Дин Кунц - Ложная память

• Название: Ложная память
• Автор: Дин Кунц
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45305-4

Для кого-то клятва Гиппократа — принцип жизни, а для кого-то — лишь ширма, скрывающая властные амбиции и желание использовать обратившихся за помощью людей в качестве живых игрушек. Невольными участниками такой жестокой и смертельно опасной игры становятся Дастин и Мартина Родc. Всего за два дня их жизнь превращается в ад. Промывание мозгов — вот метод воздействия, который применили к ним, внедрив ложную память, полную кровавых драм и преступлений. Но кто сделал это и с какой целью? Ответа на этот вопрос у них нет. И времени на его поиски, похоже, тоже.

---

Он не слушал программы, в которых обсуждались политические новости или проблемы современной жизни. В любой час, днем или ночью, Пустяк знал, где на шкале настройки находятся передачи, повествующие об НЛО, похищениях людей инопланетянами, телефонных звонках покойников с того света, существах из четвертого измерения и снежном человеке.

— Привет, Пустяк.

— Привет.

Пустяк старательно оттирал пемзой оконную раму. Его пальцы, покрытые мозолистой кожей, были белыми от содранной краски.

— Ты знаешь про Скита? — спросил Дасти, проходя мимо него по вымощенной черным сланцем дорожке.

Тот кивнул.

— На крыше.

— Притворяется, будто собирается спрыгнуть.

— Может, и прыгнет.

От удивления Дасти остановился и обернулся всем телом.

— Ты и впрямь так думаешь?

Ньютон был обычно настолько молчалив, что Дасти ожидал, что в ответ на вопрос тот разве что пожмет плечами. Но Пустяк против своего обыкновения высказался:

— Скит не верит.

— Во что? — несколько оторопев, спросил Дасти.

— Ни в какие слова.

— Но ведь на самом деле он неплохой мальчишка.

Ответная реплика Пустяка могла, вероятно, равняться застольному спичу для иного человека:

— Проблема в том, что в нем мало что есть.

Благодаря своему округлому, как пирог, лицу, подбородку, похожему на сливу, толстогубому рту, вишнево-красному носу с круглым, как та же вишня, кончиком и ярко красным щекам Ньютон Фостер вполне мог бы сойти за беспутного гедониста. Но карикатурность облика сразу же отходила на второй план, стоило лишь взглянуть в его ясные серые глаза, увеличенные толстыми стеклами сильных очков. Глаза были полны печали. Это не была печаль, связанная с какой-то определенной причиной, например, в данный момент с самоубийственным порывом Скита, нет, это была вечная печаль, с которой Пустяк, казалось, воспринимал всех и вся.

— Пустота, — добавил он.

— Скит? — переспросил Дасти.

— Он пуст.

— Он найдет себя.

— Он бросил поиски.

— Это пессимизм, — отрезал Дасти, поневоле подстраиваясь под лаконичный разговорный стиль Пустяка.

— Реализм.

Пустяк поднял голову. Его внимание переключилось на дискуссию, которую передавали по радио. Дасти слышал только слабый жестяной звук невнятного шепота, чуть доносившийся из одного наушника. Пустяк стоял, склонившись над подоконником, с куском шлифовальной пемзы в руке, его глаза были наводнены еще большей печалью, которая, скорее всего, возникла под влиянием того сверхъестественного, чему он внимал, неподвижный, будто пораженный паралитическим лучом из оружия инопланетянина.

Взволнованный мрачным предсказанием Пустяка, Дасти поспешил к длинной алюминиевой раздвижной лестнице, по которой раньше поднялся на крышу Скит. После краткого размышления он решил переставить ее к фасаду дома. Скит мог слишком взволноваться из-за чересчур прямого подхода и спрыгнуть вниз прежде, чем его удалось бы уговорить спуститься по лестнице. Дасти торопливо полез вверх, ступеньки грохотали под его ногами.

Вступив с вершины лестницы на крышу, Дасти оказался над задним фасадом дома. Скит Колфилд находился над передним фасадом, его не было видно за круто вздымавшимися рядами оранжевых плиток-черепиц из обожженной глины, которые делали крышу похожей на чешуйчатый бок спящего дракона.

Этот дом располагался на холме, и в паре миль к западу от него, за перенаселенной низиной Ньюпорт-Бич и его укромной гаванью, лежал Тихий океан. Обычная синева воды, словно осадок, опустилась на океанское дно, и изменчивые волны были окрашены во множество оттенков серого, смешанного с черным: отражение неприветливых небес. На горизонте море и небо, казалось, вставали дыбом, образовав колоссальную темную волну, которая, если дойдет до дела, может помчаться на берег с такой силой, что перевалит за Скалистые горы более чем на шесть сотен миль к востоку.

