Борис Маркус - Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г

• Название: Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г
• Автор: Борис Маркус
• Жанр: Биографии и Мемуары

Борис Сергеевич Маркус родился в Москве в 1919 году. По окончании института был направлен на фронт. Участвовал в обороне Москвы, был тяжело ранен, с 1943 года и до конца войны воевал в Гвардейских минометных частях. От Сальских степей Ростовской области прошел по военным дорогам через Украину, Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию. Войну закончил в Австрии в звании гвардии майора.

После войны Борис Сергеевич Маркус работал архитектором. Занимался проблемами реконструкции центра Москвы, сохранения исторического города. С 1988 г. работает в Экспертно-консультативном общественном совете при Главном архитекторе г. Москвы. С 1998 по 2002 год — вице-президент Союза московских архитекторов (СМА). В настоящий момент — советник президента СМА. Заслуженный архитектор России.

Книга «Московские картинки 1920–30-х годов» интересна не только с литературной и исторической позиции, но и своим оформлением. Будучи прекрасным художником, Борис Сергеевич использовал в качестве иллюстраций собственные рисунки, сделанные с натуры или по воспоминаниям. Книга обращает на себя внимание искренней любовью автора к историческому центру старой Москвы.

---

Напротив угловым участком у Кудринской (Баррикадной) и Садовой-Кудринской улиц располагался большой сад бывшего Вдовьего дома. Сам дом в эти годы стоял с большим отступом от Кудринской улицы, которая шла под углом к нему.

Он очень отличался от остальных. Пожалуй, это было самое красивое здание из примыкающих к площади. Даже значительно красивее нашего. Какой-то особой внутренней красотой. Он весь какой-то величественный, торжественный.

А непосредственно на Садовую-Кудринскую улицу выходил трехэтажный флигель своим боковым фасадом. Сам же дом стоял перпендикулярно к Садовому кольцу, несколько отступая от продолжения линии застройки Большой Никитской улицы. А Малая Никитская улица в своем продолжении проходила бы как раз вдоль заднего фасада дома…

Я никак не мог понять, почему такой важный дом называют «вдовьим». В нем что ли вдовы всякие жили? Потом мама мне рассказала, что этот дом был специально построен для вдов крупных государственных служащих или военных, долго служивших государю-императору. Не менее 10 лет. Значит, не всякая вдова удостаивалась такой заботы. А я-то думал… И еще мама сказала, что при войне с Наполеоном в этом доме был госпиталь, что при знаменитом пожаре дом пострадал и даже часть раненных в нем сгорела. Тогда много домов по всей Москве сгорело, и на нашей площади и вокруг стали после той Отечественной войны появляться уже новые, или, как их называли, послепожарные дома. Теперь в этом доме размещены какие-то медицинские учреждения. А сад перед ним уничтожили. Стал теперь он выходить прямо на передвинувшуюся сюда Баррикадную улицу. Совсем изменилось его положение. Раньше до реконструкций конца пятидесятых годов ограда Вдовьего дома сворачивала от угла бокового флигеля, который стоял прямо на Садовой-Кудринской улице, под прямым углом к бывшей Баррикадной улице и поворачивала вдоль нее к Красной Пресне.

А у меня лично с этим местом связано одно очень неприятное воспоминание. Как-то мы с сестрой Ирой гуляли и оказались около ограды Вдовьего дома. Вдруг, откуда не возьмись, появилась какая-то старая цыганка и схватила меня за руку. Она цепко держала мою руку и тянула к себе, а Ира тянула в другую сторону к себе и что-то кричала. Ну а я, конечно, пытался вырваться, но делал это молча. Никто из прохожих почему-то не вмешался, не оттащил нас от этой страшной старухи. Может быть, народу было мало. Не помню. Помню только, как тащили меня в разные стороны, чуть руки не оторвали. И откуда у Иры силы взялись? А потом старуха все-таки отпустила меня и сразу же куда-то скрылась. Вот, какие дела случались! Если бы не Ира, быть бы мне у цыган в каком-нибудь таборе. С тех пор я все-таки побаивался цыган, обходил их стороной.

Несколько слов об изменениях в планировке этой части площади и Баррикадной улицы. Решетка сада Вдовьего дома заворачивала на Баррикадную, которая в те годы проходила совсем не там, где сейчас, когда уничтожили сад, а улица, оставаясь по названию Баррикадной, пошла теперь перед самым фасадом Вдовьего дома. И стала эта улица теперь как бы продолжением Большой Никитской, а от площади пошла уже не под углом, а прямо к Зоопарку и к улице Красная Пресня. Совсем все изменилось, и не в лучшую сторону. Ведь старая Баррикадная шла к Кудринской площади в направлении к Поварской. Она косо пересекала то место, где сейчас разбит большой сквер перед высотным домом.

Если же смотреть на нее с Поварской, то по оси оказывалась церковь Покрова в Кудрине с колокольней, увенчанной высоким позолоченным шпилем. Интересно и то, что на эту же колокольню была направлена ось и Большой Никитской улицы. Очень удачно в свое время строители церкви поставили ее. В это сказывалось градостроительное искусство зодчих того времени. Сейчас церкви нет. Поварская и Большая Никитская теперь смотрят на возвышение боковой части высотного дома, вернее, на ее башенку. Но это уже совсем не то.

