- Верно, - поддержал его Евгений, - верно, президент. Польза фирме - достаточная для нас награда.

- И все-таки, - Иван растроганно смотрел на своих сотрудников, - все-таки вы заслужили и кое-что еще. Как только мы получим деньги по аккредитиву за лес, я превращусь в добрую фею и выполню по одному желанию каждого из вас.

- Смотри, шеф, будь осторожней, - засмеялся Баратынский, - а вдруг наши желания не совпадут с твоими возможностями? Учти, что состояние финансов фирмы известно мне лучше, чем тебе.

- Я думаю, что тут конфликтов не будет, - улыбнулся Безуглов, - а теперь еще по бокалу, и Василий отвезет вас домой. Только имейте в виду, господа - после исполнения ваших желаний, если я их верно угадываю, всякие выпивки в этом доме прекратятся ведь вам придется вести собственные машины, к тому же, надеюсь, не "Лады" и не "Волги".

Старинные бронзовые часы в гостиной хрипло пробили одиннадцать. Иван утомленно откинулся в рабочем кресле, массируя уставшую шею, потом, не удержавшись, налил себе еще бокал шампанского. Долгий, долгий день! Всего минут за пять до боя часов он поставил последнюю точку в исправленном контракте на мониторе компьютера, и поспешил записать его в память - в последние месяцы в Москве все чаще происходили перебои с электричеством. Завтра, ровно в девять тридцать утра, его уже ждали окончательные переговоры. 

Он нажал на несколько клавишей компьютера, и из лазерного принтера с мягким шуршанием одна за другой поползли убористые страницы.

Странная вещь - бизнес, думал Иван. Не поразительно ли, что из неприметного арбатского особняка исходят сигналы, приводящие в движение людей на всех концах земли, поселяющие в одних - надежду, в других - радость, в третьих - отчаяние.  Пожилой сибирский охотник, в глухой тайге кривым ножом обдирающий мохнатое чудовище, вряд ли догадывается о том далеком пути, который сужден этой внушительной шкуре. И коллекционер в Монреале или Калифорнии тоже вряд ли когда-нибудь узнает, что украшению, раскинутому на полу своей гостиной, он обязан гению Ивана Безуглова - одного из тех, кто всегда стоит в тени, но заставляет мир плодотворно работать.

Но эти мысли недолго занимали Ивана, предпочитавшего действие любым размышлениям, пусть даже самым высоким. До полуночи, когда он обыкновенно ложился спать, оставался еще час, и Безуглов, всегда державший свое слово, решил выполнить данное Анне обещание. Он достал из кейса увесистый сценарий, элегантно переплетенный в вишнево-красную кожу, и раскрыл его на первой странице.  Этот знакомый шрифт он узнал бы из тысячи - так приятно было читать отчетливый, похожий на типографский, текст, напечатанный на таком же лазерном принтере и таком же "Макинтоше", как у него.

Однако страницы через две он со вздохом отложил рукопись. Да, Анна не кривила душой - у нее с неведомым соавтором была благородная цель. И как дальновидно поступили они, обратившись к нему за помощью! Но он сердцем чувствовал в сценарии какую-то главную фальшь, нечто, выдававшее в авторах людей неопытных и даже в чем-то наивных. Разумеется, размышлял Иван, захватывающего фильма не снять без того, что называется романтикой. Нельзя не положить в его основание какую-то любовную историю. Но разве жизнь бизнесмена вертится вокруг любви? Нет, у него есть более серьезные заботы. Вольно бездельнику Татаринову на своем вольном монреальском досуге измышлять волнения страстей, одолевающие его поэтически настроенного героя, который после трудового дня не ложится спать без томика стихов. Жизнь гораздо сложнее. Непременно надо будет отдать рукопись Баратынскому, одаренному сухим, острым умом. Пусть сделает на полях, как это он отлично умеет, свои издевательские пометки.

Иван с глубоким вздохом скользнул взглядом по книжным полкам. Как всякий русский, он любил книги, и собрал порядочную библиотеку, в которой были не только романы Толстого и пьесы Чехова, но и философские труды. Увы, книги эти уже начинали покрываться пылью.

Он вспомнил, как Анна сегодня днем, стоило только Тане выйти из кабинета, завела с ним странный разговор.