Позади дома, на сорок футов ниже, чем Дасти, находился вымощенный сланцем патио, который представлял собою более серьезную опасность, чем море и приближающийся шторм. И Дасти было гораздо легче представить себе, как его кровь разбрызжется по сланцевым плиткам, чем увидеть мысленным взором залитые наводнением почти до самых вершин Скалистые горы.

Повернувшись спиной к океану и к угрожающей пустоте за краем крыши, пригнувшись и вытянув руки вперед и чуть в стороны, чтобы они служили противовесом такой опасной силе земного притяжения, Дасти принялся карабкаться вверх по крыше. С берега пока что дул просто сильный бриз, еще не превратившийся в полноценный ветер, но Дасти был благодарен за то, что он дует ему в спину и прижимает к крыше, вместо того чтобы отдирать от нее. Достигнув стыка с длинным уклоном, он, расставив для устойчивости ноги, утвердился на гребне и бросил взгляд в сторону переднего фасада дома, через ломаные грани сложной крыши.

Скит балансировал на другом коньке, проходившем параллельно этому, около двухтрубного дымохода, замаскированного под приземистую звонницу. Оштукатуренную башню поддерживали палладиевские[6] арки, колонны из фальшивого известняка подпирали обшитый медью купол в испанском колониальном стиле, но наверху купол был урезан, причем венчавший его декоративный готический шпиль казался здесь не более уместным, чем была бы гигантская неоновая реклама пива «Будвайзер».

Скит сидел спиной к Дасти, поджав к груди колени, и глядел на ворон, которые все так же кружили над ним. Его руки были воздеты к птицам в любовном жесте, приглашавшем их сесть ему на голову и плечи, как если бы он был не маляром, а святым Франциском Ассизским в обществе его крылатых друзей.

Все так же балансируя на гребне крыши, как пингвин, Дасти поплелся к северу и добрался до места, где крыша, на которой он находился, нависала карнизом над другой крышей, снижавшейся с запада к востоку. Он сошел с конька и принялся сползать по закругленным черепицам, как можно сильнее откидываясь назад, так как теперь земля всей силой своей гравитации непреклонно тащила его вперед. Присев на корточки, он после секундного колебания перепрыгнул через водосточный желоб и оказался на три фута ниже, приземлившись на три точки на покатой поверхности; каждая из ног, обутых в тапочки на резиновой подошве, оказалась по обе стороны гребня, на противоположных скатах.

Дасти не смог хорошо сбалансировать свой вес в момент приземления, и его резко качнуло вправо. Он попытался удержать равновесие, но мгновенно осознал, что не сможет устоять. И поэтому, не дожидаясь, пока его тело выйдет из-под контроля и покатится навстречу смерти, он сам бросился ничком и растянулся на черепичном гребне, упираясь изо всей силы правой рукой и ногой в южный скат и пытаясь левой рукой и ногой зацепиться за северный. Ему вдруг пришло в голову, что он ведет себя как перепуганный неумелый ковбой, усевшийся на родео на разъяренного быка.

Так он полежал некоторое время, рассматривая оранжево-коричневую черепицу, покрытую чуть заметной патиной мертвых лишайников. Это напомнило ему картины Джексона Поллока[7], хотя естественная картина была тоньше, привлекательнее для глаз и исполнена большего значения.

Когда начнется дождь, пленка мертвого лишайника сразу же станет скользкой, и удержаться на обожженной в печи черепице будет труднее, чем на ледяном склоне. Он должен был добраться до Скита и спуститься вместе с ним с крыши до того, как на город обрушится шторм. Наконец он пополз вперед к еще одной колоколенке, поменьше. На этой купола не было, она представляла собой миниатюрную версию мечети и была облицована изразцами с каноническим исламским изображением Райского древа. Владельцы дома не были мусульманами и, вероятно, включили эту деталь в отделку потому, что сочли ее привлекательной на вид, хотя ею не мог любоваться никто, кроме кровельщиков, маляров и трубочистов.

Прислонясь к шестифутовой башне, Дасти поднялся на ноги. Цепляясь руками за вентиляционные отверстия, он обполз вокруг строения и добрался до следующего открытого отрезка крыши.

И снова он, балансируя на коньке, заторопился на полусогнутых ногах к другой проклятой псевдоколокольне с таким же Райским древом. Он казался себе похожим на Квазимодо, горбуна, жившего некогда на колокольне собора Парижской Богоматери; правда, он был, пожалуй, не так уродлив, как тот бедняга, но и не так ловок.

Таким же образом он обошел следующую башню и направился к концу кровли, протянувшейся с запада на восток, над которой нависал карниз кровли, ориентированной с севера на юг, что венчала переднее крыло дома. Скит оставил короткую алюминиевую лестницу, по которой поднимался с нижней части крыши на более высокую, и Дасти воспользовался ею, встав, как обезьяна, на четвереньки, когда переползал с последней ступеньки на очередной скат.