Борис Маркус - Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г

• Название: Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г
• Автор: Борис Маркус
• Жанр: Биографии и Мемуары

Борис Сергеевич Маркус родился в Москве в 1919 году. По окончании института был направлен на фронт. Участвовал в обороне Москвы, был тяжело ранен, с 1943 года и до конца войны воевал в Гвардейских минометных частях. От Сальских степей Ростовской области прошел по военным дорогам через Украину, Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию. Войну закончил в Австрии в звании гвардии майора.

После войны Борис Сергеевич Маркус работал архитектором. Занимался проблемами реконструкции центра Москвы, сохранения исторического города. С 1988 г. работает в Экспертно-консультативном общественном совете при Главном архитекторе г. Москвы. С 1998 по 2002 год — вице-президент Союза московских архитекторов (СМА). В настоящий момент — советник президента СМА. Заслуженный архитектор России.

Книга «Московские картинки 1920–30-х годов» интересна не только с литературной и исторической позиции, но и своим оформлением. Будучи прекрасным художником, Борис Сергеевич использовал в качестве иллюстраций собственные рисунки, сделанные с натуры или по воспоминаниям. Книга обращает на себя внимание искренней любовью автора к историческому центру старой Москвы.

---

В одном из домов на нечетной стороне бульвара в тридцатых годах разместили Дом архитекторов. Так и было написано на большой вывеске под самой крышей — «Дом архитектора». Что там было, чем там занимались, в то время я не знал. По аналогии с Домом литераторов на Поварской, наверное, там был клуб архитекторов. Как предтеча будущего Центрального дома архитекторов, для которого освободили от французского посольства особняк в Гранатном переулке, расположенном неподалеку от нашей Кудринской площади.

А вот с маленьким особнячком, что стоял в ряду таких же небольших домиков, про-изошло со временем что-то странное и непонятное. Мы знали, что здесь какое-то время жил сам писатель Грибоедов. Здесь, в доме своей матери, он провел детские и юношеские годы. Домик был неказистый, чуть покосившийся. Еще бы! Столько лет стоял, и все без ремонта. На бульвар он выходил узким торцом.

В простенке около окна укреплена большая темная доска, на которой в овале был барельефный портрет писателя Грибоедова. Ну и соответствующая, конечно, надпись, что он тут жил в такое-то время. Домик хоть и небольшой, но знаменитый. И вдруг его решили отремонтировать. Попросту сломали до основания и поставили вместо того деревянного новый, более высокий каменный оштукатуренный дом с большими окнами. Со-всем не похожий на прежний. До мелочей непохожий. Окна, карнизы. Мне это было непонятно, но говорят, что делали по проекту научной реставрации. Что-то непохоже.

Правда ли это, или нет, не знаю, но в моем сознании никакого привычного для меня «дома Грибоедова» уже нет. Этот новый, каменный, совсем чужой и даже неприятный. И конечно, не верится, что на месте снесенного воссоздан по законам научной реставрации тот именно дом, где жил Грибоедов.

Где-то в середине тридцатых годов на бульваре напротив «Дома Грибоедова» установили огромный гранитный валун. Мне, мальчишке, он тогда показался очень большим. Неотесанный, грубый, с широким основанием и сужающийся кверху. На передней стороне этого валуна чуть выше середки отшлифовали неровную по краям полоску, в которую вписали глубоко врезанными буквами подпись-автограф Грибоедова. И ничего больше. На памятник это не похоже, но я уже слышал, что камень потому и поставили на это место, что именно здесь со временем будет сооружен настоящий памятник с фигурой самого Грибоедова.

А сейчас просто поставлен знак о будущем памятнике. Что ж, подождем, когда и на нашем бульваре появится настоящий памятник. А ведь, если бы Шаляпин не уехал, то, возможно, и ему на нашем бульваре поставили бы. Да и Чайковскому, а может быть, и жившему неподалеку Чехову? Вот было бы здорово! А то на Тверском сразу два — Пушкину и Тимирязеву, а на нашем было бы четыре.

Забегая немного вперед, скажу, что из-за сноса бульвара никакого памятника тут не по-ставили. Поставили его на Чистопрудном бульваре, основываясь на том, что Грибоедов какое-то время жил неподалеку от этого бульвара у своего друга Бегичева на Мясницкой, где, кстати, и писал свое «Горе от ума». А валун с автографом отволокли в соседний переулок и бросили просто так на обочине. Так и валяется он до сих пор, никому не нужный, никем не востребованный. Неслыханно!

Немного дальше, уже почти у самого Смоленского рынка был большой дом князя Щербатова. Так его все называли. Князя самого, конечно, уже не было, но дом остался. Был он большой с красивым двором, разбитым перед ним. Богатый был дом. Даже с концертным или танцевальным залом наверху. Строил его знаменитый армянский архитектор Таманян, только в то время фамилия его звучала по-русски — Таманов.

Говорят, что он получил за этот дом большую премию, как за лучший в Москве. А может, и врут. Кто знает? Говорят так, верно, потому что очень уж он в самом деле красив. На нашем бульваре, пожалуй, он, как и дом Гагарина («Книжная палата») архитектора Бове, был самым лучшим. Мы очень гордились, что совсем рядом с нами находились такие замечательные дома, что жили здесь такие знаменитые люди.

