Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

Восточный берег высокий, западный гораздо ниже. Речка под снегом — неширокая мягких очертаний колея с чернильной проточиной стремнины. Пляж, зажатый между изломанной гребенкой мертвого тростника и сизой, в серебрянных блестках, ребристой стеной восточного берега. Полоска песка, промороженного, блеклого, вылизанного ветром, с мутными оконцами льда.

Она идет по песку, под защитой высокого берега. Угольно-черная на фоне темно-серого, светло-серого и серо-сиреневого. Она задерживается перед нагромождением камней, заходит чуть сбоку, поддевает один из валунов лапой, и он, тяжело откачнувшись, открывает проход в недра скалы. Она успевает нырнуть в щель, прежде чем валун, завершив амплитуду, возвращается на свое место.

Провал в мыслях. Белый шум. Кружу над пустым берегом, пытаясь сориентироваться в собственной памяти. Зачем я здесь? Я следил за… за… я искал… я просто гулял… Я голоден, я замерз, я хочу домой.

Нет, не то. Я должен. Обязан. Я обещал. Человеку. Маленькому Человеку. Брату Альсы. А где Альса?

Альса, где ты? Пропасть, я слишком давно тебя не видел, почему ты не выходишь ко мне, я жду, жду, которую ночь жду тебя, а днем жду ночи, чтобы опять ждать, сколько можно, ты же обещала…

Я обещал. Маленькому Человеку. Следить. За черной ящерицей. За черной ящерицей. За черной ящерицей.

Я лечу к Альсиному дому. К Альсиной башне. Темнеет. Что-то он говорил мне про темноту. Говорил, надо ждать темноты. Зачем? Альсу я ждал, но она не пришла, так зачем мне темнота? Не нужна мне темнота.

Может, "Темнота" — имя черной ящерицы?

Лесистые холмы обрываются, словно ножом срезанные, взамен им подо мной тянется ровная поверхность озера, кое-где протаявшая непроглядными пятнами воды. Примерно та же картина наблюдается и у меня в сознании — сумеречно-белая плоская пустота, обезображенная редкими прорывами в реальность. Прямо по курсу проступает узнаваемый силуэт башни. Я приближаюсь к ней не с запада, как привык, а с северо-запада. Из-за башни выдвигается главный шпиль здания, и я вспоминаю, что Маленький Человек говорил про голубятню. Что с наступлением темноты он будет ждать меня на голубятне.

Миную Альсину башню и делаю виток вокруг шпиля в поисках выломанного мною окошка. Сквозь белый шум едва-едва начинаю улавливать, как внизу тяжеловесно ворочается утомленный испугом и болезнью полусонный Треверргар. Вот оно, окно. И уже сидя на корточках на подоконнике с трудом отсоединяю от общего еще неясного и невнятного клубка тонюсенькую нить знакомого присутствия. И вижу на дне круглой комнаты огонек светильника, а рядом закутанную в плащ фигурку на ящиках у каминной трубы.

— Маленький Человек?

Он вскидывает вверх треугольное бледное личико. Одно из черных пятен на белом листе моего сознания начинает стремительно расползаться. Я вдруг осознаю смысл своего путешествия над лесами и преследования Маукабры.

Почему я не спустился и не спросил ее, куда она подевала мою Альсу? Убила? Тогда пусть убьет и меня, потому что я…

— Мотылек? Это ты? Ты нашел ее?

Да, Маленький Человек. Я нашел ее. Я расскажу тебе, где ее логово, а завтра наведу на нее погоню, пока кто-нибудь из вас будет расправляться с колдуном.

А потом… Потом будет потом, а сейчас думать об этом я не желаю. Да и не могу, если честно…

Тот, Кто Вернется

Йерр. Малышка, послушай…

Бесполезно. Она закрылась. Обиделась. Да, я хотел пойти узнать, где Иргиаро и что с ним. Да, я собирался это сделать, хотя сейчас мне лучше полежать. Ну и что, в конце концов?! Да, я слаб, как кутенок, я — не эсха онгер, и грош мне цена! И теперь лежу, как куча дерьма, каковой и являюсь, лежу, обездвиженный тобой, девочка. Чтобы знал свое место. Ты абсолютно права. Нечего пытаться прыгнуть выше головы.

Пить хочется. И, так скажем — наоборот — тоже. Впрочем, полчетверти уже кончаются… Да. Я пошевелил на пробу правой рукой. Потом ногами. Ну, все. Сейчас все тебе будет, и водичка, и…

Йерр одним плавным движением скользнула ко мне, залепила хвостом в грудину и истекла из пещеры, походя двинув валун-"дверь" влево и на место.

Маленькая Марантина оторвалась от хозяйственных дел, посмотрела ей вслед и перевела взгляд на меня.

— Опять?

— Ага, — мне оставалось только ухмыляться, — Через полчетверти вернется. И — опять.

Йерр, ты слышишь меня?!

Пришел отдаленный ответ.

Надо лежать, Эрхеас. Еще полное солнце лежать, и полсолнца. Мы скоро вернемся, Эрхеас.

