Карл Кунов - Свинцовый ливень Восточного фронта

• Название: Свинцовый ливень Восточного фронта
• Автор: Карл Кунов
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0060-5

Когда в 1928 году юный Карл фон Кунов завербовался в Рейхсвер, он не мог даже вообразить финала своей военной карьеры. Срок действия его 12-летнего контракта истекал осенью 39-го — однако демобилизации молодому Spieβ'у (фельдфебелю) пришлось ждать еще долгих пять лет: фон Кунов прошел через четыре фронта, участвовал в Польской и Французской кампаниях, готовился к десанту на Британские острова и воевал против союзников в Западной Европе. Но самыми трудными, самыми страшными и кровавыми были три года на Восточном фронте. В 1941 году дивизии, в которых ему довелось служить, наступали в Молдавии и проламывали «Линию Сталина» на Украине, в 42-м — рвались на Кавказ и бежали оттуда, в 43-м — истекали кровью на Миуссе и Днепре… Обо всем этом, об увиденном и пережитом фон Кунов рассказал в своих уникальных мемуарах, особенно ценных потому, что автор, поднявшийся от комвзвода до командира полка, видел войну и с передовой, и из тыловых штабов, знал и «солдатскую», и «генеральскую» правду и лучше других понимал, чего стоят жизнь и смерть на Восточном фронте.

---

В то время не было ни единого признака укреплений, которые будут позже построены в той области, потому что тогда все еще мечтали о «двинемся на А-а-англию»[9]. Конечно, мы со всеми усилиями старались найти признаки приготовлений к подобной операции. Было одно незначительное учение по погрузке на корабли, и все. Учение проводилось для операции «Зеелёве», предполагаемого вторжения в Англию. Наша часть учения проходила в дельте небольшой реки между Дювилем и Трувиль-сюр-Мером. Маленькое судно, на которое мы погрузились, вызывало сильные подозрения насчет его мореходности. В дополнение погрузку можно было производить только во время прилива, иначе уровень воды падал очень сильно, практически обнажалось дно. Я думаю, что разница уровней воды в прилив и отлив была около десяти метров — может, чуть больше, может, чуть меньше. Вероятно, не только я был обеспокоен; гросс-адмирал Редер, очевидно, разделял мои сомнения и сомнения многих других насчет практичности этой операции. С имевшимися транспортами и военными кораблями для их защиты немецкие вооруженные силы не могли рискнуть вторжением в Англию.

Взгляд главнокомандования Вермахта (ОКВ)[10] в то время, вероятно, уже был обращен на восток, что было, к сожалению, подтверждено объявлением по радио, которое мы все услышали утром 22 июня 1941 года.

Глава 5 Обнаружив «настоящую войну»: Россия 1941

Исторический комментарий

Утром 22 июня 1941 года немецкие, румынские, венгерские и словацкие армии начали операцию «Барбаросса» против Советов. 1 июля немецкие и финские части напали на СССР в Северной Карелии, завершив линию пожаров вдоль западной границы Советской империи. После лет неспокойного мира и десятилетий осторожного сотрудничества две великие европейские континентальные державы столкнулись в катаклизме, который в конечном счете изменит карту Европы на следующую половину столетия.

Столкновение имело действительно колоссальные пропорции. Немцы, развернув 119 пехотных и горнострелковых дивизий, девятнадцать танковых дивизий и пятнадцать моторизованных дивизий, напали совместно с двенадцатью румынскими дивизиями и несколькими соединениями войск словак и венгров. Линия фронта изначально была длиной 995 миль (не считая еще 620 миль на финском фронте, на котором было развернуто восемнадцать финских дивизий и еще четыре немецкие пехотные и горнострелковые дивизии), но в ходе наступления она быстро увеличилась до 1500 миль. Германия и ее союзники боролись против огромной военной мощи СССР, включавшей 150 пехотных дивизий, восемнадцать моторизованных стрелковых дивизий, восемь кавалерийских дивизий и тридцать шесть танковых бригад в западных военных округах[11]. Используя приблизительно 2800 боевых самолетов, Люфтваффе разбили советские Военно-воздушные силы, уничтожив только в первый день примерно 1200 самолетов.

Хотя есть убедительные доказательства, что Сталин знал о приближающемся немецком вторжении — с момента открытия советских архивов есть даже признаки, что он, возможно, планировал собственное вторжение позже в том же году, — по тем или иным причинам его оперативные командующие не были осведомлены о надвигающемся наступлении немцев. С быстро установленным превосходством в воздухе немецкие захватчики использовали элемент неожиданности и быстро подавили передовые части Советской Армии, нанеся противнику сокрушительные потери. Казалось, что опять происходил «блицкриг», так как тысячи советских частей были разбиты в первые дни войны. Спустя всего пять дней после начала военных действий немцы окружили и взяли в плен 290 000 человек в большом котле группы армии Центр фельдмаршала фон Бока в Белоруссии; к 5 августа группа армий фон Бока с танковыми частями на острие удара захватила 300 000 пленных. Советы боролись против ударов других групп армий с неодинаковым упорством. Эта несогласованность, вероятно, была вызвана хаосом, порожденным сталинскими чистками офицерского состава в конце 30-х годов. Тем не менее к началу зимы 1941 года немцы и их союзники захватили более 2,3 миллиона квадратных километров территории, взяли в плен примерно 3,5 миллиона советских солдат и убили еще приблизительно 4 миллиона. Группа армий Север осадила Ленинград; передовые части группы армий Центр достигли западных пригородов Москвы, и группа армий Юг наводнила Украину и почти весь Крым и угрожала захватить или отрезать нефтяные месторождения Кавказа.