Дома напротив по другую сторону бульвара были тоже не очень высокие, что создавало очень уравновешенную композицию всей улицы. Двух-трех, изредка четырехэтажные. С красивыми наличниками на окнах. Вообще почти все дома на бульваре красивые, нарядные. Но некоторые зачем-то сносили, чтобы построить на их месте новые дома, причем значительно менее красивые. Или просто унылые, никакие. Как нарочно.

На самом углу с Кречетниковским переулком в 30-е годы выстроили высокий новый дом. Все называли его «Домом полярников».

Потому, что там жили полярники, очень почетные в те времена люди. Этот дом был самым высоким среди других на бульваре. Многим он нравился. Говорили, что это пример нового социалистического жилья. Возможно, но все-таки он мне казался здесь каким-то чужим, случайным. Он как-то не вязался с соседними. А квартиры в нем в самом деле бы-ли неплохими Но ведь не только в одних квартирах дело. Хоть это, разумеется, очень важно.

И поэтому мне больше нравился другой соседний старый дом № 16, который назывался «Домом Плевако». Это по фамилии очень известного до революции адвоката Плевако. Сам дом находился в глубине большого двора-сада, или, как это называют специалисты, курдонёра, а к бульвару выходили своими торцами длинные боковые флигели. Окна большие. Много украшений на стенах, красивые наличники у окон. В одной из квартир этого флигеля жил мой одноклассник — Толя Сыченко. Я бывал у него. И комнаты высокие, светлые, и коридоры просторные. Но заселена квартира, как и многие, коммунально. То есть много в ней жильцов. При одной общей кухне, при одной уборной и ванной.

В глубине двора стоял дом, в котором жили две мои соученицы, — одна по школе, правда четырьмя классами младше, а другая по институту, — сестры Лена и Надя Шретер, внучки известного в свое время архитектора Шретера, дальние родственницы самого художника Нестерова. Леночка поступала со мной вместе на первый курс института, и мы до конца обучения все время были в одной группе. Леночку все очень любили. Позднее она оказалась в той же архитектурной мастерской «Моспроекта-2», где работал и я. Ее сестра Надюша была моложе Лены на несколько лет, она училась вместе с моим Володькой в нашей школе, и я знал ее еще маленькой пионеркой. Очень славная девочка. После окончания нашего института через какое-то время она тоже оказалась в той же мастерской. Так вот, эти сестры жили во дворе «Дома Плевако». Я бывал у них. Часто проходил через их двор на Трубниковский переулок.

За рядом невысоких домов, расположенных недалеко от нашего дома, вдруг подходишь к самому, наверное, красивому дому Новинского бульвара. Да и не только в районе бульвара он был знаменит. Пожалуй, в Москве не так уж много домов, равных ему. Я говорю о «доме Гагарина», как его называли до революции.

Теперь тут размещена книжная палата. Потому и называют этот дом «Книжной палатой». Он стоит немного в глубине сада за узорчатой чугунной оградой на каменном основании и с каменными арочными калитками. Сам он одноэтажный, но с высоким первым этажом, имеющим крупные окна, украшенные наличниками. В центральной его части есть два симметричных выступа с двумя мощными колоннами в каждом. Между выступами возвышается мезонин, или просто второй этаж, который выходит к бульвару широким торцом с огромным полукруглым, богато украшенным окном. Под окном проходит широкая полоса, украшенная барельефным орнаментом. По обеим сторонам окна на стене располагаются летящие женские фигуры. Ангелы, или что-нибудь вроде этого. Как уж их назвать, не знаю. За оградой видна невысокая зелень — кустарники, совсем не закрывающие фасад дома. Я не знал, но мне кто-то сказал, что дом этот вовсе не каменный, как я думал, а деревянный, покрытый штукатуркой и всякими украшениями «под каменные». А какая разница — каменный он или деревянный? Лишь бы был красивый. А он и был красивым. Только остается дискуссионным вопрос, надо ли деревянное здание делать «под каменное», или, наоборот, каменное здание «под деревянное». А такое в истории архитектуры нередко встречается.

К сожалению, об этом доме приходится говорить теперь в прошедшем времени. Он пал жертвой фашистского налета в первые же бомбежки Москвы во время Отечественной войны. Бывает же так: все дома вокруг остались целыми, а именно в этот дом попала бомба или зажигалка, и он сгорел дотла. Ужасно жалко. Только ограда уцелела. Ее перенесли на Гранатный переулок и поставили перед особняком с колоннами. Архитектура примерно того же времени, но значительно ниже рангом.

Хотел бы обратить внимание на то, что в бытность тут Новинского бульвара, все эти не очень-то высокие особняки и малоэтажные дома удачно гармонировали между собой. Все соответствовало друг другу. Как будто бы так и было задумано, хотя некоторые дома возникли еще до создания бульваров, во времена, когда тут был земляной вал. И это не только на участке нашего бульвара. На всех бульварах. На Смоленском, на Зубовском. Вроде усадьбы Несвижской, что обращена была курдонёром на вал. Ведь построена она была еще до бульвара. А как появились бульвары, то таким домам и усадьбам даже стало лучше: все-таки не на задворках Земляного города оставались, а украшали собой пре-красные прогулочные бульвары. Совсем иное качество.