Противоположная саду Вдовьего дома сторона Баррикадной улицы завершалась на углу с проездом на Новинский бульвар невысоким двухэтажным старым домом, короткой своей стороной смотрящим на наш дом. Угол его был срезан, что вполне соответствовало закругленному углу дома на Поварской улице.

Первый этаж имел прорезанные, очевидно, значительно позднее времени строительства дома, большие витринные окна. Непосредственно к углу примыкала ремонтная мастерская. Дальше по Баррикадной были парикмахерская и аптека. Этот дом имел очень затрапезный вид, весь какой-то обшарпанный, облезлый. Не красил улицу.

Итак, наш обход площади закончился. Теперь мне хотелось бы попросить вас пройтись вместе со мной на прилегающие к ней улицы и переулки, чтобы хоть одним глазком взглянуть на самое важное, что тогда привлекало меня в них. Почувствовать их особенности и занимательность. Я тогда почти не знал ни истории московских улиц, ни истории отдельных примечательных домов, как знаю теперь, но мне не хочется сейчас рассказывать о том, что я почерпнул со временем в книгах, в путеводителях и справочниках. Пусть мой рассказ будет не полон, пусть будет без дат, авторов и всего прочего, чем хороши книги о московских улицах и домах. Пусть. Просто я хочу сейчас немного походить по ним и взглянуть на все это глазами мальчишки тех лет. Тем более, что нигде больше об этом узнать нельзя. Ведь это сугубо личные воспоминания и впечатления.

А, между прочим, я просто счастлив, что родился и жил не просто в Москве, а в самой, пожалуй, замечательной ее части. Этот район Москвы, примерно, от Тверской до Москвы-реки, между Садовым и Бульварным кольцами, очень интересен, насыщен замечательными домами, среди которых есть и памятники архитектуры, и памятники истории и культуры, а есть и просто самые рядовые. В этом плане он ничуть не уступает Арбату. Ведь он практически сливается с ним. Как Арбат не существует без, скажем, Пречистенки или Никитских улиц, без Кудринки и Никитских ворот, так и Кудринская округа неразрывно связана с Арбатом и прилегающими к нему переулками и улочками. И не только географически, или по-соседски. Тут более глубинные связи.

Новинский бульвар

Мой родной Новинский бульвар был, по-моему, самым лучшим из всех московских. По крайней мере, на нашем Садовом кольце, где их было не так уж и много: Новинский, Смоленский и Зубовский. Остальная часть большого Садового кольца бульваров не имела, но в большей своей части дома, выходящие на улицы, имели свои сады или садики. Недаром кольцо наше называлось Садовым. Новинский был мне ближе, роднее, я на нем вырос, на других же бывал. А это уже отличает одно от другого. Поэтому и считаю его самым-самым лучшим.

Как известно, бульвары наши размещались на месте бывших крепостных валов Земляного города, как и бульвары Бульварного кольца на месте стен Белого города. Это я давно уже знал. Все-таки мне не раз рассказывали разные интересные вещи из истории нашей Москвы. Я страшно любил такие рассказы. Да и книги о Москве всегда меня интересовали.

На пересечениях стен или валов с улицами-дорогами сооружались ворота. Но потом валы срыли, стены разобрали, разместив на их месте все эти наши бульвары или сады. А перекрестки остались. Ворота уничтожили, но образовавшиеся площади продолжали носить название ворот, напоминая о прошлом. Все это было очень давно. Новинский бульвар шел от Кудринской площади к Смоленской, на которую слева выходил Арбат, а направо можно было свернуть к Москве-реке, к Бородинскому мосту.

Бульвар прерывался проездом около Девятинского переулка и потом шел примерно до Дурновского переулка. С одного торца, на Кудринской площади он начинался нашим домом. Другой торец был свободным, выходящим на рыночную Смоленскую площадь. Там около самого Арбата тоже были дома посередке площади. Они стояли вперемежку — жилые с магазинами на первых этажах, как наш, и торговые — большие рыночные здания. Так было на Смоленской площади, так и на следующей за ней Сенной.

Сам бульвар был довольно широким, в три аллеи. Средняя, главная, была пошире двух боковых. Деревья были развесистыми, соединяющимися наверху своими ветками и образующие как бы огромные коридоры или даже тоннели. Зимой сквозь ветки можно было видеть небо. А летом — зеленый тоннель, осенью — желто-золотистый. И сквозь листву пробиваются кое-где кусочки голубого неба. Красота неописуемая.

Недалеко от Девятинского переулка во второй части бульвара средняя аллея заканчивалась открытой площадкой, в конце которой большой грудой были навалены огромные валуны. А может быть, это мне тогда просто казалось, что эти валуны рядом со мной, маленьким мальчиком, были такими громадными. Проходить дальше тут можно было только по боковым аллеям. Валуны навалены были не кое-как, а как-то особенно, художественно. Теперь бы я сказал, что всю эту кучу можно было бы считать своеобразной скульптурной композицией. Но мы тогда не любовались камнями, мы просто любили лазать по огромным камням, прыгать с них.