Почудился ли мне сарказм в ее голосе? Обычно, насколько я знаю, рахры так себя не ведут… Может, это — из-за общения со мной? Ведь все, что у меня внутри, малышка пропускает через себя… Боги, какое счастье, что она не слышала меня, когда я собирался к Эдаваргонам… А что такое "серая волна"? Таосса говорила — рахр становится "потоком лавы"…

Раз-два — нету. Зачем ты думаешь об этом сейчас? Если это случится…

Тьфу ты! Надо отвлечься. В глотке пересохло напрочь. Я тихонько кашлянул. Маленькая Марантина сразу обернулась.

— Ты не могла бы дать мне воды?

— Конечно, — принесла котелок, приподняла мне голову.

— Ты только держи, я пить-то могу.

Ненавижу слабость и беспомощность, ты ведь знаешь это, малышка. Зачем, зачем ты это сделала? Поставить на место вессара, а?

— Спасибо, — Маленькая Марантина убрала котелок, бережно устроила мою дурную башку на подушке.

Дорвался. Налакался под завязку. А как быть с тем, что — наоборот? За полчетверти обязательно лопнешь. Из ушей моча пойдет. Ты знала об этом, малышка?

Нет. Нет, ты просто обиделась. Обиделась, что я подумал об Иргиаро и не подумал о тебе. А ты у меня, конечно, сильная, только вот одно слабое место у тебя есть. Эрхеас называется. И лезет, куда не просят, совершенно не считаясь с тем, что подставляет тебя.

Так. Дело становится серьезным. Обездвиживание вовсе не освобождает от необходимости следить за сфинктерами. Даже напротив. Ч-черт.

— Слушай, а давай ты попробуешь меня отпустить, а?

— Я не умею, — с достоинством ответствовала Маленькая Марантина, — Это не входило в мое обучение.

Дьявол тебя раздери, нашла время выпендриваться!

— Я покажу.

— Ну, давай попробуем, — снизошла она неохотно.

— Подними сахт.

Маленькая Марантина завозилась, пытаясь поднять меня, чтобы задрать одежду. Наконец кое-как справилась.

— Правой рукой веди по грудине. Стоп. Чуть выше. Попробуй нажать. Двумя пальцами, сильно.

— Где, здесь?

Пальцы, естественно, сместила. Дайте терпения, Сущие…

— Чуть левей.

— Вот так?

— Сильнее, — она что, издевается надо мной?! — Ну, ткни с размаху! — А, черт! — Мимо. Поставь пальцы на точку… влево уехала… Вот так. А теперь другой рукой ткни.

— Я тыкаю! — обиделась Маленькая Марантина.

— Сильнее ткни. Сил у тебя, что ли, нету? Обделаюсь сейчас.

Онгер из Аххар Лаог, железяка ржавая, боги, да что же это такое?!.

Маленькая Марантина смотрела недоумевающе, потом спросила:

— Это такая точка?

Убью-у…

— Идиотка, я двинуться не могу! Палку возьми, если рукой сил не хватает!

Она еще поморгала.

— Погоди. Что же ты сразу не сказал? Давай сначала пописаем.

Этого еще не хватало!

— Иди отсюда.

Ничего. Продержусь как-нибудь, Йерр же не на все полчетверти ушла, да и вообще, не лопнешь ты, бурдюк вонючий, не лопаются за четверть…

— Ну, что ты дергаешься, я сейчас все устрою, — Маленькая Марантина поднялась и отправилась за посудиной.

А отползти в угол довольно затруднительно, если из всех конечностей работает только шея с гулькой башки на конце, да и та не по максимуму.

— Убери свои лапы, — сказал я Маленькой Марантине. — Отстань от меня. Я прекрасно потерплю. Уберись, кому сказал!

— Не спорьте с врачом, больной, — проговорила она серьезно, — Если вам стыдно, закройте глаза, — набросила мне на физиономию какую-то тряпку, принялась выпаковывать дохлого слизняка из штанов.

Дерьмо. Дерьмо вонючее. Ненавижу. Всех ненавижу.

— Не зажимайтесь, больной. Работайте.

Да подавись ты. Идиотство какое, боги! Видел бы кто-нибудь… Да уж, живым бы этот кто-нибудь не ушел. Помнится, десять лет назад я мог дать по морде человеку, неожиданно хлопнувшему меня по плечу.

— Вот и хорошо, — тряпка сползла с лица, и я получил возможность пялиться в потолок пещерки.

Маленькая Марантина сходила к ручью, потом вернулась уже без посудины, постояла немножко, глядя укоризненно, покачала головой:

— Ну, что ты, в самом деле. Ты же сам лекарь. Ведешь себя, как маленький.

— Извини, — буркнул я и отвернулся.

Шаги ее прошуршали по песку.

— Вот эта палочка подойдет? Значит, куда? Сюда?

И мы попробовали еще раз, с палочкой. И еще раз. И еще.

— Ладно, брось, — не выдержал я наконец. — Все равно никакого смысла. — Йерр права, я ничего не смогу сделать сейчас. — Я не могу рисковать, прости. Я не один. Придется подождать.