Михаил Фомичёв - Путь начинался с Урала

• Название: Путь начинался с Урала
• Автор: Михаил Фомичёв
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

В годы Великой Отечественной войны трудящиеся Свердловской, Челябинской и Пермской областей создали, вооружили и укомплектовали Уральский добровольческий танковый корпус, который затем был преобразован в 10-й гвардейский. Автор книги командовал 63-й гвардейской Челябинской танковой бригадой этого корпуса. Она сражалась в Курской битве, участвовала в освобождении Украины и Польши, в штурме Берлина и одна из первых ворвалась в Прагу. О боевых делах бригады, героизме ее воинов и рассказывает дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск в отставке Михаил Георгиевич Фомичев. Его воспоминания, написанное в стиле репортажа, впервые были опубликованы Южно-Уральским издательством в 1969 году под названием «Огненные версты». Данное издание переработано и дополнено автором.

---

— Начинайте, — сказал командарм.

В воздухе повисла красная ракета. Почти в ту же секунду грянули артиллерийские выстрелы, из-за укрытий вышли танки и, выбрасывая снопы огня, рванулись вперед.

Поднялись пехотинцы. Бойцы, прижимаясь к танкам, проворно побежали по полю. Ура, ура! — неслось отовсюду. Дружный огонь достиг наивысшей плотности.

— Приятное зрелище, — не сдержался генерал Баданов. — Молодцы, челябинцы!

Рядом со мной стоял командир корпуса генерал-лейтенант Г. С. Родин. Я взглянул на него. Он мне казался всегда суровым, а тут его словно подменили. На лице — широкая улыбка. Вдруг он оборачивается ко мне:

— Ну что ж, атаковали неплохо. Но, как говорится, цыплят по осени считают.

Намек понятен. Меня неожиданно озноб прошиб: а вдруг не все мишени будут поражены?

Скоро выяснилось: и стреляли вполне прилично. Учения закончились. Я приглашаю генералов отобедать.

— Спасибо за приглашение, — пожимая мне руку, сказал командующий. — Но мы спешим. До встречи на фронте…

На траве вокруг походных кухонь расселись бойцы, сержанты, офицеры. Люди с аппетитом опустошали котелки и миски.

Едем на фронт

У входа в палатку сидит ординарец Собко. На лице радость: получил наконец письмо от жены. Боец делится своими переживаниями.

— Трудно им без меня. Но что поделаешь? Теперь всем нелегко.

— Принеси-ка водички.

Собко принес ведро с холодной водой, зачерпнул кружку.

— Спасибо, я сам.

После дневной духоты было приятно освежиться. Я прилег на кровать, сбитую наспех из сосновых досок, потянулся к свежим газетам. В центре внимания прессы — события на Курской дуге. Немецкое наступление на северном фасе дуги захлебнулось. Развернувшееся здесь 12 июля ожесточенное сражение характеризовалось теперь разнообразием боевых действий: на одних направлениях наши войска вели наступление, одновременно отражая контратаки противника, на других — сдерживали натиск в тяжелых оборонительных боях, на третьих — шли упорные встречные бои.

Наметился перелом и в действиях на южном участке — в районе Белгорода. Обескровленные и измотанные гитлеровские войска переходили к обороне. Газеты сообщали об упорных боях не только на земле, но и в воздухе. Радостно было читать такие сводки. Мы понимали: Гитлер бросил к Курску свои отборные войска, возлагая на них большую надежду, ввел в действие новые танки со звериными названиями тигр и пантера. Но на орловском направлении им удалось вклиниться в нашу оборону лишь на 10–12 километров, а на белгородском — до 35 километров. Дальше — сил не хватило. Выдохся враг. И вот теперь наши войска сами перешли в контрнаступление. Как было не радоваться такому сообщению! Инициатива полностью переходила в руки советского командования.

Не успел как следует посмотреть газеты, как ординарец протянул мне телефонограмму. Вызывали в штаб корпуса.

Было где-то за полночь. По дорожке, усыпанной песком, направляюсь к штабу. Что бы могло быть? — думаю.

В кабинете командира корпуса уже собрались офицеры. В углу на краешек стула присел командир 197-й Свердловской танковой бригады полковник Я. И. Троценко, рядом примостился командир 243-й Пермской танковой бригады подполковник В. И. Приходько. Вижу здесь и командира 30-й мотострелковой бригады полковника М. С. Смирнова, других командиров частей и подразделений. На длинном столе разложена большая карта, над которой склонились командир корпуса Г. С. Родин и начальник штаба полковник Б. Р. Еремеев.

Генерал Родин, оторвавшись от карты, оглядел собравшихся.

— Теперь, кажется, все. Пора начинать.

Он сообщил решение Ставки Верховного Главнокомандования: 30-му Добровольческому танковому корпусу передислоцироваться к линии фронта.