Все же, несмотря на эти практически невообразимые потери, «блицкриг» был не в состоянии разрушить волю Советов к борьбе. Хотя две танковые армии позволили группе армий Центр быстро продвигаться и достигнуть решающих окружений, единственные танковые армии групп армий Север и Юг не позволяли их командующим поддерживать темп наступления, заданный в Белоруссии. Германия, развязав план «Барбаросса», послала своих сыновей на войну с практически одинаковым количеством автомашин и лошадей для гужевого транспорта — приблизительно 600 000 каждого. Темп операций через обширные украинские степи и через леса и болота Литвы, Латвии, Эстонии и Северной Карелии был ограничен скоростью пеших маршей пехоты и тащившихся тягловых животных. Будучи рассеян по площади много раз большей, чем Франция и Бельгия, и замедлен до той скорости, с которой противник быстро научился управляться, Вермахт не имел того ошеломляющего психологического воздействия на Советы в 1941 году, как на французов в 1940-м. Советская Армия гнулась и тянулась, но не ломалась. К наступлению зимы немцам еще только предстояло взять Ленинград или Москву, и горестно неподготовленной немецкой армии пришлось остановить свое продвижение на восток. В то время как Ландсеры[12] прижимались друг к другу в надежде согреться в суровом российском холоде, Советы перебросили войска от китайской границы, призвали огромное количество новых солдат и сплачивались для контрнаступления.

Хотя немцы нанесли Советам огромные потери, сама немецкая армия и ее союзники, насчитывавшие к концу лета 60 000 итальянских пехотинцев и кавалеристов, также понесли тяжелые потери в людях и материальной части. К концу сентября, когда Карл фон Кунов попал в группу армий Юг на замену выбывшего офицера, немецкие потери составляли приблизительно 535 000 офицеров и солдат — примерно 15 процентов от общей численности Вермахта на Восточном фронте в 3,4 миллиона человек. К тому времени, когда он достиг 198-й пехотной дивизии, она практически достигла пика своего продвижения на тот год и уже была занята отражением энергичных контратак противника.

Вспоминает Карл фон Кунов…

В конце весны 1941 года моего полковника направили в часть, которая должна была принять участие в операции на Восточном фронте. На прощание я провел почетным строем свой саперный взвод перед его апартаментами. Полковник оценил это с удивительным дружелюбием и пожал мою руку, что он редко делал.

Однажды в моем присутствии командир роты протянул свою руку полковнику, который в ответ выдал: «Сделайте мне одолжение и ждите, пока я сам не протяну вам свою руку, прежде чем вы сунете мне свой плавник!» Возможно, расставание с красивой Францией и, возможно, расставание с нами сделало его более мягким!

Несколько раз во время войны я писал ему и всегда получал хорошие, добрые ответы. В конце 1944 года он стал генерал-майором и принял командование дивизией охраны. Он вышел в отставку в январе 1945 года, и после войны он жил в Берлине.

Несмотря на все его раздражающие манеры, мне в некоторой степени нравился циничный старый карлик; так или иначе он всегда немного напоминал мне моего эксцентричного старого командира роты Эрвина М. времен моих солдатских дней в Восточной Пруссии.

На некоторое время, пока я еще был во Франции, меня направили в Туре на курсы командиров рот. Тогда мне подвернулась возможность посетить всемирно известные замки в долине Луары. За последние недели пребывания во Франции я также посетил Париж, Руан, Анже и Ле-Ман. Так как я был восточным пруссаком, который в прошлом почти не пересекал границ родины, эта поездка была для меня изобилием новых впечатлений.

Наш полк был на несколько недель перемещен от побережья в глубь страны. Полковой штаб был расквартирован в замке изготовителя знаменитых на весь мир ликеров. Отношения между владельцем замка и его семьей и нашими солдатами были дружественными и благоприятными, и это было взаимно. Так было почти по всей Франции, но особенно очевидно в Нормандии; по историческим причинам люди там не очень любили англичан, таким образом, у нас был общий антагонист.

После начала кампании в России дочь владельца замка сказала мне, что теперь мы, немцы, точно проиграем войну. Официально, конечно, я не мог с нею согласиться.

В конце лета я был уведомлен о моем направлении в офицерский резерв группы армий Юг на Восточном фронте. Это было моим последним прощанием с частью, бойцы которой были в основном моими земляками.