— В вашем распоряжении, — продолжил генерал, — имеется не более двух Суток. Времени, как видите, немного, но подготовиться к передислокации надо тщательно, всесторонне. В целях экономии моторесурсов марш предполагается комбинированный: танки и другие боевые машины отправляются железной дорогой, мотопехота, управление и тылы пойдут своим ходом.

Выступивший затем начальник штаба Еремеев назвал район, куда мы должны перебазироваться, — лес восточнее Козельска. Туда от Кубинки примерно 300–350 километров. Борис Романович указал пункты, через которые пройдут бригады, и мы нанесли нужные знаки на топографические карты, которыми нас снабдили. Еремеев указывает сроки готовности для каждой бригады, дату прибытия к новому месту.

Совещание в штабе затянулось почти до утра. Когда мы вышли на улицу, небо было затянуто тучами, моросил мелкий дождь. На небольшой высоте в сторону фронта прошли краснозвездные бомбардировщики.

В штабе бригады я застал подполковника Богомолова.

— Михаил Георгиевич, я уже в курсе дела, — опередил он меня. Информировал начальник политотдела корпуса полковник Шелунов.

Вскоре в штаб прибыли Кременецкий, его заместитель капитан Пшеничнер, начальники служб, офицеры политотдела.

На карты легли пунктиры, условные обозначения, цветным карандашом был нанесен маршрут движения. Штаб бригады составил план мероприятий, связанных с передислокацией.

Сбор всего офицерского состава назначили на девять часов утра. Шел дождь, и пришлось собраться в летнем клубе: небольшой навес предохранял от разразившегося ливня.

Все было решено за каких-нибудь полтора-два часа. Начальниками эшелонов были назначены мой заместитель — подполковник В. И. Панфилов и командир первого танкового батальона майор А. А. Степанов, колонну автотранспорта я взял под свое начало.

В полдень ко мне подбежала встревоженная чем-то военврач из медсанвзвода Д. Е. Гриценко. До недавнего времени она работала в одной из больниц Челябинска. На призыв обкома партии Дора Ефимовна откликнулась одной из первых. Так она оказалась в нашей бригаде.

Увидев взволнованную женщину, я забеспокоился:

— Что случилось?

— Больные услыхали о том, что выезжаем на фронт, и разбежались по подразделениям, — с тревогой сообщила она.

Я пытался успокоить врача.

— Как же так? Они ведь находились на лечении, у одного даже температура…

— Возвратим всех в санчасть, — пообещал я ей.

Перед обедом весь личный состав бригады был выстроен на плацу. Вынесли боевое Знамя. Начальник политотдела Богомолов обратился с призывом к воинам-челябинцам — бить врага беспощадно, сражаться до последней капли крови, до последнего дыхания.

На трибуне старший лейтенант Николай Чередниченко. Он говорит о той высокой чести, которой удостоились челябинцы, призывает товарищей по оружию в жарких схватках с врагом оправдать доверие Родины, смело сражаться с ненавистными захватчиками.

Вдохновляющую речь произнес парторг первой танковой роты Кружилин. Он сказал:

— Родина пылает в огне. Враг еще топчет нашу священную землю. Стоны и страдания советских людей на оккупированной земле болью отзываются в наших сердцах. Мы спешим к вам, дорогие советские братья и сестры. Мы очистим нашу землю от врагов.

Выступали бойцы, сержанты, офицеры. Они клялись быть верными военной присяге, заверяли, что наказ земляков выполнят с честью.

Казалось, не так уж сложно совершить марш. Но мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами: в назначенное время нам не подали железнодорожный состав. Люди начали нервничать, кто-то в темноте зло ругался.

К двенадцати часам ночи все уладилось. Соблюдая светомаскировку, на железнодорожные платформы начали въезжать танки. Механики-водители умело орудовали рычагами управления. Четкие команды отдавали командиры экипажей.

На платформах вскоре оказались все боевые машины. Без суеты и шума танкисты крепили боевую технику. Погрузили продовольствие, боеприпасы. Подцепили вагоны, в которых разместились экипажи. А дождь по прежнему не утихал. Ярко сверкали молнии, на миг освещая мокрые лица воинов.

Я остановился возле экипажа лейтенанта Ивана Пупкова.

— Порядок, — вытирая руки о мокрый комбинезон, доложил офицер. — Закрепили что надо. Теперь хоть до Берлина.

— До Берлина в эшелоне не поедем, а воевать там наверняка придется.

— Что ж, спасибо на добром слове, товарищ комбриг, — сказал Пупков. Будем стараться.

Подполковник Панфилов докладывает о готовности эшелона к отправке. Жму ему на прощание руку, желаю удачи в пути.

— Все будет хорошо, — заверяет он.

Той же ночью мы проводили и второй эшелон.

В темноте трудно разобрать лица танкистов, сбившихся у дверей вагонов. Они что-то кричат, на прощание машут пилотками, шлемофонами, фуражками. Взвизгнул паровозный гудок, и состав медленно растворился в ночи.

А я все еще стою на погрузочной площадке, охваченный волнением. Стою и думаю, как эти люди поведут себя в бою…